Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех святых. Перстень с волком

• Название: Дитя Всех святых. Перстень с волком
• Автор: Жан-Франсуа Намьяс
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-13546-4

XIV век, Франция. Герою романа, рожденному в последний час ночи Всех святых, предсказано, что он проживет сто лет. И все эти сто лет по пятам за ним будет идти смерть. Она будет преследовать его во Франции и Англии, которые ведут войну, в Италии, где он отстаивает честь семьи на «божьем суде», и чуть не настигнет его, когда он попадет в плен к сарацинам.

---

— Наберитесь мужества, сын мой. В эту минуту он среди избранных Господом, даже если он и не верил.

— Возможно, он уверовал, ваше преосвященство. В последнее мгновение для него блеснул луч надежды.

Франсуа передал кардиналу рассказ священника, затем поведал ему о своем желании занять бывшую келью брата. Крестный отец Жана задумчиво покачал головой.

— Вообще-то это невозможно. Эти кельи предназначены для монахов, причем самых достойных.

— Вы не могли бы походатайствовать? Я прошу вас, ваше преосвященство!

— Могу. Настоятель, без сомнения, не откажет мне в этой просьбе. Много монахов умерли во время чумы, и кельи пустуют. К тому же память о вашем брате для них священна. Да поможет вам Бог, сын мой.

Франсуа вошел в келью Жана. Там не было никакого освещения, и он долго оставался в темноте. Через какое-то время три монаха принесли ему свечу, молитвенник, монашеское одеяние, кувшин с водой, кусок хлеба, ночную вазу и безмолвно удалились. Таково было правило жизни картезианского монаха. Крестный Жана выполнил его просьбу. Начиналось его добровольное одиночество.

Он избавился от своих доспехов. На широком поясе он носил книгу Жана, тщательно спрятанную согласно его наставлениям. Теперь надлежало прятать ее снова. Помогая себе мечом, Франсуа поднял одну из плит, вырыл ямку в земле, положил туда мешочек из черной кожи, а также пакетик с белым порошком и как можно тщательнее закрыл тайник плитой. Облачившись в монашеское одеяние, он при колеблющемся свете свечи опустился на колени перед распятием.

Внезапно Франсуа почувствовал себя совершенно раздавленным и обессиленным. Что мог он делать здесь? Размышлять? Но для него не было ничего хуже размышлений. Это молчаливое уединение с самим собой, это нагромождение беспорядочных мыслей, которым он не мог сопротивляться, приводило его в ужас. Франсуа вспомнил о ночи перед посвящением в рыцари. Если бы дядя Ангерран не подсказал ему тему для раздумий, ему пришлось бы пережить один из тяжелейших моментов своей жизни. И вот такой момент настал. Он находился здесь, чтобы размышлять о том, чего боялся больше всего на свете: о смерти матери, о волках Куссона.

В его жилах текла волчья кровь де Куссонов. Франсуа всегда стремился утаить это от себя самого, и ему это почти удавалось. Но теперь он больше не мог уходить от правды. В нем таилось нечто ужасное, и он сам не мог определить природу этого. Франсуа больше не знал, кто он такой, — только чувствовал, что его разрывают, раскалывают две силы.

Что делать? Будь Жан здесь, не было бы так страшно, достаточно просто поговорить с братом. Но Жан умер, и Франсуа чувствовал себя совершенно потерянным. Раздавленный волнениями, усталостью, болью, он повалился на постель.

…И оказался на лестнице главной башни замка Вивре! Он не хотел по ней идти, но выбора у него не было. Франсуа попытался подняться наверх, но ступени сами собой опускались, увлекая его вниз. Раздался женский крик… А он все опускался и опускался, пока не оказался на площадке. Открылась какая-то дверь. Франсуа не хотел входить, но кто-то сильно толкнул его в спину. Он оказался в комнате, кишащей змеями… Тут он проснулся, весь покрытый холодным потом. Ему приснился черный сон! Время кошмаров вернулось!

Охваченный безумием, он выбежал из кельи, и его чуть не оглушил чудовищный грохот. Разразилась гроза, и галерея сотрясалась от ветра. Но Франсуа едва осознавал это. Он устремился к могиле брата, бросился на колени и закричал:

— Жан, помоги мне!

Так он долго стоял на коленях, поливаемый дождем, в луже воды, ожидая, что душа усопшего внушит ему какую-нибудь мысль. Одна мысль действительно появилась, но вместо того, чтобы принести успокоение и поддержку, наполнила его еще большим страхом.

В откровениях брата шла речь не только о льве и волке, а еще и о том, что Франсуа проживет сто лет. Впервые он по-настоящему задумался над тем, что это могло означать, и ужаснулся.

Если это правда, то, что бы он ни делал, он не умрет, пока ему не исполнится сто лет! Конечно, он мог бы воспользоваться этим, чтобы без особого труда сделаться героем. Первым подняться на вражеский бастион с обнаженной головой, в одиночку сдерживать армию противника — ведь камни и стрелы будут его избегать, как заговоренного. Ни один меч, ни один кинжал не настигнет его.

Но можно поступать и наоборот: совершать самые страшные преступления, не опасаясь наказания. Веревка виселицы порвется, топор палача затупится, вода в котле окажется не горячее, чем море в летний день. Если он убьет самого короля и его приговорят к четвертованию, лошади выбьются из сил, не в силах разорвать его!

Безнаказанность, абсолютная свобода творить добро или зло — вот такое открытие сделал он внезапно.

Это оказалось уж слишком! Франсуа охватила такая слабость, что он опустился на плиту из песчаника и разразился рыданиями. Здесь монахи и нашли его поутру, под проливным дождем, который не прекращался всю ночь. Они привели его в келью, где Франсуа, ни на что не реагируя, позволил уложить себя в постель.

Монах приходил в келью и ухаживал за ним, но Франсуа делал все, чтобы не выздороветь. Он отказывался пить микстуру, поднимался ночью, чтобы босиком походить по ледяному кладбищу. В конце концов, монахи начали думать, будто он потерял рассудок, и молились за исцеление его души.

Франсуа попросту играл со смертью. Он хотел узнать, правда ли это, выживет ли он, если будет подвергать собственное тело страшным испытаниям.

Весной следующего года он вынужден был признать: да, это правда. Похоже, ему и в самом деле суждено прожить сто лет. И если не совершать самоубийство — а такого намерения у него не было, — он должен решиться жить.

Как ни болезненно это было для него, он вновь приступил к размышлениям и начал с того самого места, на котором оборвал их. Необходимо уважить желание брата и соединить обе стороны герба, красную и черную, стать одновременно человеком черного поля и человеком красного поля…

Внезапно Франсуа вообразил, что речь идет о том, чтобы стать ученым и рыцарем. Нужно только взять какую-нибудь книгу в библиотеке монастыря, например «Метафизику» Аристотеля, и начать ее изучать.

Однако Франсуа почти сразу отбросил эту мысль. Такой путь никуда его не приведет. Бог не подарил ему того изощренного ума, каким обладал Жан, равно как не дал Жану такого мощного тела, каким наделил его старшего брата. Вообразить, будто в один прекрасный день он, Франсуа, станет выдающимся теологом, было столь же абсурдно, как и предположить, что Жан мог бы, даже в расцвете молодости, вдруг одержать победу в рыцарском поединке.

Но эти идеи навели Франсуа на другую мысль. У него же имеется книга, книга Жана, в которой заключена великая тайна! Она спрятана здесь, в его келье. С тех пор как он стал ее обладателем, он пережил слишком много потрясений. У Франсуа до сих пор не было сил и времени открыть ее.

Его охватила сильная тревога. Может, главная тайна книги в том и состоит, что ларчик пуст, что Бога не существует? И, прочитав ее, он тоже станет безбожником, познает отчаяние в этом мире и вечное проклятие в мире ином?

Франсуа сделал над собой невероятное усилие. Он должен прочесть эту книгу, которая была разумом и душой Жана. Он молил Бога помочь ему в предстоящем испытании, и немного уверенности вернулось к нему. Разве, обладая более слабым умом, чем брат, он не сумел поколебать его во время их последнего разговора?

Франсуа поднял плиту и достал черный кожаный мешочек, лежавший рядом с пакетиком с белым порошком.

Дрожа всем телом, он открыл книгу. Отрывистый, нервный почерк брата взволновал его и вместе с тем ободрил. Ему показалось, что Жан здесь, что это не Франсуа читает книгу, а Жан произносит слова своим страстным, чуть ироничным голосом.

Первое четверостишие начиналось так: «Выпей вина…»

Франсуа прочел, не останавливаясь, и его удивление оказалось столь же велико, как и восхищение. Об этой ли книге шла речь? В «Четверостишиях» не таилось ничего серьезного или безнадежно печального. Это был урок мудрости, непринужденный и радостный, творение человека легкомысленного, нежного поэта, предпочитавшего женщин и вино тщетным раздумьям о Боге. Автор «Четверостиший» сумел сказать об этом с непревзойденным изяществом. Разумеется, он написал, что «когда тюльпан увял, расцвесть не может он», но действительно ли был в этом так уверен? Выводом после прочтения книги стало не безнадежное «нет», но, как и у самого Жана, «может быть»…

«Четверостишия» Омара Хайяма вернули Франсуа вкус к жизни. Она действительно прекрасна, и следует наслаждаться ею. И коль скоро покинуть Валь-де-Бенедиксьон, не получив знака от Жана, он не мог, надлежало наладить свое существование здесь.

И Франсуа безотлагательно принялся за дело. Ему недоставало физической активности. Его тело всегда испытывало потребность трудиться. А он уже столько месяцев оставался бездеятелен. Он отыскал отца настоятеля и попросил дать ему любую работу, требующую применения силы. Священник, обрадованный тем, что тот здоров и даже выражает желание быть полезным, доверил ему работу землекопа и могильщика.