Борис Левандовский - Шумен

• Название: Шумен
• Автор: Борис Левандовский
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Чай оказался настолько приторным, что у Макса, должно быть, все отразилось на лице, поскольку хозяин моментально среагировал на его невольную гримасу:

– Ну вот, кажется, снова переборщил сахару! Люблю, знаете ли, сладкое… Ради бога, простите старика – давняя привычка класть четыре ложки.

– Ничего страшного, – улыбнулся одними губами Макс, хотя подумал, что «переборщил» в данном случае – явно заниженная оценка тех, как минимум, пяти или шести (если не еще больше) ложек сахара на его средних размеров чашку, которые превратили чай почти что в сироп и призывали серьезно пересмотреть взгляд на фигуральность поговорки о слипшейся заднице.

– Если откажитесь, я не обижусь, – сказал Леонтий с плохо скрытым смущением. – А еще лучше, позвольте я заново… – он собирался было уже подняться (или только сделал вид, что собирается), но Макс остановил его жестом, мол, все нормально. Про себя он решил, что чем быстрее ему удастся справиться с приторной дрянью в чашке, тем скорее он сможет оказаться на улице. А это сейчас было единственным, чего ему хотелось.

– Можно тебя кое о чем спросить? – посмотрел на него Леонтий.

– Конечно, – Максу оставалось сделать последний глоток самого отвратительного чая в его короткой жизни.

– Кто-нибудь еще знает о том, что ты собирался придти сюда?

Сороконожка между лопаток Макса устроила вдруг такую возню, что он бы не удивился, если б выяснилось, что к нему под футболку действительно забралось какое-то крупное насекомое. С другой стороны вопрос был задан слишком уж в лоб, чтобы скрывать какой-то зловещий подтекст. И даже этот резкий переход на «ты», учитывая их разницу в возрасте…

«Но ведь ему зачем-то нужно это знать. О таком не принято спрашивать у гостя даже ради поддержания не клеящейся беседы».

Да и что мог сделать ему шестидесятилетний старик? Изнасиловать под фугу Людвига ван Бетховена или порубить на куски разделочным кухонным топориком, дабы устроить своему огромному коту-обжоре праздник утонченного гурмана? Сегодня в нашем меню жаркое а-ля «любопытный студент», маринованные глазные яблоки по-сицилийски, форшмак из печени с луком и приправами… От этих мыслей даже у Хулио едва не разыгрался приступ мигрени.

В общем, полнейший бред.

– Нет, никто, – наконец сказал Макс.

Интересно, уловил ли лысый заминку в его ответе? Но если и так, то по лицу хозяина это было трудно прочитать.

Тьфу, черт, да какая разница! – мысленно вспылил на себя Макс, – заметил или не заметил, главное, этот гадкий сироп уже переместился из чашки в его желудок, и больше его тут ничего не держит – он уже расхлебался за свое дурацкое любопытство, причем в самом буквальном смысле.

Он поблагодарил за чай и поднялся, намереваясь распрощаться.

– Да-да, конечно, – засуетился лысый, – не стану вас больше задерживать. Как видите, – он имел в виду свое спортивное облачение, – я и сам как раз собирался сделать небольшую пробежку. Спасибо за компанию.

От его последней фразы Макс едва не прыснул и подумал мельком, что рассказ об этом странном визите по объявлению прозвучит, наверное, весьма забавно, когда он встретиться с Леной.

Леонтий проводил его к двери. Рукопожатие хозяина на сей раз было удивительно вялым и безжизненным, будто трясешь за ладонь покойника. После чего Макс сбежал вниз по ступеням и наконец-то очутился на свободе.

Только на свежем воздухе он сполна ощутил, насколько же приторной гадостью его напоил лысый. Хотелось чего-нибудь срочно выпить или хотя бы прополоскать рот обычной водой, чтобы язык не прилип к нёбу и не посклеивались губы. На короткие мгновения Максу казалось, что помимо вязкой горчеватой сладости во рту он чувствует какой-то странный привкус. Но он не обратил на это особого внимания, поскольку больше думал, как выйти к ближайшему магазину или лотку, где сможет купить бутылку минеральной воды. Такого кошмарного желания пить ему еще не доводилось испытывать ни разу в жизни.

Будущий рассказ Лене о встрече с этим странным типом Леонтием больше не выглядел таким уж смешным. Честно сказать, к тому моменту Макс всерьез засомневался, что вообще захочет посвящать ее в некоторые события этого утра.

Правда в том, что он здорово испугался. Хотя, казалось, никакой опасности ему не грозило. Однако что-то настаивало на обратном, и сороконожка придерживалась того же мнения, – как будто могла располагать большими сведениями, чем он.

Макс заметил в нескольких десятках шагов впереди витрину магазина и прибавил ходу. Да, он пошел на поводу у своего любопытства и выставил себя ослом; да, в определенном смысле что-то его заставило даже испугаться, но – довольно об этом, потому что все закончилось.

До одурения хотелось курить, но всему свое время – сначала нужно было унять липкую жажду во рту. Еще сильнее он желал бы услышать голос Лены, прямо сейчас; нужно будет обязательно выпросить у отца бабло на мобильный телефон, сразу как они с матерью вернуться из своего «медового месяца» на Кипре. Макс взлетел по ступеням, ведущим к входу в магазин, который располагался в бельэтаже дома, открыл дверь со специальным устройством для плавного автоматического закрытия, шагнул через порог и увидел лицо Леонтия, склоненное над ним.

Просто так, безо всякого перехода. Вот он делает шаг, входя в магазин, и в следующий момент – уже сидит в том самом кресле, низком с широкими подлокотниками, в гостиной лысого, которую покинул пять минут назад.

Но… получалось, что в действительности он никуда не уходил? И что же тогда, черт возьми, происходит?! Ведь он отчетливо помнит…

– Выходит, уже подействовало, – произнес старик, с оценивающим интересом разглядывая его, как подопытную свинку, которой только что ввели новую вакцину.

Максу стало так скверно, что он сумел выдавить только одно слово:

– Как…

– Так, – обронил лысый и плюхнулся в свое кресло, бормоча под нос: – Значит, скорость реакции в первую голову зависит не от объема дозы, а от температуры в момент приема. Кто бы мог подумать… Ну да, все верно! – он снова перевел взгляд на Макса, который едва мог дышать, не то что сдвинуться с места, и опять вскочил на ноги, зашагав по комнате.

– Развитие памяти и прочее – для меня не больше чем увлечения молодости, хобби, которое я давно перерос. Вот! – Леонтий резко остановился в метре от Макса, протягивая к нему обе руки, словно хранитель музея к экспонату, что давно считался утерянным и был обнаружен в бюро находок. – Вот моя главная работа! Труд моей жизни!

– Чем вы меня подпоили? – Макс с ужасом открыл, что не в состоянии ни выбраться из кресла, ни даже пошевелить рукой, словно его телом овладел паралич. Единственным, что его еще кое-как слушалось, оставался язык.

– Идиоты! – вновь продолжил метаться взад-вперед по гостиной лысый, не обращая на слова Макса ни малейшего внимания. – Они смеялись надо мной! Корпели над своими пасквильными статейками, жалкие бездарные ничтожества!

– Что вы со мной сделали? – выдохнул Макс, собрав с огромным трудом остатки сил.

Старик подскочил к креслу и склонился над ним с чокнутым блеском в глазах от ликования и какого-то внутреннего волнения, которое не мог скрыть даже весь его теперешний стебанутый вид.

– Это совершенно новый подход, новое слово, метод, который они оплевали… мой особый метод, – сказав это, он внезапно успокоился, прошелся по комнате с мечтательным выражением на лице, попутно ткнул кота в толстый бок носком кроссовка (тот, видимо, по привычке почти не среагировал), затем опять приблизился к Максу. На его губах играла загадочная и в то же время весьма гаденькая улыбка.

– Вперед, юноша… – и тюкнул его сверху кулаком по голове. Не сильно, но Максу стало так дурно, что он не сумел бы даже вымолвить «мама». Комната задрожала, словно отражалась в воде, на которую падали огромные дождевые капли, образовывая бегущие концентрические круги.

Макс решил, что вот-вот умрет. Лысый продолжал что-то говорить, но его слова превращались во все более и более неразборчивое эхо. Водяные круги становились шире, сливаясь в один сложный узор и искажая комнату, будто видимую в кривых зеркалах. По неподвижному телу Макса разлилась мертвенная бесчувственность, отдаваясь в конечностях квазарами пульсирующего онемения.

Последнее, что увидел Макс, был кот, который вдруг проявил неимоверную для себя прыть, вскочив на все четыре лапы и зашипев куда-то в сторону. Макс успел разглядеть чью-то маленькую фигуру, скорее даже только абрис, возникший рядом с лысым. Но, не смотря ни на что, казалось, лишь этот силуэт сохраняет четкость в искаженном пространстве комнаты.

И все пропало.

Всё не так и даже слишком

Он очнулся сидящим на скамейке у Оперного театра. По «Стометровке» – так называемой среди горожан аллее, что вела от центрального входа в театр до небольшой площади с памятником Шевченко, – мельтешили прохожие. Никто не обращал на Макса внимания. Похоже, он очутился здесь без посторонней помощи – вслед за этим выводом пришли и смутные воспоминания, как он проделал путь от Пекарской сюда, словно все происходило во сне, который вот-вот выветрится в никуда с первым звонком будильника.