Сергей Могилевцев - Лиса и виноград

• Название: Лиса и виноград
• Автор: Сергей Могилевцев
• Жанр: Драматургия

Пьеса о баснописце Эзопе. Эзопу только что исполнилось 50 лет. Он уродлив, горбат, нетерпим, местами даже бесноват, а порой и необыкновенно агрессивен. Он горит желанием высмеивать всех и вся, и накидывается, как пылкий греческий юноша, на все, что шевелится, мечтая перетрахать всю глупость и всю подлость на свете...

---

Э з о п (сквозь слезы). Так ты считаешь, что моя жизнь все-таки удалась, и я все же сорвал с лозы эту про­клятую виноградную гроздь?

М н е м о з и н а (тоже сквозь слезы). Да, мой Эзоп, да, твоя жизнь удалась, и ты, вопреки всему, все же сорвал с лозы эту чертову виноградную гроздь. А потому я удаляюсь с уверенностью, что помогла тебе всем, чем только могла, и полностью сыграла свою роль во­дителя Муз. Мы, мой Эзоп, были достойной парой на этой сцене под названием жизнь. Прощай, и не бойся того, что будет завтра. Любимцу богов не следует бо­яться уже ничего. Будь тверд в своих убеждениях, и боги не оставят тебя никогда!

Целует его в голову, медленно отходит назад, исчезает во тьме .

Э з о п некоторое время стоит на коленях, потом поднимается, и смотрит в ту сторону, куда ушла М н е м о з и н а.

Появляется п и ф и я.

Э з о п (отшатываясь назад). Это ты? Но зачем, для чего смущаешь ты дух баснописца Эзопа? Разве мало тебе того, что завтра меня казнят, что еще хочешь напро­рочить мне ты, черная ведьма?

П и ф и я (зловещим голосом).

Белые мухи,
Черные вороны,
Вейтесь над нами,
Кружитесь в веселье!
Пойте победную песнь
Свету, любви, божеству!
Бог светоносный придет,
Кровью испачкан весь рот,
Смерть осквернителя ждет,
Враг от судьбы не уйдет!
Тянутся нити судьбы,
Прялка чуть слышно жужжит,
Скоро окончится срок,
Кровью умоется бог.
Бог светоносной судьбы,
Бог небывалых затей,
Будут дарованы всем
Радость, печали и смерть.
Белые мухи,
Черные вороны,
Вейтесь над нами,
Кружитесь в веселье!
Пойте победную песнь
Свету, любви, божеству!
Бог светоносный придет,
Кровью испачкан весь рот,
Смерть осквернителя ждет,
Враг от судьбы не уйдет! 

Умолкает, исчезает в темноте.

Э з о п падает на пол, и лежит неподвижно, вытянув вперед руки.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Утро. Ровная площадка в горах рядом с храмом Аполло­на, заканчивающаяся отвесным обрывом. Сбоку слева – новое святилище Мнемозины. Перед храмом треножник, рядом с ним одетая в черное п и ф и я и ж р е ­ц ы в белых хламидах. Вокруг – т о л п а д е л ь ф и й ц е в, среди них Х е р е й и К о р и н н а с неизменной уже царской короной на голове и в таком же царственном одеянии; здесь же – ч л е н ы А р ­е о п а г а. В т о л п е то тут, то там мелькает лицо А п о л л о н а. Среди т о л п ы неподвиж­ная М н е м о з и н а в траурном одеянии, похожая на обыкновенную женщину. Рядом с треножником – зако­ванный в цепи Э з о п и молчаливая с т р а ж а.

П е р в ы й м у ж ч и н а. Смотри-ка, весь город собрал­ся посмотреть на казнь этого нечестивца. Давненько не было у нас такого веселого зрелища. Живем, как мухи, от одной кормежки – до другой, от одной подач­ки, которую выносят нам жрецы Аполлона – до следую­щей, а в перерывах подохнуть можно от скуки. Нет, что ни говори, а хорошо, что к нам приехал этот на­хал, оказавшийся закоренелым преступником. Хорошая казнь на рассвете – это как раз то, что нужно, что­бы немного взбодриться,

В т о р о й м у ж ч и н а. Твоя правда, приятель, живем мы здесь скверно и грязно, обслуживаем заезжих ту­ристов, и ничего, кроме подачек от них, сроду не видим. Разве что бабы какие-нибудь подерутся на рынке, да пифия произнесет свое очередное прокля­тие, которое, впрочем, никто не сможет истолковать, – вот и все здешние развлечения. Для такого темного города, как наш, казнь иностранца – это истинное спасение, хоть и говорят, что после нее нас постиг­нут страшные бедствия.

П е р в ы й м у ж ч и н а. Пусть лучше постигнут бедст­вия, зато немножко взбодримся, и не будем ходить по городу, как сонные мухи,

В т о р о й м у ж ч и н а. Твоя правда, приятель, хоро­шая казнь – это как свежий ветер, подувший с гор, и надувающий паруса неподвижного корабля!

П е р в а я ж е н щ и н а. Ага, попался, голубчик! Сей­час тебя четвертуют и зальют внутренности кипящим свинцом! Будешь знать, как порочить Дельфы перед всей остальной Грецией!

В т о р а я ж е н щ и н а. Да нет, вовсе не четвертуют, а колесуют, а потом повесят на потеху честного на­рода, чтобы помнил, собака, как писать свои наглые байки! Тоже мне, поразвелось грамотных умников, вот они и разъезжают из города в город, да смущают про­стой народ, а сами, поставь их на рынке торговать в рыбном ряду, за целый день не заработают и гроша!

П е р в а я ж е н щ и н а. Да уж, такому умнику обсчи­тать да обвесить кого-нибудь, все равно, что обидеть маму родную. Понастроили университетов, и плодят в них недоносков, а как дойдет дело до драки, да выяс­нения отношений, то никого из них и близко не будет, кроме разве твоей наглой рожи.

В т о р а я ж е н щ и н а. Ах, это у меня наглая рожа?! Да ты на себя посмотри, старая склочница, ведь у тебя, если честно сказать, и рожи-то вовсе нет, а одно сплошное нахальство!

П е р в а я ж е н щ и н а. Это у меня сплошное нахаль­ство? ах ты, змея подколодная, ах ты, шлюха базар­ная! вот тебе, вот тебе, получай, старая перечница!

Молча возятся на земле, стараясь выцарапать друг другу глаза и вырвать как можно больше волос.

К р и к и в т о л п е. Пора начинать! Пора начинать! Солнце уже взошло, а мы еще ничего не увидели! На­чинайте казнь, а не то мы сами казним этого недо­носка!

П р е д с е д а т е л ь А р е о п а г а (поднимая квер­ху руку) . Тише, жители Дельф, тише, всему свое вре­мя. Мы еще не зачитали обвинительное заключение, и пифия еще не произнесла своего очередного проклятия а без этого нельзя казнить человека, пусть он хоть трижды клятвопреступник и богохулец. Быстро, граж­дане дельфийцы, только мухи роятся на тех кусках жирной падали, что получаете вы ежедневно от жре­цов Аполлона. Имейте терпение, и вы дождетесь того, чего так страстно желаете.

Т о р г о в е ц ф и г а м и. Мы желаем справедливости и восстановления попранных прав!

Р а з н о с ч и к в о д ы. Мы хотим, чтобы выскочка получил по заслугам!

П р о д а в е ц п т и ц. Нам не будет покоя, пока этого коротышку не столкнут со скалы. Пока он жив, мы бу­дем чувствовать себя недоносками и лакеями!

С т а р у х а. Смерть собаке! Я сама не своя, пока он здесь еще дышит, я чувствую, что зря прожила жизнь, и не смогу теперь с чистой совестью сойти в преисподнюю!

П р е д с е д а т е л ь А р е о п а г а (добродушно) . Это от того, почтенная женщина, что у тебя, как и у всех остальных, нечистая совесть. Этот заезжий поэт, или, иначе говоря, баснописец, у всех нас пробудил чувство вины. Мы все теперь чувствуем се­бя лакеями и попрошайками, питающимися, как мухи, со стола Аполлона. Нас всех освободит лишь смерть этого наглеца. К счастью, он еще и смертельно оскор­бил Аполлона, и поэтому мы с чистой совестью, не испытывая никакого чувства вины, можем отправить его к праотцам. Этот гордец сам подсказал нам, как нужно действовать.

Г о л о с а в т о л п е. Да, действовать! да, немедлен­но избавиться от нечестивца! Он разбудил в нас чув­ство вины, он лишил нас покоя и сна! Только лишь казнь горбуна сможет вернуть нам прежний покой!

П р е д с е д а т е л ь А р е о п а г а (опять поднимая вверх руку). Ну вот, все и сказано, граждане Дельф: мы казним его потому, что потеряли душевный покой, но казнь эта справедливая, и проводится по закону. Теперь самое время сказать свое слово пифии. (Делает знак рукой.)

П и ф и я (выходя вперед, устремляя пристальный взгляд на Э з о п а, зловещим голосом).

Мир расступается,
Бездна смыкается,
Все возвращается,
Все открывается!
Тьма надвигается,
С жизнью прощается,
Смерть улыбается,
Путник скрывается!
Вижу проклятия,
Вижу заклятия,
Стоны подземные,
Вопль неприкаянный!
Город рассыплется,
Череп оскалится,
Кости появятся,
Люди развеются! 

Падает на землю, и корчится, издавая хрипы и стоны.

П р е д с е д а т е л ь А р е о п а г а. Ну что ж, граж­дане дельфийцы, как всегда, малопонятно, зато впе­чатляюще. Теперь остается только произнести приго­вор. Итак, именем светоносного бога и по решения городского Ареопага, святотатец Эзоп, повинный в бесчисленных преступлениях, о которых нет нужды здесь говорить, ибо они и так всем известны, сбрасывается со скалы в назидание всем остальным!

Ж р е ц ы поднимают вверх руки, и, раскачиваясь из стороны в сторону, начинают тихонько выть.

П и ф и я продолжает лежать на земле.

Возгласы в т о л п е: “Ура высокому Ареопагу!”, “Защитам город от наглых пришельцев!”, “Очистим свою нечистую совесть!”, “Принесем жертву свето­носному богу!”

П р е д с е д а т е л ь. Да будет так! Стража, привести приговор в исполнение!