Элизабет Макнейл - 9 1/2 недель

• Название: 9 1/2 недель
• Автор: Элизабет Макнейл
• Жанр: Эротика

Знаменитая книга, по которой был снят фильм «Девять с половиной недель».

---

– Не в том дело, – отвечает он.

– А в чем тогда дело?

Он останавливается перед спальным гарнитуром. Это спальня вашей мечты: в углу стоит бюро из черного полированного дерева, на нем лампа на огромной подставке и шесть подобранных по размеру керамических ваз, и еще одна ваза, длинная а в ней восемь огненных тюльпанов, стопка альбомов с открытками, подборка иностранных журналов, раскинутая в художественном беспорядке я записная книжка, обтянутая тонким шелком.

– Вот это мне нравится, – смеясь, говорит он. – Настоящий секретер для работы. Можно засучить рукава и приниматься.

– Не шути, пожалуйста, – говорю я ему. – Тебя же не заставляли сюда приезжать. А у меня, напротив, при виде этой записной книжки слюнки текут. Очевидно, это для того и сделано, но это работает.

Он улыбается и обнимает меня за талию.

Спальни выставлены рядом. В первой – черный вощеный пол, во второй – белый паркет, в третьей – красный метлакс; тут есть кровать, спинка которой напоминает дверь сарая, к ней крепится полотняный балдахин, а шелковые занавеси в цвет спускаются до полу. В изголовье кровати, Бог знает почему, немного не по центру стоит какое-то огромное растение в декоративной корзине. У другой кровати, толстые витые ножки. На больших подушках, прикрытых покрывалом, лежат валики, обтянутые разной материей с набивным узором, подобранной в тон.

– Это именно то, что тебе нужно, – говорю ему я.

– Мне нужны маленькие подушки.

– Нет, тебе нужно четыре больших. Твои две маленькие штучки никуда не годятся, на них невозможно удобно опереться.

– А когда тебе нужно опираться в постели на подушки? – спрашивает он.

– Ну, когда ты мне подаешь завтрак, как сегодня утром, например. И еще в разных других случаях. Так приятно смотреть телевизор или читать в постели.

– Ну, мне это и в голову никогда не приходит, – медленно отвечает он, и я смеюсь.

Мы проходим мимо стальной кровати, анодированной под медь, с серыми прутьями, и с желтыми круглыми украшениями по углам. Следующая кровать целиком из меди: маленькая, не правдоподобно ажурная и одновременно обильно украшенная, одним словом, самая замысловатая кровать, которую я когда-либо в жизни видела. Я останавливаюсь, чтобы посмотреть на нее. До земли свисает покрывало, вышитое гирляндами гвоздик. Рядом стоит круглый стол, покрытый скатертью из той же материи, что и покрывало, с четырьмя воланами по краю, а справа от него величественный шезлонг из белого дерева с позолотой.

– Тебе это нравится? – спрашивает он меня.

– Прямо декорация для фильма, где Джуди Гарланд играет девушку шестнадцати лет с разбитым сердцем.

– Я спросил только о кровати.

Я внимательно рассматриваю пышное чудо, маячащее перед глазами.

– Недурно, но очень кричаще. А передняя и задняя спинки наводят на мысль о дверях волшебного королевства. Недостает только нескольких медных птиц и одной-двух голов чудовищ.

Он подходит к рыженькой женщине, которая минуту тому назад желала приятного отпуска продавцу.

– Когда мне могут доставить эту кровать?

Я теряю дар речи.

– Эту кровать? – переспрашивает женщина, улыбаясь ему и поворачиваясь ко мне. – Будьте любезны, присядьте на минутку, я уточню сроки доставки.

Я шепчу:

– Но ты просто сумасшедший! В уме повредился!

Он смотрит на меня без улыбки.

– Ты представляешь, как будет выглядеть это барочное чудовище в твоей монашеской келье?

Продавщица повесила трубку.

– Никаких проблем, сударь. Мы как раз собирались сменить эту мебель. Если вы мне скажете, когда вы хотите ее получить, я вам сообщу, в какой зоне доставки вы находитесь и в какие дни недели наши люди там бывают.

– Мне нужно еще кое-что уточнить, – говорит он после того, как продавщица записывает его адрес.

Мы вместе с ней подходим к «спальне», отгороженной от прохода цепью из пластмассы.

– Мы можем подойти поближе? – спрашивает он.

Мы все трое стоим перед кроватью.

– Это одна из самых…

Он ее прерывает:

– Боюсь, моей подруге нужно лечь на нее, чтобы принять окончательное решение.

Он поворачивается ко мне.

– Пожалуйста, сними обувь.

Хотя люди в магазинах довольно часто ложатся на матрасы, чтобы их опробовать, что-то – я и сама не знаю что – заставляет меня покраснеть. Я снимаю обувь, сажусь на кровать, вытягиваю ноги и опираюсь спиной на матерчатый валик.

– Ляг посредине, – говорит он мне.

Следя глазами за блестящими точками на покрывале, я осторожно перемещаюсь, стараясь изо всех сил перенести тяжесть на руки и локти, чтобы не сбить материю.

– Закинь руки за голову и возьмись за изголовье, – говорит он.

Невольно мне в голову приходит мысль: мм в Блулшнгдейле, в субботу, но несмотря на всю эту толпу мне кажется, что мы в морге. Я могла бы спрыгнуть с кровати, спуститься на лифте и пойти в кино…

– Давай, лапочка, – говорит он мне ровным голосом. – Мы не можем провести здесь весь день. Вытяни ножки.

– Вам доставят ее в четверг, – говорит продавщица.

– Вытяни ножки.

– Вообще доставка у нас идет по четвергам и пятницам, но я лично прослежу, чтобы вам ее доставили в четверг.

Я делаю как он велит.

Потом застегиваю сандалии, стараясь избегать взглядов какой-то пары, стоящей у ограждения.

– У вас есть матрацы, мисс? – спрашивает он.

Она кашляет, потом отвечает ровным голосом:

– Матрацы продают на четвертом этаже, но вы можете купить его здесь.

– В таком случае, – говорит он, – будьте любезны доставить мне вместе с кроватью жесткий матрац.

– Но, сударь, нужно, чтобы вы его выбрали…

– Незачем.

– Угодно вам «Посьюрипедик»?

– Прекрасно, – отвечает он.

– Что же до обивки…

– Я буду вам бесконечно признателен, если вы выберете ее сами, – с улыбкой отвечает он.

Я смотрю на него: высокий мужчина в старых брюках цвета хаки и теннисных туфлях; нос у него шелушится, а кожа на лице, шее и руках очень загорела.

– Очень хорошо, – отвечает продавщица и улыбается ему в ответ.

– Мне нужно еще четыре больших подушки.

– Перьевые или дакроновые? И какого размера?

– Мне нужны подушки, – повторяет он.

На обратном пути мы оба молчим. Спустя несколько дней в почтовом ящике своей квартиры я нахожу пакет из Блумингдейла, в котором лежит записная книжка, обтянутая шелком.

* * *

Мы ходим по хозяйственным делам: супермаркет, бакалея, прачечная… Прекрасный субботний день через неделю после нашей поездки в Блумингдейл (кровать, как и было обещано, привезли в четверг), в начале июня. Я думаю о том, что в жизни не была так влюблена. Два раза подряд я громко говорю вслух:

– Ну можно ли быть такой счастливой?

И каждый раз он улыбается мне в полном восхищении и перехватывает все пакеты в одну руку, чтобы другой обнять меня за плечи.

Мы оба уже обвешаны покупками, но тут вдруг он мне говорит:

– Мне нужно купить себе еще кое-что.

Он останавливает такси, и мы едем в Бруклин и оказываемся в маленькой темной лавочке, где продают охотничьи товары. В ней два продавца – один пожилой, достойного вида, другой – почти подросток, – но ни одного покупателя. Он примеряет водонепроницаемые куртки, вроде тех, которые носят на парусниках.

Я кладу свертки на стул, смотрю по сторонам, начинаю скучать, сажусь на край старого бюро орехового дерева, рассеянно перелистывая старый номер Нью-Йоркера, который необъяснимым образом кажется мне совершенно новым.

– Я думаю, этот, – говорит он.

Я бросаю взгляд в сторону прилавка: он смотрит на меня, держа в руке стек.

– Я хотел бы его опробовать.

Все внезапно меняется: я чувствую себя заблудившейся, потерянной в мире, мне враждебном, в чужой стране. Он подходит ко мне, приподнимает юбку, обнажая мою левую ногу (ту, которой я прислонилась к бюро) и бьет стеком по внутренней поверхности бедра. Меня охватывает жгучая боль, растворенная в накатившей волне наслаждения; я застываю на месте, онемев: каждая частица моего тела наполняется сладострастием. Служащие в глубине лавки побледнели. Он осторожно одергивает мне юбку, оборачивается к пожилому продавцу, в своем костюме похожему на счетовода. Тот стал весь красный.

– Этот я и возьму.

ЧТО ОН ДЕЛАЛ

– Он меня кормил. Покупал продукты, готовил, мыл всю посуду.

– Утром он меня одевал, а вечером раздевал и относил мое белье вместе со своим в прачечную. Однажды вечером, снимая с меня туфли, он заметил, что их нужно починить, и на следующее же утро отнес их сапожнику.

– Он без устали читал мне газеты, журналы, детективы и рассказы Кэтрин Менсфилд, он даже читал вслух дела, когда я приносила их домой, чтобы поработать.

– Каждые три дня он мыл мне голову. Он сушил мне волосы моим ручным феном; только первые два раза он делал это неловко. Однажды он купил мне очень дорогой гребень (от лондонского Кента) и ударил меня им. Царапины от этого гребня не заживали очень долго. Но каждый вечер он меня им причесывал. И никогда – ни до, ни после того – мои волосы не расчесывались так часто и тщательно, и с такой любовью. Они блестели, как никогда раньше.