Ирина Павская - «Джоконда» Мценского уезда

• Название: «Джоконда» Мценского уезда
• Автор: Ирина Павская
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17832-5

Серафима Нечаева — сотрудница картинной галереи — гордилась своей работой, хотя подруга Зойка считала, что ее можно только стыдиться и скрывать. Но оказалось, в их провинциальном музее тоже могут кипеть бурные страсти: после выставки Сима недосчиталась одной из картин — портрета дамы в черном. Кому она понадобилась, совершенно непонятно: автор «Дамы» малоизвестен, но вор почему-то позарился именно на нее, пройдя мимо подлинников Репина и Айвазовского. Милиция сочла, что это местные наркоманы решили раздобыть деньжат на дозу. Но Сима сразу заподозрила — «Даму» украли не просто так. А нет ли у картины «двойного дна»?

---

Скажи спасибо, что Зойка этого не слышит, мысленно хмыкнула я, а то все лучшее точно бы тебе досталось!

— Сима, меня откомандировали, поручили, уполномочили… Одним словом, быстро в машину, и едем. Оркестр заждался.

— А Борис где?

— Никуда не делся твой Борис. «Хэппи бесдей» репетирует.

Автомобиль весело фыркнул, завелся с первого раза и резво помчался в сторону моего дома. Обожаю сюрпризы! Так на душевном подъеме и зарулили в наш старый двор. Но с шиком подскочить к подъезду не удалось. Дорогу перегородила «газелька» с брезентовым верхом, которую грузчики забивали каким-то мебельным барахлом.

— Побереги-ись! — Из двери на спинах кряхтящих мужичков выплыл холодильник.

— Баба Лида, кто у нас переезжает? Соседка, с наслаждением наблюдающая за погрузкой, истово перекрестилась:

— Слава тебе, господи! Услышала царица небесная наши мольбы! Собачники, что под тобой живут. Уезжают, уезжают, родимые, в другой город. И с собакой, и со всей своей музыкой.

— А здесь-то теперь кто будет жить?

— Точно не знаю. Но давеча Надя заходила, говорит, старички какие-то. К детям поближе перебрались.

Неужели? Вот и первый замечательный сюрприз!

— Эй, ироды, поосторожней таскайте! Краску не обдерите. Вы сели и уехали, а нам здесь жить, — по-хозяйски зашумела баба Лида на грузчиков.

Ругалась она не зря. У нашего родного ЖЭКа вдруг проснулась совесть. А потому уже вторую неделю в доме шел ремонт. Веселые могучие женщины в заляпанных комбинезонах таскают из подвала ведра с краской, разводят в железных бочках известь и цементный раствор. «Зона» преображается на глазах. Наскальная живопись исчезает под слоем побелки. Панели сияют небесной голубизной. А вчера дяденька из ЖЭКа заменил в подъезде все разбитые стекла и навесил новую добротную дверь, на которой сразу же затрепыхался листок объявления: «Уважаемые жильцы! В связи с ремонтом просьба помыть двери и полы на этажах». Помоем, дорогие вы наши, непременно помоем! И даже на тех этажах, где жильцы проявят несознательность и мыть не захотят. Пусть им стыдно будет. Зато теперь в подъезд не страшно заходить.

Осторожно, стараясь не запачкаться о свежую краску, и в самом замечательном расположении духа я пробралась на свой этаж. Звонок жизнеутверждающе затренькал. Дверь тотчас распахнулась, и в прихожей, украшенной яркими воздушными шарами, замаячили веселые лица Зойки и Бориса. Андрей деликатно подпирал меня сзади.

— С днем рождения, Сима! Ура!

— Дайте же имениннице наконец дух перевести. И освободите проход в зал. Прошу, ваше высочество! — Андрей церемонно взял меня под локоть и распахнул дверь в комнату. — Не торопитесь, господа, все подходят к столу в порядке живой очереди.

Вот он — главный сюрприз! Просторный стол (и где только раздобыли такой?), установленный посреди комнаты, был накрыт в точном соответствии с рекомендациями «Космополитена»: скатерть и посуда подобраны в тон, цветы, свечи, салфетки в кольцах. Я только ахнула.

— Ну, братцы, вы даете!

— Это, конечно, не «Славянская кухня», — сказала с намеком Зойка, — но мы старались.

Какая такая «Славянская кухня»! Подумаешь, просто навороченный ресторан. За большие деньги и без души. А вы попробуйте вот так расстараться, как мои друзья, — от чистого сердца и с минимальными средствами.

Из-за кухонной двери вкусно пахнуло жареным.

— Боря, утку не передержим? — всполошилась подруга.

Что, и утка? Они решили меня сегодня сразить наповал.

— Все под контролем, Зоя, не суетись. Застолье позже, сначала подарки. Открывай торжественную часть.

— Дорогая Серафима! — Голос у подруги был необычайно проникновенным. — Ты готова к сюрпризу?

Неужели сегодня еще не все сюрпризы? Пожалуй, мне лучше сесть.

Друзья торопливо и взволнованно пошушукались. Зойка упорхнула в прихожую, зашуршала бумагой. А Валевич включил старенький мамин проигрыватель и опустил иглу на диск. С ума сойти! Мой любимый вальс «Под небом Парижа». Как говорит сосед Витька — глухое ретро. Где только умудрились достать пластинку?

И под звуки нежной, щемящей мелодии Зойка внесла в комнату огромный бесформенный пакет и поставила передо мной.

— Разворачивай, — не сказала, а скорее выдохнула.

Сердце забилось часто-часто. Дрожащими от смутного волнения руками я стала раскручивать оберточную бумагу. Они намотали целую тонну. Наверное, полдня заворачивали. С каждым новым витком предмет все более четко оформлялся, пока наконец не явился моим глазам в виде аккуратной скромной коробки.

Я, не помня себя, поддела крышку и… Ну что сказать? Чистая Франция! Натуральная кожа! Цвет бордо! Мой размер! Нет, так не бывает. Мне хотелось плакать.

А потом хлопнула пробка от шампанского, прилетела на стол из духовки жареная утка с яблоками и черносливом. И салат из морепродуктов. И ломтики авокадо под соусом «табаско», нарезанные веером, как советует все тот же «Космо». И роскошный домашний торт.

Но это все мелочи, мелочи…

Главное — влюбленные глаза Валевича, каждую секунду устремленные на меня.

Я плыла и качалась на волнах розового тумана, не узнавала своей квартиры и вообще плохо соображала, что со мной. Вдруг Борис поднялся:

— Ребята, теперь, когда мы уже поздравили именинницу, выпили за нее и за всех присутствующих, я хочу предложить еще один тост. Только, чур, не смеяться! Я предлагаю поднять бокалы за даму в черном. Ведь если бы не ее портрет, возможно, мы никогда бы не встретились. И вообще, все могло пойти по-другому.

Мои гости радостно оживились:

— Конечно, давайте выпьем за нее. За даму в черном!

И сквозь звон рюмок мне снова почудился едва уловимый вздох. Только теперь это был не печальный стон, а скорее вздох облегчения, похожий на легкий порыв весеннего ветра.

Наступила уже глубокая ночь, когда вся компания единодушно решила подышать свежим воздухом. В подъезде было тихо и спокойно. Музыка не гремела, собака не выла. Только восхитительно пахло свежей краской. Стараясь не шуметь, мы вышли на крыльцо, и — о чудо! — посреди двора, словно луч надежды, горел фонарь, погасший уже несколько лет назад. Определенно сегодня происходили чудеса. Даже самые скромные мои желания сбывались, как в сказке.

Из чистого подъезда опять потянуло краской, новые туфли ловко сидели на ноге, и крепкий седой мужчина с печальным интеллигентным лицом актера Трентиньяна бережно держал меня за руку. Зойка незаметно пихнула Андрея в бок, и они прибавили шагу, так что скоро мы остались с Валевичем наедине.

— Сима, я старый солдат и не знаю слов любви, — сказал Борис голосом Михаила Козакова и покраснел. Он помолчал, а затем продолжил уже серьезным тоном: — Я — мент. А менты — ребята простые. Я не очень эрудированный. Например, мне никак не удается запомнить, хоть ты тресни, кто написал «Завтрак на траве» — Моне или Мане. И я иногда храплю по ночам. Но знаешь, Сима, сегодня я не пойду домой. Мы останемся вместе. И завтра. И послезавтра. Ты не возражаешь?

И тут Андрей, который тем временем был уже на другом конце двора, вдруг обернулся и весело прокричал:

— Сима, я не слышу, что вам говорит сейчас этот седой субъект, но все — правда! Он абсолютно не умеет врать.

Голова кружилась от этой фантастики. Желтый свет фонаря плыл и дрожал в свежем ночном воздухе. Я подняла глаза и в этом призрачном желтом мерцании увидела, как враз затрепетали круглые молодые листья большого тополя, словно он захлопал в ладоши. Некое замечательное действо происходило вокруг. Нежная гусеничка-весна, которая своей зеленой нитью оплела все деревья, свила наконец тугой кокон. И прямо сейчас из этого кокона пестрой роскошной бабочкой выпорхнуло лето. И радостно закружилось над двором, над купеческим особняком посреди старого сада, над рекой и над всем нашим прекрасным городом.

Но это, как пишут в женских любовных романах, уже совсем другая история.

Примечания

1

Фавелы — районы трущоб.