Дина Лампитт - Ускользающие тени

• Название: Ускользающие тени
• Автор: Дина Лампитт
• Издательство: КРОН-ПРЕСС
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00199-Х

Дина Лампитт — самая популярная писательница Великобритании последнего десятилетия. Каждую ее новую книгу с нетерпением ждут и издатели, и читатели многих стран мира. Издательство «КРОН-ПРЕСС» приобрело эксклюзивные права на издание произведений Д. Лампитт. В романе «Ускользающие тени» причудливо переплетаются прошлое и настоящее, мистика и жестокая реальность. Наша современница, талантливая музыкантша Сидония Брукс, начав изучать средневековые музыкальные инструменты, попадает в прошлое, где в образе Сары Леннокс, оказывается перед нелегким выбором: выйти замуж за нелюбимого человека — короля Георга III — и взойти на престол, или сохранить свободу и свое право любить…

---

В течение последних десяти дней гастролей Сидония пришла к убеждению, что молодой скрипач увлекся ею. Иногда, даже во время выступлений, она видела, как его славянские глаза с необыкновенным блеском следят за ней, поэтому даже не сомневалась в том, что может угадать его мысли. Несмотря на чувства к Финнану, Сидония была совершенно очарована юностью и энергией Алексея, которые способны были увлечь любого человека, близко знакомого с ним.

В последний вечер он пригласил ее поужинать в компании Василия, прибывшего из Москвы.

— Как романтично это звучит! Я бы хотела отправиться на нем, — сообщила Сидония двум русским собеседникам.

— В следующий раз обязательно отправитесь, если только этот «следующий раз» состоится, — ответил Василий. — Я уверен в этом, Сидония. Завтра я напишу Роду и попрошу устроить еще одни ваши гастроли.

— В следующий раз, — негромко добавил Алексей, — будет наш медовый месяц, мы умчимся на этом поезде в царство снегов и исчезнем там, на целые недели.

Она рассмеялась, хотя дрогнувший голос скрипача подсказал ей, что сказанное нельзя принимать только за шутку. Но теперь он остался в России, Финнан работал в Канаде, и даже кот еще пребывал в пансионе.

— Опять одна, — вслух произнесла Сидония, распаковала туалетные принадлежности и направилась в ванную, твердо решив забыть все и хорошенько выспаться.

Сообщение о помолвке появилось в начале февраля: «Герцог и герцогиня Ричмондские имеют честь объявить о предстоящем браке между их сестрой, леди Сарой Леннокс из Холленд-Хауса, Кенсингтон, и Томасом Чарльзом Банбери, эсквайром, членом парламента от Бартонхолла, Бартон и Милденхолл, графство Суффолк».

Объявление вызвало шумные пересуды, ибо юная пара была слишком красива и богата, или в будущем могла стать богатой. Хотя в настоящее время у Чарльза Банбери было больше долгов, нежели денег, он являлся наследником титула баронета, огромных поместий и прочих реальных благ. Некоторые считали, что этот брак «заключен на небесах», но другие подозревали, что Сара приняла предложение красавца назло королю, в то время как Гораций Уолпол ехидно замечал, что Банбери женится, дабы «показать, что он мужчина». Тем не менее никто не осмеливался попросить его объяснить суть этого замечания.

Приверженцы мистера Банбери считали, что он мог бы выбрать себе более могущественную в политическом отношении семью, чем та, из которой происходила его невеста. Чарльз вступил в знаменитый Литературный клуб Джонсона. Но истинной его любовью не были ни политика, ни литература, ибо французский маркиз питал особую склонность к скачкам и нигде не чувствовал себя более счастливым, чем когда сидел на ипподроме, окруженный подвизающейся там братией. Лошади были для него всей жизнью. Да и Сара знала в них толк. Действительно, она была приятно удивлена, узнав, что такой щеголь, как ее будущий муж, способен так воодушевляться и проявлять чудеса сообразительности, когда дело доходило до покупки и подбора лошадей. Политические противники называли Чарльза «цыплячьим оратором» и «хилым Геркулесом», но в том, что касалось скачек, он считался признанным авторитетом.

— Ты любишь его? — шепотом спрашивал Чарльз Джеймс у своей тети.

— Конечно, — с подозрительным жаром ответила она.

— Значит, он способен сделать тебя счастливой?

— Почему бы и нет? Ведь он — самый элегантный мужчина в столице.

— Элегантность — это еще не все, — сдержанно ответил мальчик, помедлил и добавил: — Но ведь Чарльз не слишком элегантен, верно, Сэл?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего, — беззаботно ответил племянник и отказался продолжать разговор.

Погода переменилась, и началась оттепель, живот королевы округлялся и рос как на дрожжах, Сара примеряла свадебное платье, а король внезапно и странно заболел. Совершенно неожиданно его одолела сильная простуда, которая не поддавалась обычному лечению. Болезнь вызывала резкий кашель, сопровождающийся давлением в груди, которое его величество описывал как «острое колотье». Семь раз у него открывалось кровохарканье, для его лечения трижды приходилось пользоваться мушками.

Почему-то эта болезнь вызывала у всех тревогу, но никто, даже придворные врачи, не могли точно сказать почему. Ее таинственные осложнения оставались непонятными, и некоторые придворные придерживались мнения, что это наказание королю, посланное за столь недостойное пренебрежение чувствами Сары Леннокс. Пришел май, и невеста, пока еще с обожанием взирающая на своего красавчика-жениха, перестала считать дни и приготовилась идти к алтарю, но не на величественной церемонии королевского бракосочетания, а в простом венчании в часовне Холленд-Хауса.

Она пробудилась от покалывания в пальцах и странной пустоты в животе, которая убедила Сидонию, что здесь вновь замешаны потусторонние силы и что в этот день она обязательно увидит Сару. Но, как бы она ни была очарована видениями прошлой жизни, другим временем, текущим параллельно ее собственному, сегодня Сидония чувствовала необычный испуг и беспокойство. Она поняла, как много значило для нее легкое отношение Финнана ко всему неестественному, каким спокойствием веяло от его ирландских манер. Внезапно она встревожилась при мысли, что в последующие шесть месяцев ей некому будет поведать обо всех странных или пугающих событиях, случившихся с ней. Сидония тосковала по Финнану не только из-за утраты его дружеской привязанности и соседства, его любви и нежности, но и потому, что для нее он был воплощением здравого смысла.

Начиналось воскресенье, однако с этим днем у Сидонии не было связано особых радостей. Из других квартир не доносилась музыка, Дженни не было дома, или же она сегодня не стала печь домашний хлеб, так как запаха его не ощущалось. По комнате вдруг пронесся ледяной ветер, и, медленно и неохотно поднявшись с постели, Сидония отправилась включить центральное отопление и убрать свой запущенный дом.

Ее ждала пачка корреспонденции, и одно письмо с канадской маркой она вскрыла немедленно. Письмо было таким, как она и ожидала, — написанным рукой Финнана, нежным, но очень кратким:

«Милая девочка, как видишь, я прибыл благополучно и уже начал устраиваться на новом месте. Больница просто великолепна, — современное здание с новейшим оборудованием, какого только можно пожелать. Здесь радушно относятся к приезжим, дом, который мне предложили, очарователен и просторен, хотя и не имеет ничего общего с нашим старым особняком, а также моими прекрасными и беспокойными соседями (разумеется, первое относится к тебе, а второе — к Дженни!).

Главой исследовательского проекта стал профессор Джой Тек (уверяю тебя, совершенно нетипичный медик — скорее он похож на американского футболиста!), а ему ассистирует суровая леди — доктор Джинни О’Рурк. Как видишь, ее фамилия свидетельствует о шотландских или ирландских предках, но этого я еще не успел выяснить. Эта дама представляет собой совершенно сверхъестественное сочетание густых белокурых, по-видимому, натуральных, волос, огромных голубых глаз, острого ума и блестящей медицинской квалификации. Она меня просто ужасает.

Если бы ты знала, как расстроило меня то, что я не успел увидеться с тобой в последнее утро! Бинки, моя бедная пациентка, избавилась от земных страданий около пяти утра, потому я и опоздал. Конечно, мне было не обязательно оставаться с ней до конца, но почему-то я не мог уехать, и потом я знал, что ты меня поймешь.

Я уже скучаю по тебе, скучаю по той великолепной музыке, которой ты наполнила мою жизнь, но верю, что время промчится незаметно и для нас вновь наступит весна. Помни об этом, Сидония. Передавай мои пожелания самого доброго Дженни и Максу. Кроме того, пожелай от меня всего наилучшего Саре Леннокс и всей компании! Пожалуйста, пиши мне. С нежнейшей любовью, Финнан».

Сидония забрала письмо с собой в ванную и перечитала его, погрузившись в пухлую пену. Мягкую улыбку у нее вызвал постскриптум: «Постараюсь позвонить тебе в первое воскресенье после твоего возвращения, вечером. По английскому времени будет примерно шесть вечера (а здесь — около двух часов дня). Надеюсь застать тебя дома».

Несколько фраз письма заметно задели ее — описание доктора Джинни О’Рурк было слишком восторженным, чтобы пропустить его, хотя Сидония утешалась мыслью о том, что, вероятно, эта женщина замужем. Кроме того, Финнан не упомянул о ее страстном сообщении на автоответчике, высказанном под влиянием матушки-России и баловня-гения Алексея. Но Сидония уверила себя, что ирландец, скорее всего, просто не слышал сообщения — эта мысль льстила ей больше, чем жестокая догадка о том, что он пренебрег им. Обрадованная возможностью поговорить с ним сегодня вечером, Сидония позвонила родителям, сообщила, что вернулась и что с ней все в порядке, и отправилась забрать домой кота, подавляя неистовое желание завернуть по дороге к Холленд-Хаусу.