Брайан Олдисс - Перед закатом Земли (Мир-оранжерея)

• Название: Перед закатом Земли (Мир-оранжерея)
• Автор: Брайан Олдисс
• Жанр: Научная Фантастика

Роман известного английского писателя Брайана Олдиса – фантастическая сага о бесконечно далеком будущем Земли, блестящая антиутопия, выдержанная в духе фэнтези.

Премия `Хьюго` за 1962 год.

---

– Я думала, что из этого может выйти какой-нибудь толк, – сказала Той Поили.

«Она дура», подумал про себя Грин, и решил не слушать этот разговор.

Птица-липучка начала снижаться медленней; растительное крылатое попало в восходящий теплый поток и теперь парило в нем, почти не шевеля крыльями. Слабые и запоздалые попытки повернуть в глубь материка привели к тому, что направление полета птицы определилось вдоль прибрежной полосы, в результате чего людям представилась удобная возможность как следует рассмотреть то, что ожидало их внизу в этих местах.

Здесь царило высочайше и сложнейше организованное умерщвление одних живых существ другими, битва противостоящих сторон без видимого конца и края, продолжающаяся в течение вот уже многих бессчетных миллионов лет. Хотя, возможно, одна из сторон все же одерживала победу, поскольку суша внизу была сплошь завалена сухими мертвыми стволами деревьев, среди которых наблюдалось еще больше молодой разнообразной поросли, которая безустанно продвигалась вперед и в стороны, поглощая все на своем пути, от опушки баньяновой чащи до самых океанских волн. Все, чему не удавалось вовремя войти в рост, было обречено на голодную смерть, ибо врага первым делом необходимо было опередить в росте. Растительность захватывала собой весь континент, насколько это позволял терминатор, разделяющий планету на дневную и ночную половины; здесь застыло время безостановочного состязания, и поскольку разнообразие и объем растительности были велики, завершения этому состязанию совершенно не предвиделось; единственное, что невозможно было завоевать и подмять под себя, было море. Перед непрестанным прибоем останавливались и отступали назад в бессилии даже самые могучие и изощренные в междоусобной борьбе растения.

Тут, среди бесплодных скал и камней, песков и прибрежных болот, те растительные виды, что оказались вытесненными и поглощенными великим баньяном, сумели, наконец, найти для себя скудное прибежище. Прибрежная полоса стала их неласковым домом. Истощенные, карликовые, мутировавшие, выродившиеся и побежденные, они росли здесь как могли. То место, где укоренились эти отверженные, звалось Безлюдьем, потому что на этом поле битвы, где встречались две противоборствующие стороны, стихии воды и суши, людям не было места.

Со стороны суши здешним растениям противостояла молчаливая стена Леса. С другой стороны их встречали во всеоружии разновидности хищной ядовитой морской травы и водорослей, а также других водяных растительных обитателей, которые не знали ни пощады, ни удержу в своей воинственности.

И над всем этим, надо всей этой безостановочной драмой, вверху сияло солнце.

Птица-липучка опустилась совсем низко, настолько, что людского слуха начал достигать плеск и шорох водорослей на прибрежной полосе. Они сбились в тесную кучку и, беспомощные, принялись дожидаться того, что случится дальше.

Птица-липучка падала все быстрее и быстрее, заваливаясь на одно крыло. Ее начало относить в море, по краям которого, выше полосы прилива, росла густая полоса самых сильных воинов суши. С трудом развернувшись, птица выправила свой полет и устремилась к узкому каменистому полуострову, далеко выступающему в море.

– Смотрите! Там, внизу, какая-то гора! – закричала Той.

Птица держала путь к странной горе, стоящей на самом конце полуострова-мыса, острой и наклоненной, казалось, под немыслимым углом. Падение птицы-липучки стало еще более крутым и стремительным. Они летели прямо к горе и неминуемо должны были врезаться в нее. Но в конце концов умирающее летучее растение, видимо, заметило свободную от растений площадку у подножия горы, разобрав, что в ближайшей округе это единственное чистое и безопасное место, и теперь из последних сил тянуло туда.

Однако неповоротливые крылья, похожие теперь на старые паруса, только мешали птице удерживать направление полета. Массивное тело птицы неловко падало вниз, и навстречу им неслось Безлюдье и море, а также странная гора на самом конце узкого полуострова и скалы на нем.

– Держитесь крепче! – что есть силы закричал Вэгги.

В следующий миг птица-липучка налетела одним крылом на странную гору, и от сильнейшего удара люди кубарем покатились среди лиственного оперенья. Одно из крыльев растительной птицы раскололось и оторвалось, и липучка косо повисла на склоне горы, вцепившись в нее неловкими лапами.

Той поняла, что должно произойти в следующий миг: птица-липучка упадет на землю, неизбежно придавив собой людей. Проворная как кошка, вождь племени спрыгнула вниз и вбок со спины птицы, во впадину в виде неровного треугольника, образованную двумя скальными выступами и стеной горы. Оттуда она принялась кричать остальным, призывая их последовать ее примеру.

Один за другим ее спутники спрыгнули со спины птицы и забрались в выемку, обнаруженную Той, где можно было отдышаться и затаиться. Мэй прыгала последней. Прижав к груди свою деревянную душу, она оттолкнулась от бока птицы и оказалась рядом с остальными.

Беспомощно повиснув на краю горы, птица-липучка косила на людей своим зачаточным глазом. Той успела заметить, что от удара на прежде ровной груди птицы образовалась длинная трещина. Потом лапы птицы разжались, и растительное крылатое, сломанным крылом вперед, заскользила вниз.

Выглянув из своего убежища, люди проследили за тем, как упала птица.

Ударившись о ровную каменистую поверхность у подножия горы, птица-липучка перевернулась один раз. Благодаря жизнестойкости своего вида, птица была еще очень далека от смерти; с трудом приподнявшись на лапах, растительное крылатое заковыляло прочь от странной горы, пьяно петляя и волоча за собой сломанное крыло.

Одно из крыльев птицы скребло по скалам полуострова, другое тащилось по слабо плещущей воде моря.

Мгновенно морская гладь ожила и из него вынырнули мощные кожистые пряди-щупальца морских водорослей, по всей своей длине покрытые пузырчатыми наростами. Почти робкими, нежными движениями они начали хватать крыло птицы-липучки, стремясь оторвать его и утащить в пучину.

Поначалу медленные, полулетаргические движения водорослей быстро стали более осознанными и целенаправленными, наращивая темп. Все дальше и дальше от прибрежной полосы, по которой брела птица, море покрывалось многочисленными щупальцами, выныривающими из воды, извивающимися и беспрерывно хлещущими по волнам в бессмысленной ненависти к любой жизни, кроме своей собственной.

Чувствуя, что ее продвижение замедляется хваткой морской травы, птица-липучка попыталась свернуть вглубь суши. Однако щупальца водорослей продемонстрировали способность удлиняться и растягиваться, отчего все усилия птицы-липучки убраться на безопасное расстояние от воды привели только к еще большему буйству со стороны морского пленителя, к увеличению силы его повторных ударов.

От ударов о скалы и тело птицы-липучки некоторые из пузырчатых наростов на щупальцах водорослей прорвались и лопнули и из них наружу вылилась напоминающая йодную настойку жидкость, брызгами полетевшая во все стороны, образуя пену и шипя при соприкосновении с воздухом.

Там, где брызги яда морских водорослей падали на тело птицы-липучки, в воздух взвивались струйки дыма.

Свою невероятную, по всей видимости, боль птица-липучка не способна была облегчить даже криком. Набрав ход, двигаясь частично прыжками, частично пытаясь взлететь, она припустилась вдоль берега полуострова, держа путь к материку и неуклонно стараясь увернуться от щупалец водорослей. От крыльев птицы-липучки в воздух поднимался коричневый дым.

В происходящее на берегу побоище втягивались все новые и новые полчища и разновидности водорослей. Набросившиеся первыми водоросли с ядовитыми пузырчатыми наростами теперь были далеко не в большинстве. Бурление в воде прекратилось и этот сорт морской травы ушел в глубину, временно исчерпав силы своей аутотрофии.

На смену ядовитой разновидности из морских вод появилась морская трава, вооруженная шипастыми зубами. Во время этой второй атаки от тела птицы-липучки было оторвано несколько значительных кусков плоти, однако несчастное крылатое все же успело добраться до берега прежде, чем с ним успели окончательно расправиться.

Зубастая морская трава мгновенно утащила добытое в пучину. Распаленные успехом этой второй зубастой волны, из воды поднялась другая волна, торопясь урвать свое от остатков крыльев птицы-липучки. Однако за границей участка полного владычества водорослей сила их атаки уменьшалась. Водоросли могли только бессильно биться и извиваться в пенной воде. В море словно бы образовался единый огромный рот, полный миллиардов острейших зубов.

За всем этим с вершины странной скалы безмолвно наблюдали семь похолодевших от ужаса людей.

– Никогда нам больше не суждено вернуться к безопасности нашего любимого дерева, – раздались рыдания Фей. Она была самой младшей, из ее глаз полились слезы.