Жюли Галан - Неукротимая герцогиня

• Название: Неукротимая герцогиня
• Автор: Жюли Галан
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-224-00996-0

Первая книга трилогии, посвященная средневековой Франции, временам трубадуров и прекрасных дам, рыцарских турниров и междоусобных войн. В центре повествования – жизнь и приключения юной Жанны Аквитанской, независимой, веселой и бесстрашной, руки которой добиваются многие рыцари. Но угодить ей не так-то просто, и Жанна, покинув свой родовой замок, отправляется на поиски достойного супруга ко двору герцогини Анны Бретонской. Но и здесь неугомонная Жанна не знает покоя: чтобы не попасть в страшные застенки инквизиции, она снова пускается в путь, навстречу новым опасностям и новым приключениям, о которых читатель узнает из второй книги трилогии – романа «Герцогиня и султан».

---

И, подъехав к окошку кареты, сказал Жанне:

– Госпожа, там впереди повозка едет. Если люди честные да попутные, пристанем к ним.

Жанна и Жаккетта тут же высунулись с двух сторон кареты, с любопытством рассматривая возможных попутчиков.

Через полчаса они нагнали повозку. Фургон с парусиновым верхом неторопливо вдавливал в дорожную пыль широкие, окованные железом колеса. Из его чрева раздавались нежные звуки флейты и отрывистые буханья бубна.

Очень толстый и очень тощий субъекты сидели на задке фургона и угощались из оплетенного кувшина вином, на закуску пожирая взглядом окрестности. Тощий поглаживал пальцем крохотный гребешок лысой квочки в цветастом балахончике, примостившейся у него на коленях.

– Привет, Франсуа! – звонко крикнула Жаккетта. – Расскажешь, как ты оживляешь жареную курицу?!

Фургон бродячих артистов и экипаж Жанны стояли в ложбинке у ручья. Распряженные и стреноженные кони пытались щипать позднюю травку. Ярко горел костер. Темнело.

– Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу тебя, да еще здесь! – заметила Жаккетта, блаженно подставляя пятки теплу костра.

– Я тоже никогда не думал, что окажусь в такой дыре – возмущенно сказал Франсуа. – А кто виноват? Вот он! – И обвиняюще ткнул пальцем в толстяка. – И ради чего?! Рыцарь, пригласивший нас, – скряга! Замок его старый и маленький, винный погреб пустой, служанки страшные, а его супруга прилипучая, как свежий коровий навоз! Играли себе в убыток, только ради высокого искусства! А имей кое-кто хоть капельку ума, сидели бы себе в Нанте и в ус не дули!

– Уж ты-то не прибедняйся! – насмешливо отпарировал толстяк. – Только благодаря твоим усилиям винный погребок в этом замке опустел, и господин рыцарь правильно рассудил, что уж если ты отведал и его вина, и его жены, то не он остался в долгу у тебя, а ты у него! Молись, что цел… А вас, госпожа, что заставило в такую опасную пору путешествовать по неспокойным дорогам? – обратился он к Жанне. – Не в обиду вам будет сказано, но охраны у вас маловато. Для такой красивой дамы это большой риск.

– Очень серьезные обстоятельства вынуждают меня как можно скорей добраться до Нанта и отплыть оттуда домой, – уклончиво ответила Жанна, тоже сидевшая у огня, как и простые смертные, но на раскладном стульчике. – Я бы тоже хотела иметь эскорт посолиднее, но, увы, приходится довольствоваться тем, что есть.

– Если вы не против, мы бы доехали до Нанта в вашем фарватере, – неожиданно щегольнул морской терминологией Большой Пьер.

Толстяк задумался:

– Раз уж наш, разговор поплыл по волнам, то скажу, что быстроходной галере тяжело держаться кормы медлительного селандра[30]. У меня, госпожа графиня, есть предложение получше. – Он поворошил угли веточкой, повертел ее в руках и кинул в костер. – И уверен, что в своем экипаже вы попадете в город с куда большими трудностями, чем в нашей колымаге. Мы ведь в Нанте долго выступали, нас знают и пропускают беспрепятственно.

– То есть я отправляю Большого Пьера с конюхом домой, а сама с камеристкой поеду с вами? – быстро сообразила все выгоды предложения Жанна.

– Ну да, – подтвердил толстяк. – Если госпожа не сочтет это путешествие недостойным своего положения.

– Госпожа не сочтет! – Жанна развязала кошель, достала несколько монет и вложила в ладонь толстяку. – Я поеду с вами.

Всем сразу стало легче от такой удачной развязки проблемы.

К этому моменту подоспел ужин. Непринужденное веселье согрело сердца и развязало языки. Уплетая жаркое, актеры вспоминали представление в замке, где они были, и вся поляна тряслась от дружного хохота.

Жанна не отставала от остальных, начисто забыв, что ей в принципе не полагается веселиться в компании подобной публики, а надлежит хранить гордое молчание, обозначая разницу в положении бродяг-актеров и знатной дамы.

«Пусть тетя Аделаида его хранит! – отмахнулась она от слабых укоров совести. – А то интересно получается: веселиться с ними нельзя, а смазливых актеров по ночам принимать можно!»

– А где вы прекрасного Ливистра потеряли? – сквозь смех спросила Жанна у толстяка.

– О! Он остался в замке одной дамы, страстной театралки. Помогает ей устроить театр из сарая и актеров из вилланов. Скоро вернется муж той дамы, и Ливистр приползет в родную труппу весь в синяках и кровоподтеках. А пока я – прекрасный Ливистр! – опередив толстяка, сообщил Франсуа перемалывая крепкими зубами жесткое мясо.

– Ты?! – фыркнула Жаккетта. – Ну и Ливистр, за палкой не видно!

– А мне нашили столько пакли в костюм, что на сцене я толще его! – махнул в сторону толстяка костью фокусник.

– Только благодаря этому костюму ты и вызвал интерес у хозяйки замка! – заметил один из жонглеров. – А как только ты очутился в ее постели в костюме Адама, то был с позором выгнан возмущенной обманом дамой.

– Наглая ложь!!! – заорал Франсуа, кидая обглоданную кость в обидчика. – Она рыдала у меня на груди и говорила, что если я отвергну ее, то она уйдет в монастырь. Или переоденется в рубище и пойдет, босая, за нашей повозкой, подставляя распущенные волосы ветру, дождю и снегу, пока я не смягчусь и не соглашусь приласкать ее!

От хохота многие повалились на землю.

– Нo я отказался! Да-да, отказался! – патетически продолжал Франсуа. – Потому что столь бурные забавы опасны для моего юного организма и могут привести к его истощению. Я убедил прекрасную сеньору, что ее христианский долг любить законного супруга и заботиться о нем!

– А тот, в благодарность за вправление мозгов жене, спустил на тебя собак! – простонал толстяк, дрыгая короткими ножками и утирая бегущие слезы. – В роли Ливистра ты опасен для труппы, и я молю Господа, чтобы поскорее вернулся муж увлеченной театром дамы.

Наевшись и насмеявшись, Жанна пошла в свою карету устраиваться на ночлег. Дорога быстро приучила ее к спартанским условиям, хотя до смерти хотелось выспаться в нормальной постели.

Сменив госпоже обувь, и укрыв ее плащом, Жак-кетта удалилась. Жанна поудобнее устроилась в тесном пространстве и заснула.

Понемногу и актеры отправились на ночлег. Кто в фургон, кто под фургон, кто около фургона.

У костра остались Жаккетта и Франсуа.

– А ты мне что-то обещал – заявила Жаккетта, бросая щепочки в огонь.

– Ночь любви, я помню, пойдем! – охотно отозвался Франсуа.

– Нет, не это! – возмутилась Жаккетта.

– Разве? А-а, вспомнил… Конечно, не это! Ты должна мне ночь любви!

– Эй, молодежь! Любезничать и лежа можно! Торчите тут у костра, как два столба, рождая у честных людей укоры совести! – прорычал из-под фургона толстяк.

– Рядом с этим Голиафом невозможно устроить личную жизнь, будь ты хоть трижды Давидом! – возмутился Франсуа. – Пойдем, маленькая красавица, и продолжим наш интересный разговор в другом месте. Только тихо!

Схватив Жаккетту за руку, он вместе с ней подошел к повозке и бесцеремонно стащил с кого-то лоскутное одеяло. Нацепив его на манер плаща, фокусник повел Жаккетту за экипаж Жанны.

Выйдя на дорогу, они прошли немного по ней, а затем спустились к речке и долго блуждали там в кустарнике.

– Мы чего, всю ночь бродить будем? – забеспокоилась Жаккетта.

– Тс-с… Тихо! Со следа сбиваю! – шепотом объяснил Франсуа.

Еще немного потоптав кусты, он вывел Жаккетту к небольшому, хорошо спрятанному стожку. По-видимому, его схоронил местный житель из близлежащей деревни, не сумевший вовремя вывезти сено, но и не пожелавший бесплатно кормить им лошадей проезжающих путников.

Франсуа разгреб ямку в боку стожка, умял, кинул туда покрывало и рухнул в уютную норку.

– Ну, если мы плохо замели следы, то сейчас сюда явится целая вереница лежебок, желающих провести ночь в тепле и уюте. Я этот стог сразу заприметил. Такие вещи нюхом чую! – довольно сказал он. – А ты, малышка, почему не ложишься? Замерзнешь на ветру, а здесь тепло. Так что я тебе обещал?

– Ты обещал рассказать, как оживляешь жареную курицу! Помнишь ту пирушку у, нас в замке? – Жаккетта примостилась на краешек покрывала, соблюдая пока приличную дистанцию.

– Конечно! – уверенно ответил Франсуа, и стало ясно, что он ничегошеньки не помнит.

– Вот мы и встретились второй раз. Рассказывай! – пристукнула кулачком Жаккетта.

– А-а… Вспомнил! – захохотал Франсуа. – Кто бы мог подумать, что такое надежное условие даст осечку! Ладно, раз обещал, расскажу. Я все вспомнил: ведь, несмотря на мои страстные уговоры, вы, госпожа Маленькая Аквитанка, не согласились тогда разделить со мной, ложе любви. Так что за вами тоже должок!

– Там видно будет… – уклончиво ответила Жаккетта.

– Значит, так. Оживление жареной птицы вещь небывало сложная! Поклянись, что никому не откроешь этого секрета!

– Пресвятой Девой клянусь! – округлив глаза, серьезно сказала Жаккетта.

– Нет, просто рассказывать неинтересно, я лучше буду рассказывать и показывать! – продолжал диктовать условия Франсуа. – Согласна?