Бетина Крэн - Последний холостяк

• Название: Последний холостяк
• Автор: Бетина Крэн
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-033205-Х, 5-97I3-0771-1, 5-9578-2780-0

Очаровательная молодая вдова леди Антония Пакстон славилась тем, что умела выдавать юных девушек за знатных и богатых холостяков. Всего-то и нужно – поставить мужчину в обстоятельства, при которых он, как истинный джентльмен, обязан жениться на случайно скомпрометированной девице! И все шло отлично, пока Антонию не постигла «страшная месть» – многоопытный обольститель и сердцеед Ремингтон Карр намерен любой ценой соблазнить и скомпрометировать решительную красавицу. Антония принимает вызов…

---

Ремингтон изобразил на физиономии подобие улыбки, пробормотал извинения и поспешил ретироваться по тенистой боковой аллее в глубь парка. Ему срочно требовалось разобраться в своих новых ощущениях и понять причину смутного беспокойства. Быстрая ходьба и свежий воздух оказали благотворное воздействие на работу его мозга, и внезапно он отчетливо осознал, что в основе его душевного смятения лежит конфликт между всеми его любовно выпестованными предрассудками и нынешними дружественными отношениями с обитательницами дома леди Пакстон.

Эти симпатичные и забавные дамы ему явно понравились, им удалось подобрать волшебный ключик к его закрытому на замок очерствевшему сердцу. Как же это могло случиться? Почему он допустил это? Вернее, почему так долго оставался бесчувственным истуканом? Ремингтон едва не зарычал и не заскрежетал зубами от негодования. Ему стало ясно, что виной всех его заблуждений относительно женского пола является отсутствие у него опыта общения с вот такими славными старушками с их подкупающими улыбками, неистощимым долготерпением и обезоруживающим бескорыстием. Ах, как же досадно, что на протяжении всей своей жизни он сталкивался с их антиподами – бесстыжими продажными девками, алчными куртизанками, надменными светскими львицами и прилипчивыми содержанками. Привыкнув отплачивать интриганкам коварством за коварство и безразличием за холодность, он вдруг обнаружил, что не умеет защищаться от чар седовласых улыбчивых вдов, чем-то напоминающих его добродушного дядюшку Паддингтона, от ненавязчивого обаяния которого у него не было противоядия.

Сознательно либо непреднамеренно Антония выбрала наилучших помощников для разрушения его циничного взгляда на женщин.

Взять, к примеру, ту же Элинор. Разве можно отказать ей в сообразительности, любознательности, практичности и наблюдательности? Это же настоящий самородок по части изобретательства, гений технической мысли в юбке! А кто может сравниться с Гертрудой в домовитости, житейской мудрости, усердии и умении защищать свою точку зрения? А переплюнуть в упрямстве и цепкости Молли, всегда смело смотревшую в глаза жестокой реальности? Воистину достоинствам этих дам может позавидовать любая англичанка! Под мудрым руководством тетушки Гермионы, одаренной ангельским терпением и редким даром убеждения, в доме леди Пакстон нашлось применение всем их талантам. Флоренс и Виктория совершали чудеса в портняжьем искусстве, не гнушаясь при этом и скучной штопки. А несравненная Клео, умнейшая и опытнейшая из всех вдов, даже увядая, сумела сохранить женственность, восхитительный артистизм и поразительную душевность.

Мир, в который эти почтенные дамы ввели его, удивил Ремингтона причудливым устройством и своеобразием. Сообщество одиноких вдов жило активно, продуктивно и весело. А выполняемая женщинами работа, являвшаяся стержнем их существования, была куда более трудоемкой и сложной, чем он предполагал.

Антония помогла им ощутить себя полноценными людьми, нужными обществу, личностями, независимыми от мужчин, устроительницами своей жизни, способными самостоятельно принимать решения и осуществлять свои желания. При этом никто из них не держал зла на мужской пол, о покойных мужьях эти вдовы отзывались только с уважением и любовью. Похоже было, что они питали такие же чувства и к нему. Вот почему он вопреки всем своим предрассудкам и подозрительности проникся к ним уважением и симпатией.

И это, пожалуй, стало главным результатом его пребывания в доме леди Пакстон.

Изумленный таким выводом, граф еще долго бродил по аллеям парка, не разбирая дороги, но в конце концов ноги принесли его к тому самому месту, с которого началось его путешествие: к тротуару напротив особняка леди Пакстон.

Когда же лорд Карр, ошеломленный всеми обрушившимися на него сегодня роковыми обстоятельствами, взглянул на изящные крыловидные ставни окон и вазы с геранью, новое откровение, снизошедшее на него, заставило его содрогнуться.

Он понял, что проиграл этот спор.

Пронизанный лучами жаркого послеполуденного солнца, дом издавал кошачье мурлыканье; такой странный эффект объяснялся до смешного просто: на каждом подоконнике нежилась кошка.

Ремингтон вошел в прихожую и направился по коридору на кухню, размышляя на ходу, что ему следует сказать Антонии при встрече. Проходя мимо дверей кабинета, он ощутил желание заглянуть в него и не стал сопротивляться этому порыву. Статуэтки Клео воскресили в его памяти рассказы старой актрисы о своей бурной жизни. О чем будет вспоминать он сам, когда достигнет ее возраста? Станет ли он сожалеть об упущенной возможности обрести семейное счастье, как его одинокий дядюшка Паддингтон, или же сможет сказать, что познал подлинную любовь и не зря потратил отмеренные ему судьбой годы? Из невеселых раздумий его вывел громкий возглас Клео:

– Вы так похожи на Пинки, когда хмуритесь, сэр! Граф вздрогнул и, обернувшись, увидел в дальнем углу комнаты знакомую изящную фигуру хозяйки коллекции фарфоровых безделушек с метелочкой из перьев в руке. Ремингтон перевел дух и спросил:

– На Пинки Ландона? Почему вы дали ему такое странное прозвище – Розовый? Он краснел от смущения при встрече с вами? Или у него был багровый от пьянства нос?

Клео рассмеялась и, покачав седой головой, объяснила:

– Вовсе нет, сэр. Ему просто нравился ярко-розовый цвет. А в тот вечер, когда мы с ним познакомились, на мне было розовое платье. Он был на несколько лет моложе меня, но выглядел очень импозантно. Между прочим, он тоже был граф.

– Граф? – Ремингтон вздрогнул. – Вы хотите сказать, что он был, как и я, графом Ландоном? Нет, это невозможно! А как его звали?

– Кажется, Руперт… Нет, Реджинальд! Или Рутабага… Пожалуй, все-таки Рутланд! У меня кое-что осталось о нем на память… – Клео повернулась к Ремингтону спиной и начала высматривать нужный ей сувенир.

Граф окаменел: Рутландом звали его отца, восьмого по счету графа Ландона, а также Розового, как только что выяснилось. У папаши была страсть к актрисам. Неужели и Клео оказалась среди его бесчисленных любовниц?

– Вот она! – удовлетворенно произнесла старушка, беря в руки миниатюрную фарфоровую птичью клетку, покрытую слоем пыли. – Теперь я все отчетливо вспомнила! – Лицо актрисы просияло. – Он прибыл в Париж, совершая свой грандиозный вояж по Европе, целью которого было увидеть окружающий мир во всем его многообразии. В меня он влюбился до беспамятства, умолял меня оставить сцену и уехать с ним в Лондон, обещал купить мне особняк, даже заговаривал о женитьбе… Но я не согласилась. – Она отвела взгляд.

– Что же вам помешало? – сдавленно спросил Ремингтон.

– Я не желала становиться певчей птичкой в золотой клетке! Такой, как вот эта! – Клео указала рукой на статуэтку.

Граф наклонился и, приглядевшись, увидел в клетке розоватую птичку с хохолком и длинным хвостом:

– Он бы запер меня навсегда, я же этого не хотела. Вскоре я познакомилась со своим будущим мужем. – Она мечтательно улыбнулась и продолжала: – Ройял Фокс свил для меня гнездышко. И когда мне хотелось полетать, он порхал вместе со мной.

Клео потрепала его по плечу и снова занялась уборкой. А он еще долго смотрел на запыленную статуэтку и думал о своем отце и его маниакальной страсти к роковым женщинам. Как сложилась бы судьба Клео, если бы она приняла предложение его отца и, уехав с ним в Лондон, стала бы его содержанкой? Женился бы в конце концов на ней беспутный граф Рутланд? Случись такое, Клео могла бы стать матерью его сына, и тогда и его собственная жизнь, и жизнь Ремингтона Карра стала бы совершенной другой.

Внезапно графа осенило: он понял, что все женщины в мире делятся на два типа – таких, как Гермиона, и других, с натурой Хиллари. Кто-то рождался Карлоттой, а кто-то – Клео… И выбор мужчины во многом зависел от его воспитания и окружения, кругозора и жизненного опыта.

Это умозаключение немедленно породило у Ремингтона другой вопрос: а какого сорта женщина Антония Пакстон? Но как ни ломал граф себе голову, ему не удавалось втиснуть ее в прокрустово ложе своей схемы. И вновь он почувствовал удручающее смятение.

Антония Пакстон умудрялась одерживать победу в невероятно трудных ситуациях, была умна, настойчива, на редкость целеустремленна и дьявольски изобретательна. При необычайно пылком темпераменте она умела скрывать подлинные чувства, всегда контролировала поступки и не терялась в сложных обстоятельствах. У нее на все имелись свои точка зрения и план быстрейшего достижения намеченной цели. Права была тетушка Гермиона, говоря, что Антония лоб себе расшибет, но своего добьется. Впрочем, упрямство этой женщины лишь дополняло ее поразительное здравомыслие.

Он вспомнил и другие слова Гермионы об Антонии – что у нее отзывчивое сердце. Действительно, порой он и сам удивлялся, как чуткость и доброта соседствуют в ней с безжалостностью к врагам и коварством. Череда эпизодов, свидетелем которых он стал, живо возникла перед его внутренним взором: ее добрая улыбка, припасенная для своих подопечных, нежный взгляд на спящую Клео, сентиментальное выражение глаз, украдкой наблюдающих за ним во время обеда, смущение, обида и страсть, исказившие ее лицо после того памятного пылкого лобзания…