Владимир Дружинин - Тропа Селим-хана

• Название: Тропа Селим-хана
• Автор: Владимир Дружинин
• Издательство: Издательство «Детская литература»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1963

Границы нашей страны сильно изменились. Сплошная цепь враждебных капиталистических государств, опоясывавших Советский Союз, рассыпалась. Теперь большинство наших соседей — страны, строящие социализм. Но капиталистическое окружение продолжает существовать и кое-где непосредственно подступает к нашим границам.

На боевом посту по охране государственных интересов нашей Родины стоят воины-пограничники. Немало написано уже о их героических делах и, наверное, еще немало будет написано. Ведь если сузились возможности империалистических разведок по организации провокаций на границе, то наши расширившиеся связи с зарубежными странами позволяют им засылать своих агентов под видом туристов и коммерсантов. Но пограничники и здесь дают им отпор.

О боевых буднях пограничников сегодняшнего дня вы и узнаете из повестей, помещенных в этой книге.

---

— На кочевку пойдете. Там гость. Проверите документы у всех. Задача ваша…

Сивцов мог бы поручить это старшине Кондратовичу. И мало ли еще кому. Пожалуй, раньше ему и в голову не пришло бы послать Тверских. Да, к нему он бывал несправедлив. Именно поэтому сегодня пойдет Тверских.

Щеки Игоря горят от радости. Как хорошо! Он снова в поиск. Пусть без Гайки…

— Товарищ капитан, — слышит Сивцов. — Разрешите Баева взять.

«Нужно ли? — думает Сивцов, — Что же, Баев так и будет все с ним ходить? К тому же он недавно вернулся из наряда».

Первое побуждение капитана — отказать. Но он встречает умоляющий взгляд солдата, и решимость его улетучивается.

Сивцову сорок лет. Дети его — сын и дочь — живут далеко, пишут редко. Отцовская нежность заглохла в нем в последние годы. В дни поиска, казалось бы, совсем не место подобному чувству, а оно пробудилось. Удивительный поиск! Он перевернул всю жизнь Сивцова.

— Так и быть, — говорит капитан. — Идите с Баевым.

Игорь, сияющий, влетел в казарму. Он немедля выложил бы напарнику все, но тот сладко спал, уткнувшись в подушку. И всплыли сомнения. Баев еще новичок, зелен, рановато ему все знать. Задача — не спугнуть врага. Вдруг Баев сглупит!

— Мы с тобой патруль, — сообщил он Баеву минуту спустя. — По дороге пойдем, ну… и на кочевку.

— Случилось что?

— Да нет. Для порядка просто…

Баев шмыгнул носом, внимательно поглядел на Тверских и соскочил с койки.

Собрались, вошли к Сивцову. Игорь доложил — наряд к несению службы готов. Капитан оглядел их. Смышленые глаза у Баева! Раньше он видел Баева и всех как бы сквозь серую пелену.

— Задача ясна? — спросил он.

— Так точно, — отчеканил Игорь.

«А посвятил ли он Баева? — спросил себя Сивцов. — Старший наряда, а воспитатель еще неважный».

— И вам ясно? — обратился он к Баеву.

— Соображаю, — отозвался Баев, — никогда мы чабанов не проверяли, — значит, нарушитель там.

— Один нарушитель?

— Так точно. Кабы двое, и разговор другой. Руки вверх — и баста.

Сивцов заметил, как покраснел, потупился Игорь. А Баев молодец! Впрочем, поражаться нечему. Замысел поиска, его тактика как-то стихийно становятся достоянием его рядовых участников, военных и штатских. Это в порядке вещей у нас. Директивы с пометкой «секретно» совпадают со здравым смыслом простых людей, со смекалкой народа, перенесшего войну, испытанного и в тайных схватках с врагом. Прямой расчет велит — не спугнуть, проследить за нарушителем, чтобы изловить и его сообщника.

— Каждый солдат должен знать свой маневр, — молвил Сивцов. — Еще Суворов указал.

Он повторил то, что перед тем сказал Игорю, — проверить у всех документы, вести себя так, чтобы успокоить гостя, а затем расположиться в секрете, на высотке. Капитан показал высотку на плане. Застава охватывала кочевку Арсена Давиташвили цепочкой секретов. С наступлением темноты наряды передвинутся ближе к скале…

До ворот заставы оба шли молча. Игорю было неловко перед младшим.

— Не успел я, видишь, — начал он примирительно. — Я думал тебя в курс ввести…

Он пытался обрести обычный тон старшего, покровительственный и чуточку небрежный, но это не удавалось.

Лукавая улыбка мелькнула на лице Баева. «Ничего ты не думал», — означала она. Но Баев не обиделся. Важное задание захватило его, он заговорил с жаром. Лазутчик, верно, испугается при виде пограничников. Главное — держать себя в руках. Обращение должно быть со всеми одинаковое.

— Будто мы первый раз видим всех — и чабана и Гиви. Э, Игорь, — Баев подмигнул, — девушку твою тоже проверим.

— Мою! — буркнул Игорь. — Иди ты!

— Да что ж ты снова побледнела? — продекламировал Баев. — Так, няня, право ничего.

— Чудило ты!

— Евгений Онегин. Роман в стихах.

— Да? Ты один грамотный? Поздравляю! — огрызнулся Игорь. — А насчет Лалико… Заладили вы все, будто я… Ну, знакомы слегка. Ну, танцевали разок. Дев много, брат. Больше, чем требуется.

Последние слова были не его — так выражался один юный прожигатель жизни, которого Игорь знавал в Москве. Несколько раз начинал Игорь письмо к Лалико. И все не то. Или холодно получалось, или жалобно. Нет, унижаться он не станет! Вот поговорить бы с Лалико сегодня! Не при Баеве только, а с глазу на глаз…

Игорь хотел объясниться с Лалико и в то же время робел. Он скрывал эту робость от Баева и даже от себя. И почувствовал облегчение оттого, что не Лалико открыла дверь сакли, а сам хозяин, Арсен.

За столом сидел гость — обросший, грязный. Расстегнутая куртка, мятая, с пятнами смолы, обнажала волосатую грудь и ладанку — кожаный мешочек на бечевке, засаленный дочерна.

— Пограничный наряд, — произнес Игорь, козырнув. — Прошу предъявить документы.

Листая паспорт Арсена, он искоса поглядывал на гостя. Отсветы очага скользили по его лицу. Он сидел в той же позе, катал по столу хлебные шарики и, казалось, не замечал пограничников.

У порога встал с карабином Баев. Окна сакли, прорубленные в толстой бревенчатой кладке, заделаны железными решетками. Не сбежит гость!

Однако он и не думал бежать. Голова его клонилась, он точно дремал. Шевелились только пальцы на столе, немытые, черные. Игорь шагнул к нему. Гость откинулся, схватившись за край стола, уставился на пограничника. Что было в глазах этого человека? Страх? Злоба?

Арсен проговорил что-то по-грузински. Гость ответил. Игорь не понял, но уловил дрожь в голосе, зябкую дрожь испуга. Стало спокойнее.

Паспорт у гостя был совсем как настоящий. Игорь как ни всматривался, не мог найти изъяна.

— Мурадов, — прочел он и протянул паспорт. — Все в порядке, гражданин Мурадов…

Арсен заговорил опять, должно быть, переводил, но гость понял. Он поднялся, жадно схватил паспорт и засунул куда-то очень глубоко в недра своей замызганной куртки. Чуть ли не за спину. Кланяясь, он прикладывал руки к сердцу, — очевидно, благодарил.

— Тьфу! — сплюнул Игорь, когда солдаты вышли. — Гражданином назвал его…

— Я бы и так догадался, что это он… — сказал Баев. — Висюлька-то! Вместо креста, что ли, у них? У того точь-в-точь такая же на шее.

Баев прав — ладанка была и у того, первого нарушителя.

— Слышь! — сказал Баев. — Почему он против нас, а? Из бедных, видать. Тощий, дикий какой-то. Рук не моет… А поклоны отбивал, — Баев засмеялся, — ровно старуха перед иконой.

А на кочевке жизнь шла своим чередом. Лалико нарвала телятам сладкой травы, попрощалась с ними, потрепав каждого по теплой, ласковой мордочке, и спустилась к жилью. Она разожгла заглохший в очаге огонь, вынесла собакам кости — остатки вчерашнего обеда, вымыла котел, принялась за стряпню. Гость, явившийся к отцу рано утром, спал на топчане, храпел.

К обеду сошлись все обитатели кочевки: тетя Этери, сестра отца, перебиравшая шерсть, тетя Мелания, сестра матери, принимавшая от доярок молоко, все пять доярок во главе с красавицей Кулико, заработавшей в прошлом месяце тысячу рублей, больше всех. Шумная компания стесняла гостя; он смотрел в миску, отвечал на расспросы односложно, иногда перебрасывался с отцом Лалико двумя-тремя словами на турецком языке.

Никто этого языка не понимал, кроме отца. Когда-то он и Мурадов были соседями и вместе батрачили у богача. Это было очень давно. Батраков и богачей Лалико знала только по книгам.

Весь день отец, против обыкновения, провел дома, беседовал с гостем. Мурадов часто переходил на свой язык, но отец отвечал по-грузински. По-турецки он говорил плохо, запинался и начинал сердиться. Как не надоело им болтать часами! Мурадов передохнуть не давал отцу, — все-то ему нужно знать! И какой доход семьи, и сколько голов скота в колхозе, почем в сельмаге сахар, соль, спички.

— В Средней Азии цены разве другие? — спросила Лалико отца. — Он словно с луны свалился.

— Другие, дочка, наверно другие, — сказал отец нехотя.

Гиви сообщил ей, что на кочевке были пограничники, проверили у Мурадова документы. Старший сказал: «Все в порядке». Кстати, дядя знает этого старшего, да и Лалико знакома с ним как будто. Это Игорь.

— Жалко, ты не Тамара, — засмеялся Гиви.

Русский князь был мужем царицы Тамары. Гиви любил историю, получал за нее пятерки в школе и не упускал случая блеснуть.

Лалико свела брови и отошла.

— Ага! — бросил вдогонку Гиви. — Забилось сердце!

Девушка не ответила. Глупый мальчишка Гиви! Нет, право, мужчины умнеют лишь тогда, когда седина тронет виски. Она вспомнила нелепое письмо Игоря. Обидел ее и отца и даже не догадался извиниться…

Под вечер звякнул за окном звонок велосипеда — дядя Тициан привез почту. Лалико кинулась разбирать; она еще надеялась, что Игорь напишет. Нет! Вот Кулико — та счастливица: жених шлет ей письма из Сакуртало каждый день.

Вчерашние газеты из Тбилиси. На первой странице — портрет пожилого иностранца. Лалико вздрогнула — Мурадов, мирно сидевший у погасшего очага, вдруг потянулся, жадно схватил газету. Зачем она ему?