Лаура Паркер - Жар твоих объятий (Отвергнутая)

• Название: Жар твоих объятий (Отвергнутая)
• Автор: Лаура Паркер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-005716-4

Филаделфия Хант, гордая дочь обесчещенного, разоренного отца, бесстрашно бросила вызов жестокому свету и осталась без гроша и будущего, с единственным желанием — любой ценой отомстить Эдуардо Таваресу, демоническому бразильцу, разрушившему ее жизнь. Однако, следуя своим планам мести, девушка постепенно запутывается в сетях магического очарования Эдуардо — и, пытаясь бороться со своими чувствами, пока еще не осознает, что недругу суждено стать для нее возлюбленным, посланным самим небом…

---

— Тайрону лучше поскорее нанять пожилую даму для сопровождения девушки, иначе очень скоро ее нигде не будут принимать.

Не ведая о том, какое впечатление он оставил о себе у супружеской пары — впрочем, Тайрона это и не волновало, — он подвел Филаделфию к первому столу.

— Что будете пить? — спросил он. — Вы вся красная и того гляди упадете в обморок.

— Ваша прекрасная речь не способствует повышению настроения, — ответила Филаделфия, возмущенная его грубым обращением. Ее страх еще больше усилился. — Подопечная! Надо же придумать такое! Они наверняка решили, будто я ваша новая любовница. Было бы гораздо лучше, если бы вы сказали им правду.

Он обжег ее взглядом, в котором сквозило легкое удивление.

— Говорите, что будете пить, пока я не переменил своего решения.

Филаделфия оглядела стол, около которого стоял чернокожий официант в униформе. Здесь был огромный выбор прохладительных напитков для дам: охлажденные сиропы из тропических фруктов, оранжады, лимонады, оршады и ячменный отвар в хрустальных кувшинах. Джентльменам предлагались вина разных сортов, прекрасные ромы из Вест-Индии, для американских гостей стояли серебряные стаканы, наполненные коньяком с водой, сахаром, льдом и мятой.

— Лимонад, — заказала она, и тут же в ее памяти всплыло красивое лицо Эдуардо, его заразительный смех, когда он смачивал ее волосы лимонным соком, чтобы высветлить их. Эдуардо! При мысли о нем душа ее заныла. Где он сейчас? Как ей отыскать его? И хочет ли он, чтобы его нашли?

— Держи.

Она непонимающе посмотрела на запотевший стакан, который протягивал ей Тайрон, и покачала головой.

— Я не хочу.

Увидев непроницаемое выражение его лица, она тотчас подумала, что он выльет содержимое ей на платье, но вместо этого он взял со стола высокий серебряный стакан и протянул ей.

— Вам это нужно больше, чем мне, — сказал он. — Пейте медленно.

— Что это?

— Виски, черт возьми, — прошипел он. — Пей!

Филаделфия поднесла стакан ко рту и сделала маленький глоток. Запах мяты и сладость сахара придавали напитку пикантность и приятный вкус. Она сделала большой глоток, у нее запершило в горле, и она закашлялась, Тайрон подтолкнул стакан к ее рту.

— Пей до дна! Вот так-то лучше. Теперь щеки порозовели, и Макклауд будет наш.

Филаделфия моментально побледнела.

— Он здесь?

— Или здесь, или скоро придет. Не стойте без дела, а ищите его. Походите, посмотрите, но только не смейте разговаривать с супругами де Карлос. Вы не умеете врать.

Не глядя на нее, он повернулся и ушел, оставив ее одну.

Оскорбленная и в то же время чувствуя облегчение оттого, что Тайрон оставил ее в покое, Филаделфия взяла со стола стакан с лимонадом и направилась на веранду, где играла музыка. Подойдя к перилам, она оглядела огромный сад, примыкавший к дому де Карлос. В отличие от маленького внутреннего дворика дома Тайрона этот большой двор был хорошо спланирован. На широкой и просторной веранде, сделанной из мореного дуба, повсюду стояли горшки с цветущими розами и другими растениями. Под верандой располагалось патио, где играли музыканты. На лужайке за патио был натянут огромный полосатый тент; там сновали официанты с серебряными подносами, уставленными различными блюдами, и Филаделфия поняла, что именно там будут сервированы столы. Бумажные фонарики, развешенные на ветвях деревьев, отбрасывали красочный свет на пары, танцевавшие на вымощенной плитами площадке.

Поставив стакан на перила, Филаделфия облокотилась на них и стала слушать испанскую мелодию, которую исполняли музыканты. Ее чарующие звуки увеличили количество танцующих, и до нее донесся их веселый смех. Когда ее глаза привыкли к темноте, она различила в густой тени деревьев парочки, нашедшие там уединение. Филаделфию охватила зависть. В объятиях Эдуардо она знавала такие моменты, и ей самой сейчас хотелось быть там.

Чудесная музыка смолкла, сменившись громом аплодисментов, и тут же началась другая мелодия, которую исполнял один гитарист. Музыка, поначалу тихая и нежная, с каждым тактом становилась все более быстрой и страстной. Филаделфия слушала, и ее тоска по Эдуардо сменилась глубокой печалью. Музыка брала за душу, вызывала боль и страдание. Слезинка скатилась по ее щеке, но она не стала смахивать ее и продолжала слушать. Она была одна на этом конце веранды, одна в целом мире, и сейчас для нее не существовало ничего, кроме этой мелодии, поющей о любви, потерях и одиночестве. Внезапно в мозгу подобно молнии сверкнула догадка. Выпрямившись, она стала вертеть головой из стороны в сторону в поисках лестницы, ведущей в патио. Отыскав ее глазами, она побежала к ней, ничего не замечая вокруг, и, подобрав юбки, быстро устремилась вниз по деревянным ступенькам.

Спустившись, Филаделфия с трудом перевела дыхание и посмотрела туда, где сидели музыканты. Шестеро молодых мужчин разместились под самой галереей, которая отбрасывала тень на их лица. У двоих на коленях лежали скрипки, третий держал виолончель, четвертый сидел за маленьким пианино, пятый держал в руках банджо. Но ей хотелось увидеть лицо шестого мужчины, который сидел сзади. Но именно там тени сгущались, и она могла видеть только его силуэт в белой рубашке. Однако она хорошо знала мелодию, которую он играл, она слышала ее раньше, и именно в такой каденции, и была уверена, что так может играть только один человек на свете.

Она ждала, пока музыка умолкнет, ее сердце неистово колотилось, и ей пришлось прижать к груди руку, чтобы унять нестерпимую боль. Она не присоединилась к раздавшимся аплодисментам, не сдвинулась с места, не попыталась подойти поближе, боясь ошибиться. Но она знала, что здесь не может быть ошибки. Музыканты, повернувшись к гитаристу на стульях, хвалили его и жали руку, но сам он не произнес ни слова.

Наконец они встали с мест, чтобы отдохнуть, и вышли на освещенное пространство. Разочарование, острое как бритва, полоснуло Филаделфию по сердцу. Все мужчины были цветными! Она тут же вспомнила, что Полетт, одевая ее, дрожала от восторга, говоря, что ей удастся услышать лучший оркестр в Новом Орлеане, состоящий из мулатов. Она мельком взглянула на лицо гитариста с черной повязкой на поврежденном глазу и, заливаясь слезами, убежала.

Она обогнула танцующих, благодаря Бога за то, что ее тут никто не знает, и подошла к полосатому тенту, делая вид, что хочет войти туда, но в последний момент свернула в сторону. Сад в этом месте был темным и тихим, листва не пропускала света, горевшего в доме. Она быстро шла мимо зарослей бананов, мимо диких роз, пока серо-зеленое кружево свисавшего с деревьев лишайника не стало цепляться за лицо, и здесь, в тени раскидистого дуба, она остановилась. Измученная, полная отчаяния, она уперлась руками в шершавый ствол дерева и горько заплакала.

Вокруг стояла тишина, нарушаемая только металлическим треском цикад, отдаленными голосами гостей и ее собственными рыданиями. Но внезапно до нее донесся приглушенный травой звук приближающихся к ней шагов. Филаделфия не двинулась с места, надеясь, что кружево лишайника хорошо закрывает ее от любопытных глаз. Хруст веток настолько напугал ее, что она в страхе прижалась к дереву, решив, что это Тайрон разыскивает ее. Она поступила опрометчиво и глупо, приехав с ним в Новый Орлеан, где он, воспользовавшись ее слабостью, может ее соблазнить. Два дня подряд ей казалось, что он вот-вот изнасилует ее. Однако после того знойного поцелуя он не дотрагивался до нее. Он просто угрожал ей и с удовольствием наблюдал, как она дрожала от страха. Неожиданно в ней поднялась ненависть к нему. Если бы не он, она бы сейчас не плакала так горько. Музыка, исполненная незнакомцем, перевернула ей душу и была так похожа на ту страстную мелодию, которую Эдуардо когда-то играл для нее.

Шаги приближались, потом затихли и снова возобновились. Она слышала шуршание листвы у себя за спиной. Рука, вцепившаяся ей в плечо, была сильной и твердой, и она, разгневанная тем, что кто-то нарушил ее уединение, резко обернулась.

— Menina?

Она не могла ясно разглядеть окликнувшего ее, да ей и не надо было этого делать. Она сразу же узнала его голос!

— Эдуардо!

Филаделфия бросилась к нему на шею, заливая слезами его рубашку. Он крепко обнял ее, и боль тотчас ушла, уступив место радости.

— Это ты, — прошептала она. — Я знала… и не знала!

Эдуардо обхватил руками ее лицо, чтобы получше рассмотреть его. Он не мог поверить своим глазам, когда увидел, с какой страстью смотрит на него эта молодая светловолосая женщина. И эту страсть разбудил в ней он.

Филаделфия была на седьмом небе от счастья.

— Почему ты здесь?

— Этот же вопрос я могу задать и тебе, menina. Как ты оказалась на приеме у де Карлосов?

— Тайрон привез меня к ним. — Филаделфия сразу почувствовала, как при упоминании этого имени Эдуардо напрягся.

— Мне следовало бы самому догадаться об этом. Он тоже не узнал меня, не знаешь?