Эдвард Бульвер-Литтон - Гарольд, последний король Англосаксонский

• Название: Гарольд, последний король Англосаксонский
• Автор: Эдвард Бульвер-Литтон
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00415-4

В очередной том серии «Викинги» вошли романы классика английской литературы, знаменитого политического деятеля, лорда сэра Эдварда Дж. Бульвер-Литтона (1803-1873) и основателя «генетической» и живописной школы в историографии Огюста Тьерри (1795-1856).

В этих произведениях рассказывается о завоевании Англии нормандцами, гибели последнего короля Англосаксонского. В научном исследовании О. Тьерри читатель найдет удивительное по художественной пластичности изображение общего колорита эпохи Вильгельма Завоевателя.

---

Приветствие, которым встретило войско короля, было так же чистосердечно и громко, как и приветствие, встретившее Вильгельма. В ответ на это Гарольд поблагодарил воинов и произнес следующую речь, которая разносилась по всем рядам:

– Сегодня, англичане, предстоит вам трудный подвиг защитить свободу нашей родины, а также и себя от цепей иноземца. Велика и сильна рать герцога, я знаю это и потому не хочу скрывать всей трудности предстоящего нам боя. Это войско герцог собрал обещаниями раздробить нашу родину на клочки и раздать их своим воинам, а вы знаете, как сильно развита в нормандцах страсть к добыче, и потому можете вообразить, как они будут биться. Вы слышали о бедствиях, которые испытывали наши отцы от датчан; но эти бедствия были ничто в сравнении с тем, что ожидает нас, если мы будем побеждены. Датское племя было нам родственно как по языку, так и по закону, и кто в настоящее время отличит датчанина от сакса? Нормандцы же – другое дело, они хотят править нами на чуждом нам языке по закону, считающему престол добычей меча, и делить землю отцов между вооруженными наемниками. Мы сумели унять датчанина, и наши священнослужители укротили его сердце; нормандцы же идут на войну будто бы во имя оскорбленной святыни, в то время как цель их – только разорять нас. Они, отщепенцы, мечтают надеть ярмо вечного рабства на вас и ваших потомков. Вы сражаетесь на глазах ваших отцов, на глазах вождей, избранных вашей волей, сражаетесь за свободу, за родину, за близких вам, за храмы, оскорбленные присутствием иноземного знамени, и вы должны не щадить никого. Чужеземные священнослужители такие же притеснители, как чужеземные бароны и короли! Да не имеет никто мысли об отступлении: каждый вершок земли, который вы отдадите, есть часть родной земли; что же касается меня, то я твердо решил: или спасти родину, или не пережить предстоящей битвы. Поэтому помните, что глаза мои будут следить за вами; поколеблется строй или отшатнется – вы услышите голос вашего короля. Держите крепко строй; помните, те из вас, которые ходили со мной на Харальда Сурового, что только тогда восторжествовало наше оружие над норвежцами, когда наши нападения выбили их из строя. Учитесь на их поражении: ни под каким видом не нарушайте боевого порядка, и я даю вам слово вождя, никогда не покидавшего поля без победы, что враги не одолеют вас. В эту минуту ветер гонит корабли норвежцев, возвращающихся на родину с телом павшего короля. Довершите нынче торжество Англии, положив груды тел нормандцев! И когда по прошествии многих столетий певцы и скальды будут воспевать славные подвиги, совершенные за правое дело, то пусть они скажут: «Гарольд был смел и храбр, как те воины, которые бились рядом с ним и сумели наказать врага, задумавшего посягнуть на свободу их родины»!

Не успел смолкнуть восторженный крик саксонцев, одобривший слова Гарольда, как с северо-западной стороны от Гастингса показалась первая рать нормандцев.

Король смотрел несколько минут на них и, не замечая движения прочих отрядов, обратился к Гурту:

– Если это все, что они дерзают выставить против нас – победа за нами.

– Подожди радоваться и взгляни туда! – проговорил Хакон, указывая на ряды, заблестевшие из-за леса, из которого предводители саксонцев следили прошлой ночью за движениями врагов.

Не успел Хакон произнести эти слова, как с третьей стороны появилась третья рать, предводимая самим Вильгельмом. Все рати шли одновременно в строгом порядке с намерением атаковать саксонцев; две из них двигались на оба крыла передового полка, а третья – на окопы.

Посреди войска под командой герцога развевалось священное знамя, а впереди его гарцевал воин-гигант, певший песню:

Про дела Карла Великого
И про славного Роланда,
Павшим вместе с Оливером
В грозной битве Ронсевальской.

Воин-менестрель был очень весел и, видимо, восторгался перспективой предстоящей битвы; он с ловкостью подбрасывал в воздух меч и подхватывал его на лету, размахивал им, вертел его, как бешенный, и, наконец, будучи не в силах обуздать свою дикую радость, пришпорил коня и, остановившись перед отрядом саксонской конницы, воскликнул громким голосом:

– На Тельефера! На Тельефера! Кто сразится с Тельефером?

И голос, и движения воина вызывали кого-нибудь на единоборство. Один молодой тан, знакомый с французским языком, вышел из рядов и скрестил меч с певцом. Тельефер, отразив ловко удар, подбросил свой меч и, подхватив его опять с невероятной быстротой и силой, рассек пополам голову сакса; затем, переехав через труп, Тельефер с хохотом и криком стал вызывать другого противника. На зов вышел второй тан, и его постигла участь товарища. Ужаснувшиеся ратники стали переглядываться между собой, этот веселый певец казался им не рыцарем, а злым духом. Этого единоборства в начале сражения и на виду войска было бы достаточно, может быть, чтобы смутить дух англичан, если бы Леофвайн, посланный перед этим «спектаклем» с поручением от короля в окопы, не возвратился к своему отряду. Беспечное и неустрашимое сердце его было возмущено надменностью нормандца и очевидной трусостью саксонцев, он пришпорил коня и, прикрывшись щитом, направил свою небольшую лошадку на коня нормандского гиганта. «Иди петь песни демонам, зловещий певец»! – крикнул он по-французски. Телефьер быстро бросился вперед, но меч его сломался на щите Леофвайна, и, пронзенный насквозь, нормандец свалился мертвый под копыта своей лошади. Крик горя прошел по всему его войску, и даже сам Вильгельм, выехавший вперед, чтобы полюбоваться удальством Телефьера, был очень опечален.

Леофвайн подъехал к рядам нормандцев и бросил в них свое копье так ловко и так метко, что рыцарь, находившийся в шагах в двух от герцога, повалился на землю.

– Любы ли вам саксонские штуки? – спросил Леофвайн, медленно повернув коня. Он повторил всем всадникам приказание: избегать прямой стычки с нормандской конницей, а только тревожить ее и истреблять отставших. Окончив распоряжения, он затянул живую и веселую песенку и поехал с совершенно спокойным и радостным лицом.

ГЛАВА 6

Осгуд и Альред приближались на рассвете к таверне, стоящей в полумиле от саксонского войска; в ней помещались лошади, на которых возили тяжелое оружие и припасы; там собрался народ обоих полов и всевозможных званий; некоторые тревожились, другие же болтали и шутили, а третьи молились. Сам хозяин с сыновьями и с годными к военной службе сеорлами, примкнул к королевскому войску, к отряду Гурта.

Позади этой таверны стоял небольшой, пришедший в ветхость храм, с раскрытыми дверями, пригодный на случай опасности для убежища; в нем толпились молящиеся.

Сеорли присоединились к некоторым собратьям, которые, облокотившись на низкий забор, устремили взоры на щетинившееся оружием поле. Невдалеке от них, в стороне от толпы стояла в глубокой задумчивости неизвестная женщина, лицо которой было закрыто плотным покрывалом.

В то время как земля дрожала от перемещения нормандских войск, и крики воинов, как громовые раскаты, носились в воздухе, два отшельника, следовавшие за саксонским войском, приехали из окопов к таверне. Не успели они сойти с лошадей, как толпы любопытных окружили их.

– Битва началась, – произнес один из них торжественным голосом. – Молитесь за Англию; она никогда еще не была в такой опасности, как теперь.

Незнакомка вздрогнула, услышав слова отшельника, и поспешила подойти к нему.

– А король? Король? – воскликнула она дрожащим голосом. – Где король?

– Дочь моя, – ответил отшельник, – место короля у своего знамени, но, когда я оставил его, он был во главе войска. Где он теперь, это мне неизвестно, но думаю, что там, где битва кипит жарче и опасность страшнее...

Старцы сошли с коней и вошли во двор, где их опять окружили жены сражающихся и забросали вопросами о битве. Добродушные старцы успокаивали и утешали всех, сколько было возможно, и вошли потом в храм.

В это время сражение разгоралось все жарче.

Обе рати Вильгельма, пытались окружить английскую передовую дружину и разбить ее с тыла; у дружины не было тыла, и она представляла всюду плотную неприступную стену из щитов.

Убедившись в силе англичан, он счел необходимым изменить план действий. Он присоединил своих рыцарей к другим отрядам, разбил свое войско на множество дружин и, оставив большие просветы между стрелками, велел воинам окружить треугольник и прорвать его ряды, чтобы дать коннице возможность пойти в наступление.

Гарольд, находясь среди своих кентских воинов, продолжал ободрять их. Как только нормандцы начали приближаться, король соскочил с коня и пошел туда, где ожидался сильнейший натиск.

Наконец, нормандцы подошли и вступили в рукопашный бой... В сторону копья! Вступили в бой мечи и секиры. Нормандские воины валились, как трава под косой, сраженная твердой рукой ратников Гарольда.