Поль Феваль - Карнавальная ночь

• Название: Карнавальная ночь
• Автор: Поль Феваль
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-202-4

Париж, 1832 год. Последняя карнавальная ночь, как всегда, полна событий – веселых, неожиданных и кровавых. В эту ночь Ролан, влюбленный юноша, единственный наследник огромного состояния герцогов де Клар, выходит из дома, чтобы никогда больше не вернуться

В основе романа – любовь и приключения главных героев Ролана и принцессы Ниты Эпстейн.

Хитросплетение сюжетов, предчувствие тайн, занимательность интриги отличают и этот роман французского писателя Поля Феваля.

---

Леон убрал руку.

– Ты любишь мою сестру, – прошептал он. – Ты не в своем уме!

И, поскольку краска бросилась Летаннеру в лицо, Леон закончил ласковым и прочувствованным голосом:

– Не один ты страдаешь. Все, что ты можешь мне сказать, я и так знаю. Оставь меня и не держи на меня зла.

Главный письмоводитель удалился, не проронив больше ни слова. Лишь только закрылась дверь, Мальвуа обхватил голову руками.

– Да, – подумал он вслух после долгого молчания, – я все знаю, или, по крайней мере, мне кажется, что все – и никакого проку мне от этого нет! И даже если еще что-то узнаю, проку все равно не будет! Час наступает. Чувствую, как он близится. Эти люди смыкают кольцо вокруг меня, и выбраться из него нельзя. Бежать не годится: у меня нет оружия, чтобы сражаться…

– Нет оружия! – повторил он со странным отсутствующим выражением в глазах.

Его рука снова как бы невольно тронула ручку ящика под крышкою его рабочего стола, потом нырнула в ящик и вернулась с парой дорогих карманных пистолетов, отделанных слоновой костью с эмалью и инкрустацией.

– В сражении это не оружие, – прошептал он, рассматривая новенькие капсюли, сверкавшие на затравочном стержне пистолетов, – но это освобождает.

Его окаменевшие глаза широко раскрылись, как это случается, говорят, с теми, кого головокружение манит и тянет в бездну.

Он содрогнулся и отпрянул. Он и впрямь видел перед собой настоящую пропасть. Мучительная судорога передернула его лицо, меж тем как он бормотал в ответ на мрачные поползновения своей мысли:

– Нет! Только не это! Роза останется одна!

Губы коснулись его лба и нежный голосок сказал на ухо:

– Спасибо, братец мой.

Леон повернулся, не удивившись. На его смятенном лице улыбка боролась с тревогой.

Роза де Мальвуа стояла за его спиной, улыбаясь с глубокой грустью.

— Какие мы с тобой, оказывается, несчастные! – медленно проговорила она, беря брата за обе руки.

Ее ласковые и бесстрашные темно-синие глаза, казавшиеся черными в тени длинных ресниц, пристально смотрели в глаза брата. В полутьме, заполнившей большую комнату, ее стройное, но слишком хрупкое тело, казалось еще выше и тоньше. В ней было нечто, что является в минуты высшего напряжения, когда сама судьба простирает свою руку, чтобы поддержать человека или нанести свой удар.

Леон привлек сестру к себе, и руки девушки обвились вокруг его шеи.

– Ты сейчас из дома де Клар, – сказал он.

На Розе был бархатный плащ и меховая накидка.

– Я обещала, что мы будем, – сказала она вместо ответа, указав пальчиком на пригласительное письмо, все еще открыто лежавшее на столе.

Леон опустил голову и тихо спросил:

– Это для чего же?

Она сбросила плащ легким грациозным движением, сняла шляпу и прошлась ладонью по растрепавшимся волосам. Леон с нежностью смотрел на нее. Она уселась к нему на колени, словно дитя.

– Сегодня мне исполнится девятнадцать лет, – сказала она. – Почему ты не дал говорить господину Летаннеру?

– Ты была здесь? – спросил Леон. – И все слышала?

– Я вошла, когда ты говорил: «Ты любишь мою сестру». Ты правда уверен, что он меня любит?

Леон перебирал ее черные волосы, завивавшиеся роскошными локонами.

– Госпожа Летаннер! – продолжала она. – Госпожа Урбан-Огюст Летаннер!

Леон невольно улыбнулся.

– По-моему, ничего смешного. За последние сутки я стала намного старше. Я думала о монастыре точно так же, как ты подумывал о своих пистолетах, братец. Уйти в монастырь, не имея к тому призвания, – то же самоубийство. Да к тому же ты остался бы один!

– И правда, – подумал вслух Леон, – со вчерашнего дня ты, сестричка, здорово изменилась!

Она серьезно взглянула на него.

– Я очень долго была ребенком, – снова начала она. – Может быть, я жила как в прекрасном сне. Я не приняла руки человека, предложением которого могла гордиться, человека такого ума и такой широкой души…

— Доктор Абель Ленуар… – прошептал Леон.

– Да, – медленно проговорила молодая девушка. – Сама удивляюсь, как это я отважилась сказать нет доктору Ленуару. Никого не следует отвергать.

Она подняла руку брата к самым своим губам, и, несмотря на его сопротивление, начала целовать ее, приговаривая:

– Теперь я женщина. Всем, что у меня есть, я обязана тебе. Ты спросил, зачем нам идти в особняк де Клар на бал, когда и твое и мое сердце в скорби. Я тебе сейчас объясню. Но прежде мне надо знать…

– Мне надо! – несколько раздраженно повторил Леон. – Ты имела в виду «мне хочется»!

– Я имела в виду «хочется», – в свою очередь повторила девушка. – Мне хочется знать!

И, глядя брату в глаза, добавила:

– Ты сказал Летаннеру: «Я все знаю». Мне нужно знать все, что ты знаешь. За этим стоит женщина; мужчины не могут сражаться с женщинами.

– Я уже не думаю сражаться, – пробормотал молодой нотариус.

– Так именно потому я и здесь, – проговорила Роза глухим и столь решительным голосом, что у Леона прыгнуло сердце. – Сражаться за тебя, братец, стану я.

– Бедная моя сестричка, – сказал он, – мне бы твоей смелости. Я больше ни на что не надеюсь, ибо все пропало.

Мадемуазель де Мальвуа устремила на него свои большие глаза, светившиеся каким-то странным спокойствием.

– Ты не виноват, – сказала она, – я готова поклясться своим вечным спасением!

– Завтра, – сказал в ответ Леон, – виновным окажусь я.

– До завтра еще так далеко… а если грамоты найдутся нынче ночью?

– Грамоты, – с удивлением повторил Леон. – Да кто тебе сказал?

– Я не суеверна, – вместо ответа заговорила Роза, – но некоторые воспоминания минувших дней живут во мне смутными верованиями. Я воспитывалась в Морване, где привидения бродят по земле, вокруг уснувшей воды. Моя бедная старая кормилица нередко встречала их вдоль широких пустошей, спускавшихся с самых вершин гряды Кот-д'Ор к темным водам Арру. Она всегда говорила: «есть заколдованные места», и рассказывала историю креста в Малу, возле которого каждый находит свое счастье или беду. У меня в Париже тоже есть заколдованное место, потому что я дважды находила там свою судьбу. Она умолкла. Леон ни о чем не спросил.

– Нынче днем, – неторопливо заговорила она снова, – я вернулась на кладбище Монпарнас.

– Одна?

– Одна.

– Он там был?

– Да… сидел на сей раз уже не у бедной могилы, а в ограде, окружающей большой склеп семейства де Клар. Он любит принцессу Ниту Эпстейн.

– Так кто этот человек? – вдруг вскричал Леон. – Ты мне так и не сказала!

Огонь вновь запылал в его погасших очах. Роза поцеловала его.

– Вот именно, – сказала она. – Пусть хотя бы ненависть разбудит тебя, братец мой!

– Кто этот человек? – повторил Мальвуа. – Я тоже хочу знать!

Девушка не отвечала.

– Мой дорогой брат, – сказала она после молчания спокойным и решительным тоном, который вызвал у Леона страх и вместе с тем смутную надежду, – ты знаешь то, что желала бы знать я, а я знаю то, чего, может быть, не знаешь ты. Ты сам сказал: со вчерашнего дня я сильно переменилась. За день можно повзрослеть на десять лет. Не смотри на меня отныне как на ребенка, о котором надо думать и за которого надо все делать. Я сама позабочусь о себе и хочу действовать сама. Я полюблю в своей жизни всего раз, и где же еще сыщет он нежность, подобную моей? У меня есть право сражаться. Если я одолею, то, может статься, завоюю вместе со своим и твое счастье – и его тоже, ибо всю себя положу я на то, чтобы сделать его счастливым.

– Мое счастье! Счастье для меня! – прошептал Леон и грустно покачал головой.

Роза поднялась и пересела к брату со словами:

– Пока ты не объяснишь мне откровенно и до конца все, что у тебя происходит, наши слова так и будут ударяться друг о друга, не находя ответа. После тебя расскажу все и я. А теперь я слушаю.

Взгляд молодого человека с тенью испуга остановился на разложенных перед ним бумагах.

– Это долгая история, – сказал он как бы самому себе.

Девушка холодно отрезала:

– Вся ночь в нашем распоряжении.

Леон подвинул к ней папку, на которой стояло: «№ 2. Мать Франсуаза Ассизская (умерла)», и раскрыл ее – не без заметных колебаний.

– Сестра моя, – произнес он сурово, – у меня нет никого родней тебя. Это семейная тайна, а мы, нотариусы, должны свято хранить доверенные нам тайны. Ты соперница принцессы Эпстейн, и сможешь ли ты утром под присягой подтвердить, что не станешь ей врагом?

– Под присягой! – сказала в ответ Роза. – Подтверждаю! Я люблю Ниту, как если б она была мне сестрой. И клянусь, что не перестану любить никогда!

– Тогда слушай, – продолжал Мальвуа торжественно, почти угрожающим тоном. – Если из несчастного сына твоего отца, а он и впрямь несчастный, некоторые люди сделают преступника, ты, по крайней мере, поймешь, за что он умирает или за что мстит!