Юрий Гагарин - Дорога в космос

• Название: Дорога в космос
• Автор: Юрий Гагарин
• Издательство: Военного издательства Министерства обороны Союза ССР
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

12 апреля 1961 года навечно вошло в историю нашей Родины, В историю всего человечества В этот день советский космический корабль-спутник «Восток» с майором Юрием Гагариным на борту поднялся в космос и, совершив полет вокруг земного шара, благополучно вернулся на Землю. Эта беспримерная победа человека над силами природы воплотила в себе гений советского народа, могучую силу социализма, его неоспоримое превосходство над умирающим капиталистическим строем

В книге «Дорога в космос» лётчик-космонавт СССР Юрий Алексеевич Гагарин рассказывает о своей жизни, начиная с детских лет вплоть до свершения им замечательного подвига — первого в мире полёта человека в космос. В основу настоящего издания положен текст книги Ю. Гагарина «Дорога в космос», выпущенной издательством «Правда». Для военных читателей Ю.А. Гагарин расширил главу «Присяга на верность Родине», в которой более подробно рассказал о прохождении им военной службы, о воинском долге, присяге, о морально-боевых качествах, которыми должен обладать каждый советский солдат и офицер. В книгу включена также новая глава о зарубежных поездках Ю Гагарина во многие страны Европы и западного полушария. Записки Ю. Гагарина завершаются кратким рассказом о полёте в космос лётчика-космонавта СССР Г.С. Титова.

В книгу включено значительное количество новых фотографий.

Снимки: из альбома семьи Ю. А. Гагарина, Фотохроники ТАСС, кинофильма «Первый рейс к звёздам», Чехословацкого и Болгарского телеграфных агентств, П. Барашева, А. Денисова, П. Квашнюка, В. Лебедева, А. Ляпина, Т. Мельника, Ф. Петрунина, А. Пахомова, С. Раскина, А. Сергеева, А. Софийского, С. Смирнова, А. Сухомлинова, В. Сметанина, А. Устинова, Е. Халдея, Л. Хоменко, Г. Шутова.

---

Когда нас зачислили в техникум, директор сказал:

— Ну, студенты, поезжайте-ка пока, до начала занятий, в поле, помогите убрать урожай…

Сели на грузовики и отправились километров за восемьдесят от Саратова в колхоз. Там на току молотили пшеницу, возили её на элеватор в Екатериновку. Проработали недели две, получили благодарность от правления колхоза и с теми же шофёрами вернулись в город.

Начались занятия в техникуме. Он находился на улице Сакко и Ванцетти. Обстановка здесь была значительно серьёзнее, чем в школе и ремесленном училище. И требования жёстче и учебная база солиднее — лаборатории, библиотека, кабинеты по различным специальностям. В нашей группе было 35 человек, приехавших из разных городов Советского Союза. Среди них несколько коммунистов, орденоносцев — участников Великой Отечественной войны; они уже были женатыми людьми, имели детей. Всех их привела сюда жажда к знаниям, стремление приносить как можно больше пользы стране.

На первых порах новые знания приобретались с трудом. Люди, отвыкшие от школьной парты, хватали двойки со страшной силой. У нас троих — Петушкова, Чугунова и меня — учёба ладилась: всё было ещё свежо в памяти. Звали нас «неразлучными москвичами», часто обращались к нам за помощью, и мы охотно помогали товарищам разобраться в неясных вопросах. Особенно неважно было у многих студентов с математикой. Ведь это капризный предмет — пропустишь два-три урока, плохо усвоишь какую-нибудь формулу или правило, и это отразится на дальнейшей учёбе.

А мы все трое любили математику. Мы понимали, что в наше время, в век атома, без математики не прожить: все зиждется на точных расчётах. Каждый мечтал приобрести логарифмическую линейку.

В техникуме царил дух товарищеской взаимопомощи. Мы, молодёжь, присматривались, как ведут себя старшие, прислушивались к их мнениям, старались подражать им. «Сам погибай, а товарища выручай», — говорили порой бывшие фронтовики. Было в них что-то уже знакомое, близкое мне. В каждом из них проступали черты тех двух лётчиков, которых пришлось увидеть в первые дни войны в селе и которые так поразили тогда моё воображение широтой своих сердец. Техникум был и для меня, и для всех комсомольцев не только школой знаний, но и замечательной школой жизни.

С каждым днём у студентов всё больше и больше проявлялся вкус к занятиям. Двойки постепенно исчезали, их заменяли тройки, а потом и их почти не стало. В свободное время мы много занимались спортом, организовали баскетбольную команду. Я ещё в ремесленном училище пристрастился к этой быстрой, живой игре. Наша команда участвовала в городских соревнованиях и заняла первое место среди саратовских техникумов. Зимой раза три в неделю мы тренировались в спортивном зале. Был у меня друг — Толя Навалихин. Он все тянул на лыжню в засыпанные снегом пригородные рощи. Но я предпочитал баскетбол. На лыжах ходил, но не так много и часто, как другие.

В общежитии я жил в комнате, где, кроме меня, находилось ещё четырнадцать ребят. Жили дружно, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Вечерами ребята нередко играли в шахматы. Даже турниры организовывали. Но я не участвовал в них; по душе мне больше были подвижные игры. Сидеть часами на одном месте я не мог.

Стипендию получали мы небольшую — пятьдесят рублей в месяц на первом курсе и сто рублей на последнем. Хотя государство обувало нас, одевало, кормило, всё же приходилось строго рассчитывать свои расходы. Однако мы находили средства и на то, чтобы ходить в театр и в кино. В Саратове хороший оперный театр. Там я прослушал «Русалку» Даргомыжского, «Кармен» Бизе, «Пиковую даму» Чайковского. Большое впечатление произвела опера Глинки «Иван Сусанин». Следя за спектаклем, я как бы сам находился на сцене с русским народом, борющимся против врагов Родины.

В кино мы бывали почаще. Обычно ходили компанией, ведь в техникуме учились и девушки. После каждого фильма обязательно обменивались мнениями, спорили. Мне нравился фильм «Повесть о настоящем человеке», сделанный по книге Бориса Полевого. Я смотрел его несколько раз и книгу тоже прочитал не один раз. Хорошо в ней показана сила духа советского человека. Алексей Маресьев — прототип героя «Повести о настоящем человеке» — был посильнее полюбившихся мне героев Джека Лондона, он был ближе мне по духу и устремлениям. Я частенько прикидывал про себя, как бы поступал, доведись мне попасть в такой же переплёт, как Маресьеву. С детства я любил образ Овода, созданного Этель Лилиан Войнич в одноимённом романе. Это был любимый герой мальчишек. Я читал: «У него на груди был спрятан платок, обронённый Монтанелли. Он осыпал этот платок поцелуями и проплакал над ним всю ночь, как над живым существом…» И видел перед собой этот скомканный платок, ощущал его солёную влажность, ясно слышал выстрелы солдат, стрелявших в Овода.

Я любил Овода, но Маресьева полюбил сильнее. Он был моим современником, жил вместе с нами на одной земле, и мне хотелось встретиться с ним, пожать его мужественную руку.

Литературу преподавала нам Нина Васильевна Рузанова, внимательный, заботливый педагог, влюблённый в свой предмет. Она составила список книг, настоятельно рекомендуя прочесть их каждому. В этот список входила вся серия «История молодого человека XIX столетия», которую в своё время редактировал Максим Горький. Она знакомила нас с шедеврами русской и мировой классики. До сих пор помню волнение, охватившее меня, когда я читал «Войну и мир» Льва Толстого. Больше всего в этой чудесной книге мне понравились батальные сцены и образы защитников Отечества от наполеоновского нашествия — артиллериста Тушина, командира полка князя Андрея Болконского, офицеров Ростова, Долохова, Денисова. И фельдмаршал Кутузов, словно живой, представал перед моими глазами.

В то время я прочёл «Песнь о Гайавате» американского поэта Лонгфелло, произведения Виктора Гюго и Чарльза Диккенса. Читал много, навёрстывая то, что не успел сделать в детстве. Как и все мои сверстники, увлекался Жюлем Верном, Конан-Дойлем и Гербертом Уэллсом. Мы знали, что английского писателя интересовала Советская Россия, что в голодные годы он приезжал в Москву, разговаривал с Владимиром Ильичем Лениным и написал книгу «Россия во мгле». Нам хотелось прочитать эту книгу, но достать её не смогли: в Саратовской городской библиотеке её не было.

Герберт Уэллс сомневался в ленинском плане электрификации страны. Но мы собственными глазами видели, как снизу по Волге караваны барж везли материалы на строительство Куйбышевского гидроузла. То, что прозорливо предвидел Ленин, свершалось на наших глазах трудолюбивыми руками советского народа.

В очень интересное время проходила наша молодость! Надо было торопиться с учением. Мы были повсюду нужны. И у нас в стране, и за рубежом происходила масса событий, волновавших всех студентов техникума, и особенно нас, комсомольцев.

Где-то далеко, за тридевять земель, небольшой свободолюбивый народ Кореи отражал полчища самой крупной капиталистической страны мира — Соединённых Штатов Америки. Мы начинали свой день с того, что слушали по радио сообщения о боях в Корее. Тогда мы узнали имена героев Корейской Народно-Демократической Республики лётчиков Ли Дон Гю и Ким Ги Ока. «Правда» писала об их храбрости и отваге, о том, что каждый из них сбил по полтора десятка американских «Сейбров». Многие народы з своей борьбе учились и учатся героизму у советских людей, и нам было приятно читать о том, что корейский народ учился мужеству у советских людей, что в борьбе с американскими захватчиками прославили себя корейские партизанские отряды имени Зои Космодемьянской и Алексея Маресьева.

Китайский народный доброволец Хуан Цзи-гуан сознательно повторил подвиг Александра Матросова, ибо читал о нём книгу и видел о нём фильм, потрясший его до глубины души.

Прочитав об этом в газете, Толя Навалихин воскликнул:

— Вот оно, лучшее доказательство, что только сильный характер может породить другой сильный характер!

Это был отзвук наших все ещё продолжавшихся споров о героизме.

Почти все студенты техникума были комсомольцами. Меня избрали членом бюро комсомольской организации.

Общественной работы было много, тем более что я выполнял ещё обязанности секретаря местного спортивного общества «Трудовые резервы». Приходилось экономить каждую минуту, чтобы со всем справиться.

После окончания третьего курса захотелось мне купить новый костюм, а денег не было.

— Слушай, Гагарин, не поедешь ли ты физруком в детдомовский лагерь на лето?-предложил мне секретарь райкома комсомола. — Отдохнёшь, да и заработаешь немного…

Я любил детей и согласился.

Пионерский лагерь находился в замечательном месте, весь в зелени, на реке. Там мне впервые в жизни пришлось вести воспитательную работу. Надо сказать, ребята попались живые, а некоторые даже «вредные». Они обрадовались, что уехали от учительских глаз, и шалили вовсю. На весь лагерь было только двое мужчин, если меня в то время можно было назвать так, — я да слепой баянист Иван Алексеевич, человек тонкого слуха и большой музыкальной души. Мы, как могли, помогали молодой воспитательнице Тане Андреевой и завучу детского дома Елене Алексеевне.