Рой Медведев - Они окружали Сталина

• Название: Они окружали Сталина
• Автор: Рой Медведев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990
• ISBN: 5-250-01341-4

Известный публицист и историк Рой Медведев включил в свою книгу шесть политических портретов людей, входивших в разное время в ближайшее окружение Сталина: В. М. Молотова, Л. М. Кагановича, А. И. Микояна, К. Е. Ворошилова, Г. М. Маленкова, М. А. Суслова. Все они, типичные представители сталинской системы, сыграли определенную роль в жизни нашего общества, поэтому судьбы их поучительны и интересны для тех, кто хочет знать правдивую историю нашей партии и страны.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

«…Мехлис доложил:

– Начальник политуправления Западного фронта сообщает, что, по всей вероятности, ваш сын, Яков Иосифович, попал к немцам в плен…

Сталин даже не пошевельнулся, ибо заранее знал, с чем пожаловал к нему Мехлис. Молотов и Калинин, оглушенные дурной вестью, сочувственно и с болью смотрели на отвернувшегося к окну Сталина, не в силах понять, расслышал ли он в шуме ливня слова армейского комиссара или нет…

– Коба, ты что, не слышишь?! – возвысив голос, взволнованно спросил Молотов. – Немцы схватили Яшу!..

Сталин медленно, будто тело ему плохо подчинялось, отвернулся от окна и посмотрел на Молотова пасмурным и каким-то затравленным взглядом. Затем неторопливо направился к своему столу, сел в кресло и спокойно, со скрытой укоризной сказал:

– Сталин не глухой… Мне уже известно о пленении старшего лейтенанта Якова Джугашвили. Сейчас его допрашивают в штабе фельдмаршала Клюге… Так как теперь решать с товарищем Сталиным? Будем назначать его народным комиссаром обороны?.. – Видя, что его не поняли, с горькой усмешкой, похожей на гримасу боли, добавил: – По нашему закону близкие родственники тех, кто сдался врагу в плен, ссылаются. Я бы в таком случае выбрал себе Туруханск – все-таки знакомые места…

– Вопрос серьезный, – с легкой усмешкой заметил Молотов и, забарабанив пальцами по зеленому сукну стола, повернулся к Калинину: – Или в Сибирь, или в наркомы… Есть предложение похлопотать перед товарищем Калининым как Председателем Президиума Верховного Совета… Как, Михаил Иванович, может, посодействуете по знакомству?

– Это называется «по блату», – Калинин, приняв шутку Молотова, невесело засмеялся. – А закон-то наш и без блата твердит, что наказанию подлежат только те родственники изменника, которые проживали совместно с ним или находились на его иждивении… Товарищ Сталин к таким родственникам, по-моему, не относится».

Далее в романе говорится, что Мехлис предлагает устроить побег Якову или «поторговаться» с Гитлером и обменять его. Но Сталин против.

– Коба, ты, по-моему, перегибаешь палку, – поддержал Мехлиса Молотов, обращаясь к Сталину. – Ведь действительно существует международная практика обмена пленными между воюющими сторонами. (Сталин, по роману Стаднюка, заявляет вначале, что переговоры с Гитлером немыслимы, но потом выражает надежду, что Яков не сам сдался в плен, и высказывает предположение, что как сыну Сталина ему в плену будет тяжелее, чем другим. Потом он говорит другое. – Р. М.)

– А ваша мысль, товарищ Мехлис, насчет обмена немецких генералов заслуживает внимания… Не торговля, а именно обмен… – Затем повернулся к Молотову, взмахнул рукой в его сторону и уточнил: – Это по твоей части, товарищ нарком иностранных дел, – Сталин продолжал то ли вопросительно, то ли утверждающе смотреть на Молотова, – обратиться к этому людоеду Гитлеру с предложением: пусть возьмет у нас своих генералов, кто ему нужен. Даже всех, сколько будет!.. Не жалко! А взамен пусть отдаст нам пока только одного человека… Эрнста Тельмана!..

Все потрясенно молчали, размышляя об услышанном. Наконец тишину нарушил Молотов. Чуть заикаясь, он сказал:

– Такая операция даже в нынешней трудной обстановке вполне под силу нашим дипломатам… Но пойдет ли на это Гитлер? Ведь освободить из тюрьмы и отдать нам Тельмана – равнозначно, что позволить взметнуть над головами революционных рабочих не только Германии, но и всей Европы боевое Красное знамя!..

– Правильно говоришь, товарищ Молотов! Поэтому-то игра и стоит свеч. – Сталин, пососав мундштук трубки, с поощрительным прищуром посмотрел на Молотова. – Если есть хоть один из тысячи шансов на успех такой операции, ее надо планировать и при первой возможности попробовать осуществить. Это была бы огромная победа в борьбе за будущее Германии, за новую Германию…»[45]

Вполне возможно, что Молотов с большим удовольствием читал роман Стаднюка и особенно страницы, подобные приведенным выше. Но здесь все фальшиво, начиная от ливня за окном кабинета Сталина. В действительности сын Сталина был захвачен в плен 16 июля 1941 года во время боев в Белоруссии, а не осенью в дни боев под Москвой.

К середине июля 1941 года (да и к октябрю) германская армия уже захватила в плен немало советских генералов, но немецких генералов в советском плену еще не было, и потому вопрос об обмене их на Якова Джугашвили или даже на Тельмана обсуждаться не мог. Подробности о пленении Якова Джугашвили можно узнать из документальной повести Семена Апта «Сын Сталина», опубликованной в № 4–5 журнала «Подъем» (Воронеж) за 1989 год.

Столь же фальшивы образы Сталина и Молотова и в другом романе Стаднюка – «Москва, 41-й». Молотов у Стаднюка распутывает сложнейшие международные проблемы, «как скульптор ударами молотка по резцу откалывает от мрамора ненужные осколки, медленно и упоенно освобождая из-под них свое творение». Неутомима его «ищущая мысль», «интуиция», «огромен его опыт». Не без сложностей, но он преодолевает «бескрайнее море трудностей и необъяснимостей» и т. д. и т. п.

Нередко навещал Молотова старейший писатель Сергей Иванович Малашкин. Они познакомились еще в 1918 году, когда Малашкин издал и подарил Молотову свою первую книгу стихов «Мускулы», а через несколько лет и книгу «Мятежи». Позднее он стал прозаиком, опубликовал немало романов и повестей, не оставивших, однако, заметного следа в советской литературе. На этих встречах нередко присутствовал писатель Н. И. Кочин. Среди почитателей и «приверженцев» Молотова оказался и поэт Ф. Чуев. Он весьма гордился близким знакомством с бывшим премьером, публично демонстрируя фотографии Молотова и всячески подчеркивая значение его «личности» для отечественной истории.

К своим доброжелателям Молотов мог бы причислить и албанского диктатора Энвера Ходжу. Описывая встречи с советскими лидерами в опубликованной в Тиране книге мемуаров, Ходжа с симпатией говорил только о Молотове. Он, правда, считал, что Молотов был слабой в личном и политическом отношении фигурой, но только он заслуживает якобы уважения в послесталинском руководстве.

Происходили у Молотова, конечно, и случайные встречи. Известный спортивный комментатор Николай Озеров ехал однажды по улице на своей автомашине. На обочине он увидел старика, лицо которого показалось ему знакомым. Подъехав ближе, он узнал Молотова и предложил подвезти его до дома. Прощаясь у своего дома, бывший премьер сказал: «Внуки не поверят, что меня довез до дома сам Николай Озеров».

Однажды в середине 70-х годов встретил Молотова на улице и грузинский писатель К. Буачидзе, немало лет отсидевший в тюрьмах и лагерях как «враг народа». В одной из своих неопубликованных работ Буачидзе писал:

«Это произошло примерно лет десять назад в Москве: жил я тогда у брата, и мне часто приходилось пересекать Тверской бульвар. И вот однажды вечером мне бросилось в глаза как будто где-то да еще много раз виденное мною чуть плосковатое лицо одного невысокого старика…

И на второй день я к нему присмотрелся, и на третий. Боже мой, как мне его очки знакомы, да где же я его видел? Не на фотографиях ли?

Ба, да это же сам Молотов, Вячеслав Михайлович, в юные годы носивший прекрасную музыкальную фамилию Скрябин!.. Долгие годы – и еще какие годы! – был вторым человеком в великом государстве, да еще после кого? После великого Сталина!

…И вот я, теперь уже бывший «враг народа», а следовательно, в те времена его личный «враг», хотя был он тогда для меня так далек и недосягаем, как Полярная звезда, могу сейчас пройти мимо него совсем близко и, если совесть позволит, даже не извинившись, как бы случайно, задеть его серый пиджак, на лацканах которого уже нет никаких знаков отличия, словно мы с ним равноправные из равноправных: и он избиратель, и я избиратель, но не избираемые…

А было время, когда я на коленях (в буквальном смысле – столика-то не было!) писал ему (и разве только ему?!) из мест заключения…

А не подойти ли мне к нему, не представиться ли? С малых лет привыкший почитать старших по возрасту, я очень вежливо, но не так уж робко, подошел к бывшему Председателю Совета Министров СССР, подошел как равный к равному… И когда я с ним поздоровался, по моему акценту он сразу же узнал:

– А-а, вы грузин? Что же, никогда не скрывал и сейчас не скрываю: я всегда питал слабость к грузинам.

– Это из-за Сталина, наверное.

– Пожалуй, да.

После любезных расспросов о здоровье:

– Вот вы, Вячеслав Михайлович, многие годы – да еще какие годы! – плечом к плечу работали со Сталиным, это только вы один имели право разговаривать с ним на «ты», называть его юношескими именами: то «Коба», то «Coco».Heдумаете ли вы написать о нем правдивые воспоминания? Для истории это, знаете, весьма важно,