Барбара Брэдфорд - Состоятельная женщина. Книга 1

• Название: Состоятельная женщина. Книга 1
• Автор: Барбара Брэдфорд
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-7027-0052-Х

Увлекательный роман о необыкновенной Эмме Харт, для которой даже весь мир недостаточно велик. Девушка из бедной семьи становится главой фантастически богатой корпорации благодаря неукротимой жизненной силе. Более полувека успешно управляет Эмма своей суперфирмой, ставшей ее жизнью, семьей, судьбой. Обожаемая многими мужчинами, познавшая сладость любви и власти над людьми, эта женщина достигла вершины жизненного успеха. Но внезапно над ”Харт Энтерпрайзиз” нависает серьезная опасность со стороны алчных родственников. Месть Эммы столь же блистательна, как и она сама.

”Состоятельная женщина” – первая часть трилогии, включающей также романы ”Удержать мечту” и ”Быть лучшей”.

---

– Господи, миссис Харт! Мне бы так не хотелось называть вам какие-то имена, – глубоко вздохнув, она продолжила. – Эти двое были мистер Энсли и мистер Лоусэр. И они опять стали ругаться друг с другом. И мистер Лоусэр сказал, что надо, чтобы в разговоре приняли участие и женщины. Необходимо заручиться их согласием. На это мистер Энсли возразил, что женщины и так на их стороне. Он уже переговорил с ними. Кроме миссис Эмори, которая все равно никогда не согласится. По его словам, ей ничего ни под каким видом нельзя говорить, потому что она тотчас же прибежит к вам и все выложит. Мистер Лоусэр снова заявил, мол, пока вы живы, они ничего не могут сделать по части перехода ваших компаний в чужие руки. Все равно, сказал он мистеру Энсли, у них ничего не выйдет из таких попыток. Для этого не хватит ни власти, ни достаточного количества акций, необходимых, чтобы контролировать дело. По его словам, оставалась единственная возможность – ждать. Ждать, пока вы умрете... Он был абсолютно в этом убежден и настаивал на своем мнении. И еще добавил, что именно он имеет все права на контрольный пакет акций компании „Харт Сторз” и уверен в том, что именно ему вы эти акции передадите. Тут он сообщил мистеру Энсли, что хочет лично возглавить всю сеть магазинов торговой империи „Харт” и никакому консорциуму продавать эти магазины не намерен. Мистер Энсли пришел в дикую ярость и стал орать, как будто его пытались зарезать. Он выкрикивал самые страшные вещи в адрес мистера Лоусэра, но тому в конце концов удалось каким-то образом его успокоить. Он даже сказал, что готов согласиться на продажу „Харт Энтерпрайзиз”, и это должно принести мистеру Энсли те миллионы, о которых он так мечтает. Потом мистер Энсли спросил у него, знает ли он содержание вашего завещания. Мистер Лоусэр ответил, что это ему неизвестно, но он уверен, однако, что вы поступите по справедливости и не забудете ни одного из них. Еще он сказал, что его немного беспокоит мисс Пола, поскольку у вас с ней очень уж близкие отношения, так что одному Богу известно, что она могла у вас выманить. Мистер Энсли, похоже, весьма огорчился и опять пришел в сильное возбуждение, крича, что необходимо сейчас же выработать единый план действий, который надо было бы осуществить в случае, если бы оказалось, что, когда после вашей смерти вскроют завещание, их бессовестно обошли...

Гэй остановилась: у нее перехватило дыхание. Она сидела сейчас на самом краешке стула, и у нее не было сил устроиться поудобнее, так плохо она себя чувствовала. Но, странное дело, дрожь, которая била ее все время ее рассказа, сразу прошла, нервы успокоились. Правда, она чувствовала себя совершенно выпотрошенной и смотрела теперь на миссис Харт пустыми глазами.

Она ждала, что скажет та. Но Эмма была не в состоянии ни говорить, ни двигаться, ни думать, настолько потрясло и подавило ее все услышанное. Комната, в которую еще несколько мгновений назад проникал мягкий, приглушенный свет, теперь погрузилась во мрак, а воздух, такой теплый, даже душный, вдруг сделался холодным, как в Арктике. Слова Гэй все еще звучали у нее в ушах, но вдруг кровь ударила ей в голову, заломило виски, и все тело охватила страшная слабость. Эмма почувствовала себя совсем потерянной, ее словно куда-то несло – полуживую, усталую до такой степени, что ныли даже кости. Усталость навалилась на нее своей свинцовой тяжестью, притупляя все остальные чувства.

Измученное сердце глухо билось в груди: сейчас оно казалось Эмме маленьким холодным камушком, готовым вот-вот совсем исчезнуть. Все ее существо пронзила невероятная боль – это была боль отчаяния. Ибо предали ее два человека, Робин и Кит – ее сыновья! Сводные братья, никогда не бывшие особенно близкими друг с другом, сейчас они действовали заодно, сплотившись в акте предательства. Нет-нет, этого не может быть, молила она Всевышнего. Такого просто не бывает! Только не Кит! Только не Робин!.. Да не могли они поступить так корыстно, так нагло. Ни за что в жизни! Ее мальчики!.. Но где-то в глубине своего мозга, в тайниках своей души она знала: могли! И все, что она услышала только что, – правда. Мало-помалу боль в сердце и душевная мука уступили место безудержной, охватившей все ее существо ярости. Ярости, которая сделала ясными все ее мысли и заставила вскочить на ноги. Откуда-то издали, совсем слабо до нее донесся голос, исходивший, казалось, из глубокой пещеры:

– Миссис Харт! Миссис Харт! Вам нехорошо?

Эмма подалась вперед, опираясь о стол, чтобы удержаться на ногах: лицо ее выглядело изможденным, иссохшим, голос был тихим – она не столько проговорила, сколько просипела:

– Так ты ручаешься за это? Я тебе, конечно, верю, Гэй, но хочу быть до конца убеждена: ты действительно поняла все правильно? Все это так? Ты понимаешь, насколько это серьезно, поэтому еще раз обдумай все как следует.

– Миссис Харт, я ручаюсь вам, все, что я рассказала, правда, – спокойно ответила Гэй. – Более того, я ничего не добавляла и не убавляла, не допустила никаких преувеличений.

– У тебя все?

– Нет, есть еще кое-что. – Нагнувшись, она взяла сумочку и достала оттуда кассету, которую положила на стол перед Эммой.

– Что это? – спросила Эмма, внимательно глядя на маленький прямоугольник.

– Здесь записано все, что говорилось тогда в зале заседаний, миссис Харт. Конечно, кроме того, что было сказано до моего прихода. И нескольких первых фраз, которые я не записала.

Эмма окинула ее непонимающим взглядом, брови ее медленно поползли наверх, с языка вот-вот готов был сорваться вопрос. Но Гэй опередила ее.

– Я ведь уже говорила вам, миссис Харт, что магнитофон в комнате был включен. Именно из-за этого я и вернулась обратно в офис. Очутившись в архивной комнате и услыхав спор за неплотно прикрытой дверью, я ненамного отвлеклась. Потом выключила свет, чтобы, паче чаяния, меня не могли там увидеть. И тут в темноте заметила мигающий красный огонек магнитофона. Я решила выключить его. Но что-то остановило меня. Пусть, подумала я, их разговор будет записан на пленке. Я уже успела понять его важность. Тогда, вместо того, чтобы выключить магнитофон, я нажала на клавишу записи. На пленку попало все, даже то, что говорилось уже потом, когда я прикрыла дверь поплотней и сама уже не могла слышать их разговора.

Эмма с трудом смогла удержаться от желания рассмеяться – громким и горьким смехом. Она сдержалась лишь потому, что Гэй, услышав ее смех, наверняка подумала бы, что она или сошла с ума и потеряла рассудок, или уж, во всяком случае, с ней случилась истерика. Дураки! Боже, какие вы все-таки дураки! – подумалось ей. – Вот уж действительно ирония судьбы! Выбрать для своего заговора зал заседаний правления ее собственной компании. Да, роковая ошибка с их стороны. Первая и непоправимая ошибка. Кит и Робин являлись директорами компании „Харт Энтерпрайзиз”, но ни тот, ни другой не состояли членами правления компании „Харт Сторз” и обычно не присутствовали поэтому на заседаниях, проводившихся в здании этого лондонского универмага. Так что им не было известно ее недавнее распоряжение об установке звукозаписывающей аппаратуры, с тем чтобы – ее идефикс! – экономить время и освободить Гэй от необходимости вести протокол заседания (обычно она расшифровывала записи позже, в удобное для себя время).

Микрофоны подвесили под столом в зале заседаний, так что их не было заметно со стороны. Подобная „секретность”, впрочем, вызывалась лишь соображениями эстетики: в зале, выдержанном в элегантном стиле первых Георгов, современные микрофоны выглядели бы неуместными. Особенно на фоне антиквариата и роскошных произведений живописи. Эмма взглянула на пленку, лежавшую на стеклянной поверхности стола. Ей казалось, что эта свернувшаяся кольцом ядовитая змея была воплощением дьявола. Дрожа от брезгливости, она села на свое место за столом, не в силах, вместе с тем, оторвать взгляда от маленького мотка коварной пленки, которой суждено было стать орудием возмездия, орудием, с чьей помощью эти двое будут раздавлены.

– Ты ведь, наверное, ее прослушала, Гэй?

– Да, миссис Харт. Дождалась, пока они уйдут, и прослушала все с самого начала. Взяла ее домой в пятницу – и с тех пор не спускаю с нее глаз.

– Там есть что-нибудь еще? Кроме того, что ты мне уже рассказала?

– Они говорили еще минут десять. Обсуждали...

Эмма жестом руки остановила ее. Она слишком устала, чтобы выслушивать окончание этого кошмарного диалога.

– Не стоит, Гэй. Я прослушаю потом. Я уже и так достаточно знаю.

Эмма встала из-за стола и подошла к окну. Держалась она прямо и выглядела спокойной, хотя по ковру ступала медленно, словно увязая в густом ворсе. Слегка раздвинув занавеси, она увидела, что за окном идет снег. Сверкающие снежинки падали маленькими кристалликами, кружившимися на ветру: часть из них попадала на стекло, покрывая его тонким слоем белой пленки, напоминавшей своими узорами кружева. Впрочем, под ярким солнцем снежинки быстро таяли – маленькие водяные струи бежали по окну и устремлялись вниз, превращаясь ближе к земле в самый настоящий дождик. Эмма некоторое время глядела вниз, туда, где по Пятой авеню медленным нескончаемым потоком двигался транспорт. Ей казалось, что все это происходит где-то далеко-далеко от нее. Комната вдруг наполнилась тишиной, словно весь мир вокруг неожиданно остановился и затих. Затих навечно.