Гелена Мнишек - Прокаженная

• Название: Прокаженная
• Автор: Гелена Мнишек
• Издательство: Информ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1992
• ISBN: 5-87136-03-3

Роман «Прокаженная» рассказывает о прекрасной и трагичной любви прелестной Стефании Рудецкой и знатного польского магната Вальдемара Михоровского. В начале двадцатого века книга имела огромный успех и издавалась в Польше шестнадцать раз.

---

Он взял ее руки в свои горячие ладони, оказавшись совсем близко.

— Уже второй раз я испугал вас в этом замке, — шепнул он низким тихим голосом. — Пани Стефания, что с вами?

— Ничего… нет… отпустите меня, прошу вас…

— Почему вы боитесь меня? Почему избегаете? Она взглянула на него. Его серые глаза горели, став почти черными. Брови нахмурились. В лице молодого магната, в трепетавших губах, в нервно раздувавшихся ноздрях чувствовались страсть и нежность. Стефа видела его уже таким в портретной галерее… Она порывисто отстранилась и сдавленным голосом шепнула:

— Отпустите…

Он притянул ее к себе. Стефа чувствовала, что слабеет. Чересчур мощная сила противостояла ей. Он пожирал ее глазами и шептал:

— Вы меня боитесь?

— Нет… только…

— Ты думала обо мне! Я знаю. Не вырывайся, все напрасно, ты в моей власти… Кроме нас двоих, никого нет в замке. Останься со мной!

— Отпустите! — вскрикнула Стефа. Отчаянным, сильным движением высвободилась, взлетела по лестнице и через миг исчезла.

Вальдемар смотрел ей вслед горящими глазами:

— Она будет моей, даже если весь мир окажется против! — воскликнул он.

Взглянул на лестницу, где исчезла Стефа, и побежал вверх по ступенькам.

Он долго искал ее, бродя по комнатам, и отыскал наконец рядом с Люцией в окружении нескольких гостей. В освещенном алькове графиня Виземберг играла на цитре. Все увлеченно слушали. Вальдемар остановился под деревом, за креслом Стефы. Видел, как взволнована она была, как побледнела, увидев его. Когда графиня закончила игру, стало шумно. Ее громко благодарили. Стефа вскочила. Вальдемар, используя удачный момент, наклонился к ней, произнес серьезно и сердечно:

— Простите, я обезумел… простите. Вашу руку — в знак прощения!

Она, дрожа, протянула ему руку.

— Все хорошо? — шепнул он просительно.

— Да, — ответила она.

— Повторяю, я был безумен… Но вы для меня дороже всего на свете.

И они отошли от графини и аплодировавших ей.

XXXVI

Назавтра был перерыв в охоте. Общество развлекалось в замке. Одни играли в бильярд в большом зале, другие — в теннис на площадках. Гости осмотрели устроенную майоратом в башне метеорологическую обсерваторию, библиотеку и картинную галерею.

Потолок длинной картинной галереи был расписан батальными сценами. Здесь висели полотна известных мастеров. Среди них несколько подлинников Матейко, Семирадского, Норблина и Коссака, [74]подлинники и копии Рембрандта, купленные за сумасшедшие деньги, картины Тициана и других художников с мировым именем. Многие полотна были посвящены наполеоновской эпохе, другие изображали славные в польской истории битвы, портреты королей, пейзажи. Галерея казалась бесконечной, там уместились и прекрасные мраморные статуи и бюсты знаменитостей. Из галереи можно было пройти в библиотеку, содержавшую в застекленных дубовых шкафах неисчислимое количество томов. Портреты знаменитых писателей висели под потолком. Середину зала занимал резной дубовый стол, окруженный такими же креслами, высокими и тяжелыми; было и несколько других, более современных, обитых бронзового цвета кожей. Рамы высоких венецианских окон и дверей были украшены искусной резьбой.

Стефа с любопытством и почтением перебирала книги. Здесь были все книги польских классиков, попадались даже старинные фолианты, документы минувших эпох, письма. Иностранная литература была представлена не менее широко, начиная от классиков античности.

Из библиотеки дверь вела в салон-читальню, со стенами, выкрашенными светлой краской и ковром на полу. Рядом с пальмами стояло фортепиано из красного дерева. Роспись на потолке изображала Париса с золотым яблоком в руке перед тремя богинями. Большие застекленные двери выходили на балкон с мраморной балюстрадой, украшенной фигурами девяти муз. С балкона открывался прекрасный вид на террасы и реку. Гости прошли еще зал для концертов, оформленный в готическом стиле. Там находился прекрасной работы орган. Стефа уже была здесь летом, но и в этот раз не могла насмотреться.

— Зал выглядит как-то ужасно серьезно, правда? — шепнула она панне Рите.

Молодая панна вздохнула:

— О да! Наверняка жалоб здесь прозвучало больше, чем смеха. Видите этот орган? Он многое помнит. Габриэла де Бурбон… Но вы, должно быть, не знаете ее историю? Это бабушка майората, она…

— Я знаю.

— Кто вам рассказал?

— Сам майорат.

— А… Наверняка она поверяла органу все свои печали и горести. Она мастерски играла на органе. Майорат тоже, и очень его любит. Какое впечатление производит на вас этот зал?

— В нем есть что-то от монастыря. Быть может, из-за того, что все здесь устроено на старинный манер… или потому, что орган до сих пор я видела только в костелах.

— На меня от этих прекрасных стен веет затаенной печалью, — задумчиво призналась Рита.

Потом все перешли в оружейную, где оставались дольше всего, с интересом разглядывая богатейшее собрание доспехов всех времен, собранных в красочные группы. На доспехах с гербами Михоровских были прикреплены таблички, пояснявшие, кому из членов рода они принадлежали и в каких битвах использовались.

В другом зале были собраны охотничьи трофеи. Многое здесь было добычей самого Вальдемара, а один из отделов был целиком составлен из трофеев, привезенных из Индии.

Каждый зал в замке был устроен на особый манер. Гости осмотрели еще памятную Стефе портретную галерею с ее знаменитыми скульптурами и зал гобеленов.

— Это что! Вы еще не видели всех коней, — сказала Стефе Рита.

После обеда было решено посетить знаменитые глембовические конюшни, шорные мастерские и пожарное депо. Некоторые настаивали, чтобы в первую очередь посмотреть бумажную фабрику и расположенную в некотором отдалении сахарную, но Вальдемар, смеясь, заверил, что найдется время и для фабрик. Ему по душе было, что выпал столь прекрасный повод похвалиться любимыми им Глембовичами. Он сам давал все нужные пояснения, радуясь вниманию гостей.

Осмотрели электростанцию, потом отправились в конюшню. Там панна Рита впала в сущий экстаз, а Стефа, хоть и привыкшая к роскоши конюшен в Слодковцах, долго стояла, не в силах очнуться от изумления. Здание было огромным; внутри же каждый конь, укрытый роскошной попоной, стоял у своих яслей, словно бы в собственной комнате. Когда Вальдемар вошел, все кони повернули к нему головы с тихим ржанием, ноздри их раздувались, копыта нетерпеливо ударяли в пол. Вся конюшня знала его и радостно приветствовала.

Большие застекленные двери вели из конюшни в шорные мастерские. Там на стенах и станках висела разнообразнейшая упряжь, на каменном полу стояло множество великолепных экипажей.

Многих господ пожирала зависть, у других глаза разгорелись от изумления. А посреди этих сокровищ, давая пояснения, прохаживался Вальдемар, спокойный и вежливый.

Чем больше его богатства видела Стефа, тем больше он ее пугал. Непонятно почему, но его миллионы претили ей. В Глембовичах она не чувствовала себя с ним свободно, избегала его. Летом Глембовичи очаровали ее, теперь же — отпугнули.

Гостей вели все дальше и дальше. За шорной мастерской открылся большой зал для отдыха гостей, убранный в совершенно ином, нежели покои замка, стиле. Мебель из лосиных рогов, обтянутая желтой, вручную выделанной кожей, дубовые стены завешаны картинами, представляющими сцены польских скачек и английского дерби. На больших фотографиях и картинах — конские головы и кони в полный рост, Аполлон во всей красе; здесь же висели фотографии глембовических конюшен. Были портреты пана Мачея верхом на коне, в уланском мундире, и Вальдемара на Аполлоне с бегущим рядом Пандуром. Висели вставленные в рамки генеалогические древа коней, выигранные ими золотые медали — в том числе и медаль недавно закончившейся выставки.

Стефе очень понравился портрет Вальдемара на коне, и перед ним она задержалась подольше. Это обратило на себя внимание тех из гостей, кто украдкой наблюдал за ней. Граф Барский подошел к ней:

— Что вас больше всего увлекло: всадник, конь или рама?

Застигнутая врасплох, Стефа вспыхнула, но, тут же опомнившись, ответила:

— Все вместе, пан граф, ибо оно составляет достойное внимания целое.

— Но больше всего достоин внимания всадник, не так ли?

— Без сомнения. Как центр композиции.

— Но этот центр не для всех… доступен. Впрочем… мечтать никому не грешно.

Стефа открыто посмотрела ему в глаза:

— Что вы хотите этим сказать, пан граф?

— Ох! Не собираюсь вам объяснять. Забавный вопрос! Вы, сдается мне, пытаетесь достигнуть вовсе не вашего уровня горизонтов. Однако такие эскапады чаще всего плохо кончаются, я имею в виду, для прекрасного пола… Говорю это вам из чистого расположения.

Стефа побледнела, гордо подняла голову и, смерив графа обжигающим взглядом, выразительно произнесла: