Даниэль Дефо - Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона

• Название: Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона
• Автор: Даниэль Дефо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1995
• ISBN: 5-87243-012-4

Имя Даниэля Дефо (1660-1731) заслуженно прославлено его известным романом «Робинзон Крузо». Кроме этого романа, бесспорно принадлежащего к шедеврам мировой классики, Д. Дефо — автор множества других романов.

В настоящей книге представлен один из его менее известных романов. Жизнь и приключения Боба Сингльтона написаны ярко и увлекательно. Перед нами история человека, с юных лет скитавшегося по свету, бороздившего моря, пешком пересекшего Африку, много грешившего и, наконец, раскаявшегося.

---

Тогда мы поторопились узнать, нет ли у них судов еще больше, чем те, которые мы видели, или нет ли таких у иных островитян. Они объяснили нам, что лодок больших, чем эти, у них нет, но на другой стороне острова имеются лодки побольше, — и с палубой и с большими парусами. И это заставило нас решиться обойти остров, чтобы увидеть лодки. Мы снарядились, запасшись съестными припасами для путешествия, и, словом, в третий раз вышли в море.

На это путешествие у нас ушел месяц, а то, пожалуй, и все шесть недель, при чем за это время мы не раз высаживались на берег в поисках за водой и съестными припасами, и туземцы были щедры и вежливы по отношению к нам. Но вот однажды, ранним утром, мы удивились, когда один из наших — в то время мы были в самом конце северной части острова — закричал: «Парус! Парус!» Тут мы увидели вдалеке судно. Мы смотрели на него в подзорные трубы и изо всех сил старались разобрать, что оно собой представляет, но так-таки и не поняли; ибо то не был обычный парусник, ни кэч 62, ни галера 63, ни галиот 64, и вообще не походил ни на одно из виденных нами судов.

Словом, мы скоро потеряли его из виду, так как не в состоянии были гоняться за ним. Но, судя по тому, что мы успели заметить, и по тому, что мы видели потом, это было арабское судно, ведшее торговлю с Мозамбикским побережьем 65 или Занзибаром, с теми местами, куда мы отправились впоследствии, как вы услышите.

Я не вел дневника нашего путешествия, да и вообще в то время понимал в мореходстве не более того, что требуется от рядового моряка. Поэтому не буду говорить ни о широте и долготе тех мест, в которых мы побывали, ни о том, какое расстояние мы проходили и сколько миль делали в день. Но помню я твердо, что, обогнувши остров, мы направились вдоль восточного побережья к югу, как шли к северу вдоль западного побережья.

Я не заметил, чтобы туземцы сильно разнились от тех, которых мы видели на другом берегу, цветом ли кожи, поведением ли, обычаями ли, вооружением ли, или чем иным. Они были на этой стороне берега так же добры и любезны с нами, как и те. А все же нам не удалось обнаружить каких-либо сношений между обоими побережьями.

Мы продолжали путешествие на юг много недель, хотя с частыми остановками, — когда сходили на берег за пищей и водой. Наконец, огибая выступ берега, выдававшегося на целую лигу больше, чем обычно, мы были приятно удивлены зрелищем, которое, несомненно, было столь же неприятно для тех, кто оказался участником его, сколько было приятно для нас. То был врак 66 европейского судна, выброшенного на скалы, которые в этом месте далеко выдавались в море.

Мы ясно видели, что во время отлива большая часть корабля подымается высоко над водою. Но даже и в приливы не весь корабль покрывался водой. К тому же он был расположен меньше, чем в лиге от берега. Легко поверить, что любопытство заставило нас, — благо тому и ветер и погода благоприятствовали, — подойти вплотную к кораблю. Сделали мы это без всякого труда и обнаружили, что корабль голландской стройки и находится в этом состоянии, видимо, не очень давно, раз большая часть его кормовых сооружений 67 оставалась еще крепка, и бизань 68 осталась на месте. Корма была зажата между двумя скалами и потому уцелела, а вся передняя часть судна разбита в куски.

Во враке не нашли мы ничего такого, что могло бы нам пригодиться. Но мы решили высадиться на берег и пробыть в этих краях некоторое время, с тем, чтобы постараться разузнать, что, собственно, произошло с кораблем. Надеялись мы также узнать какие-нибудь подробности об экипаже, а может быть, даже и найти на берегу кого-нибудь с корабля и тем увеличить наш отряд.

Сойдя на берег, увидели мы весьма приятное зрелище — все следы и признаки корабельной плотницкой. Там были спусковые полозья и люльки, подмостки и обшивные доски, и обрезки досок, — остатки, свидетельствующие о постройке судна. Словом, уйма вещей, явно приглашающих нас проделать то же самое. Мы вскоре поняли, что экипаж погибшего судна спасся и, переправившись, очевидно, в лодке на берег, построил себе барку или шлюп и вновь вышел в море. Мы узнавали у туземцев, каким путем отправился экипаж, и они указывали на юг и юго-запад, из чего мы легко заключили, что экипаж ушел к мысу Доброй Надежды.

Никто не вообразит, что мы были настолько тупы, чтобы не сделать тут же вывода, что сами можем спастись тем же способом. Так решили мы сперва попытаться соорудить какое-нибудь судно и затем выйти в море, а там будь, что будет.

Согласно с этим решением мы сразу же поручили нашим плотникам осмотреть оставленный голландцами строительный материал и выяснить, что из него может пригодиться нам. Среди прочего материала обнаружили они одну вещь, которая весьма пригодилась нам, и к которой я был приставлен. То был котел, в котором осталось немного смолы.

Когда мы взялись за работу вплотную, оказалось, что она и хлопотлива и трудна, так как инструментов у нас было немного, железных же изделий, оснастки и парусов не было совсем. То есть, попросту говоря, для того, чтобы что-нибудь построить, мы должны были стать одновременно кузнецами, канатчиками, парусниками и вообще заняться десятком ремесел, о которых мы знали мало или не знали вообще ничего. Как бы то ни было, нужда — мать изобретательности, и мы сделали многое такое, что прежде считали неосуществимым в наших условиях.

Наши плотники, сговорившись о размерах судна, которое они будут строить, погнали нас всех на работу: послали в лодках расщепить врак и привезти все, что удастся, а в особенности постараться привезти бизань, которая оставалась в своем гнезде. Мы — нас было четырнадцать человек — это выполнили с огромными трудностями после более чем двадцатидневной работы.

В то же время мы повыдергали много железных поделок, как-то: болтов, скрепов, гвоздей и так далее, из которых наш изобретатель, о котором я уже говорил и который теперь стал весьма умелым кузнецом, понаделал нам гвоздей и петель для руля и скрепы нужной величины.

Но нам необходим был якорь; но будь даже у нас якорь, мы не смогли бы сделать канат. Таким образом, нам пришлось удовлетвориться тем, что при помощи туземцев мы свили несколько веревок из того же, из чего они плетут циновки, а из веревок сделали нечто вроде каната или швартова для того, чтобы привязывать корабль к берегу. Этим на время пришлось удовлетвориться.

Коротко говоря, мы провели здесь четыре месяца и работали, не покладая рук. По истечении этого времени мы спустили на воду наш фрегат, который, хотя и был с недостатками, все же, если учесть условия, при которых строили его, оказался, в общем, не плох.

Корабль наш представлял собою нечто вроде шлюпа, водоизмещением около восемнадцати или двадцати тонн 69. И будь у нас мачты и паруса, стоячий и бегучий такелаж 70, как полагается в таких случаях, и все прочее, — корабль доставил бы нас куда только нашей душе было бы угодно. Но основная беда заключалась в том именно, что не было у нас смолы или дегтя для того, чтобы пройти швы и укрепить киль. Правда, мы делали, что могли, и из топленого сала и растительного масла намешали что-то взамен смолы, но эта смесь не вполне могла удовлетворить нас. И судно, когда мы спустили его на воду, оказалось таким утлым и так быстро набирало воду, что мы решили, что вся наша работа пойдет насмарку, так как поддерживать корабль на воде стоило слишком много хлопот. А насосов у нас не было, и сделать их было тоже не из чего.

Но, наконец, один из туземцев, черный негр, показал нам дерево 71, которое на огне выделяло липкий сок, вязкий, как деготь. Сок этот мы варили, и он вполне заменил нам смолу, а больше нам ничего не требовалось. Теперь наш корабль оказался прочен и крепок, так что ни деготь, ни смола нам более не были нужны. Знание этого дерева не раз впоследствии помогало мне в тех местах.

Достроивши, таким образом, корабль, мы из бизани врака соорудили изрядную мачту для корабля и прикрепили, как могли лучше, к ней свои паруса. Затем мы сделали руль и румпель 72 и, словом, все, что требовалось в первую очередь. Нагрузивши корабль съестными припасами и запасшись водою, насколько могли (бочек у нас все еще не было), мы при попутном ветре вышли в море.

В этих скитаниях и в этой работе мы провели еще год. Уже наступило, как говорили наши, начало февраля; солнце быстро уходило от нас, к нашему удовольствию, ибо жара стояла исключительно сильная. Ветер, как я сказал, все время благоприятствовал нам, ибо, как я узнал впоследствии, когда солнце уходит на север, ветры начинают дуть на восток.

Теперь мы стали спорить, какое нам выбрать направление, и никогда, казалось, люди не бывали столь нерешительными. Одни высказывались за то, чтобы идти на восток и прямо к малабарскому побережью. Но другие, лучше представлявшие себе продолжительность такого путешествия, только качали головами, прекрасно понимая, что ни наших съестных припасов, ни особенно запасов воды и, наконец, ни самого корабля не хватит, чтобы проделать такой конец. Ведь это около двух тысяч миль пути.