Светлана Полякова - Лестница на небеса

• Название: Лестница на небеса
• Автор: Светлана Полякова
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2329-9

Дни и годы Анны наполнены тревогой и ожиданием беды. А начиналось все так волшебно. Хрупкая настороженная девушка, полюбив, обрела себя, и мир заиграл разноцветными красками. Но жестокое убийство близкого человека осталось нераскрытым и ненаказанным. Анна поставила на личной жизни крест и с головой ушла в благотворительность. Внезапно жизнь подарила ей яркую любовь юноши, и молодая женщина должна решить, жить ли ей прошлым или довериться новой любви.

---

— Только показалось. Как жаль…

И медленно пошла назад, понурив голову. Она не обращала внимания на то, что совсем промокла. Если бы это был он, она смогла бы с ним поговорить. Но…

— Значит, он меня больше не любит, — прошептала она, поднимая голову.

Там, в черной пропасти, иногда появлялась лестница на небеса. Если бы она появилась сейчас!

Она ушла бы по ней прочь, нисколько не раздумывая… Зачем ей, Мышке, этот мир без его любви?

Глава 5 «Я ТЕБЯ ТЕРЯЮ»

Кинг даже не мог определить, спал он этой ночью или просто думал… Странное состояние, когда явь перестала быть отличима от сна.

«Это просто потому, что в данный момент ты находишься в пограничной ситуации», — сказал он себе.

Поднявшись, он сварил себе кофе, привычно включил музыку-Телефон зазвонил, и он даже сначала не сделал шага по направлению к нему. Просто сидел, продолжая мелкими глотками потягивать кофе, и тупо смотрел на дребезжащую «тень». Все вокруг было теперь тенями. Только Мышка сохранила явные очертания. Иногда ему казалось, что, если вцепиться в ее руку, может случиться чудо и ты сам перестанешь расплываться в пространстве. Обретешь форму. Но разве не был возможен и второй вариант? Что и она начнет растворяться, превращаясь в смутный абрис?

Телефон упорствовал. Кинг поднял трубку. Он хотел тут же положить ее назад, но не сделал этого.

— Кинг, ты меня слышишь?

Голос Бейза вторгся в его пространство, и Кинг подумал — он же будет продолжать звонить…

— Да, я тебя слышу, — сказал он в трубку.

— Сегодня спектакль… Кинг, я тебя прошу…

— Нет, — отрезал он.

— Кинг, не будь ты мерзавцем!

— Я и не хочу им быть. Я хочу им казаться…

— Учти, грань между «казаться» и «быть» настолько зыбка, что…

— Бейз, я большой мальчик. Не надо, право, читать мне нотации…

— Я просто попросил тебя прийти на ее спектакль… Неужели тебе это трудно?

Он промолчал.

— Кинг…

— Я не приду, — сказал он.

— Какого черта ты решил умереть заранее? — грустно проговорил Бейз. — Если все-таки ты передумаешь, спектакль в четыре. У них вход свободный.

Он положил трубку. Странно, подумал он. В четыре. Вход свободный. Совершенно ненужная информация отложилась в голове.

Он зло рассмеялся:

— Все равно. Даже если бы я и хотел…

Эта дрянная белая бумаженция будет готова только в три.

Он не успел бы…

И все-таки он пошел раньше.

Он загадал: если будет готова раньше, значит, пойдет. Последний раз увидеть ее лицо. Потом он уедет отсюда…

Все ведь так просто. Уехать, и тогда она его забудет.

В поликлинике было пусто. Пожилая дама в белом халате посмотрела на него с жалостью и неодобрением.

— Я делал вчера флюорографию, — пояснил он. — Еще не готова?

— Посмотрите, — кивнула она в сторону желтого ящика.

Он стал искать свое имя. Нашел и уже сделал шаг прочь, как вдруг остановился, с недоумением глядя на бумажку.

— Вы не перепутали? — вернулся он к столику. — У вас не бывает так: результат одного человека попадает к другому…

— Бывает, — призналась женщина. — У вас что-то не в порядке? Знаете, старый аппарат… Все возможно. Последний раз мы попали в такую историю… Чуть ли не половине пациентов поставили ложные диагнозы… А оказалось — просто был неисправен аппарат… Но сейчас вроде бы ничего такого не должно случиться. Дайте-ка, я посмотрю…

— Нет, — помотал он головой. — Не надо… Все в порядке. Он еще раз взглянул на мелкие синие буквы: «Легкие в пределах нормы»… И рассмеялся.

— Вы можете сделать снимок еще раз! — прокричала ему вслед женщина, но он только отмахнулся.

По дороге его остановил врач.

— Стае, как вы? — спросил он. — Давайте я посмотрю результат…

Кинг протянул ему листок.

— Скажите, — спросил он, — это может быть ошибкой?

— Может, — кивнул тот. — Пошли… У меня сейчас нет никого… Я вас посмотрю.

Они прошли в кабинет, теперь Кинг снова боялся, отчаянно ругая себя за то, что согласился. Но ведь надо быть уверенным. На все сто процентов…

Он ненавидел эти процедуры, и прикосновение холодного стетоскопа сейчас заставило его вздрогнуть.

— Все нормально, — недоуменно сказал врач. — Видимо, были остатки пневмонии… Можно сказать, вам повезло. Это чудо. Но все-таки покажитесь через месяц. И будьте осторожны, не переохлаждайтесь…

* * *

Он вышел на улицу и сначала пошел к телефону-автомату. Нашел мелочь, набрал Мышкин номер.

Трубку не брали, и он догадался — конечно, она уже там. До спектакля-то осталось всего ничего. Какие-то сорок минут.

«Надо спешить, — сказал он себе. — Я успею… Теперь-то я везде успею».

* * *

Уже шло первое действие. Мышка так волновалась, что у нее кружилась голова. Она стояла в коридоре, курила одну сигарету за другой, пытаясь хоть немного прийти в себя.

— Поделись сигаретой, — попросил ее Андрей, музыкант из группы. — Свои забыл… Да не трепещи ты, как осиновый лист. Все будет нормально…

Он махнул ей рукой с зажатой сигаретой и сбежал вниз по лестнице.

— Народу как грязи, — проворчала появившаяся рядом Таня. — Дай сигарету… Тебе хорошо, ты только через двадцать минут появишься… А мне уже идти.

Мимо прошел Сашка, который играл Резанова, подмигнул Мышке и посоветовал курить поменьше, а то голос просядет.

— Вера ругается на Дмитрия, — почему-то шепотом сообщила Танька. — Говорит, что нас ждет провал, и виноват в этом он сам. Потому что постановка сложная, и мы не справимся…

— Да пошла бы она, — разозлилась Мышка. — А то надо было играть этот кошмар… Она же предлагала скучнейшую пьесу. Какого-то местного автора…

— Зато просто. Сиди себе и будь примитивным… Ладно, я побежала… Сейчас мой выход. Пожелай мне…

— Семь футов под килем, — кивнула Мышка.

— А «не пуха» где?

— Сама туда иди, — рассмеялась Мышка.

— Ладно, — согласилась Таня. — Тебе тоже семь футов. И попутного ветра…

— Постараемся…

Она почти успокоилась. В конце концов, к этому надо привыкать… Просто не смотри в зал, посоветовала она самой себе. Представь, что там никого нет. Только Кинг. Но о нем сейчас не надо… Он же не придет. Хорошо, пусть так… Она не станет смотреть в зал и будет воображать, что там только и есть один человек. Может, это и неправильно, бежать в воображение, но что прикажете делать, если реальность сто крат хуже? Как самосохраняться?

— Краснова, пора…

Она скрестила пальцы и как в черный омут бросилась.

Первый шаг на сцену сначала получился незаметным. Она даже не поняла, что уже перешла границу.

«Не смотри в зал», — приказала она себе.

Но — посмотрела.

Видимо, воображение у нее и в самом деле было сильным. Потому что она сначала увидела именно Кинга.

В зале было темно, и никого больше не видно, а Кинг стоял возле двери, в полумраке, и смотрел прямо на нее. И еще, что уже совершенно не вписывалось в реальность, он ей улыбался.

«Ладно, — сказала она себе. — Мои видения иногда приносят пользу»…

Мышка закружилась в чужих словах, произнося их как свои, и поминутно оглядывалась в зал, опасаясь, что видение исчезнет. Она все говорила ему, и пела тоже ему, и рассказывала ему о них же самих, только живущих в другой эпохе, и, когда молилась, на самом деле она просила только об одном — чтобы их жизнь оказалась счастливее. И почему-то ей было грустно из-за того, что в этом мире иногда все до того наполнено жестокостью, злобой и прочими гадостями, что не хватает места для любви. Поэтому любовь уходит по лестнице на небеса, и остаются только грубые подделки, но люди не понимают этого… Они не понимают, что любовь никогда не подчиняется примитивным законам их сознания, и от этого сами же и страдают… И она вдруг почувствовала себя такой счастливой и благодарной Богу за то, что он дал ей испытать это на самом деле. Она искала Кинга в зале — и каждый раз находила. И тогда невольно говорила все не Сашке, одетому в псевдокамергерский мундир, а ему…

— Что… что она говорит?

Мышка остановилась у края сцены, глядя на него. Опустилась на колени.

— Она молится…

Она уже почти не слышала их голосов. Она просто говорила ему, даже не пытаясь играть. Она знала, что сейчас по ее лицу текут слезы, но не вытирала их. Ей было наплевать.

— Возьми меня, возлюбленный, с собой, — просила она его, — я буду тебе парусом в дороге… Я буду сердцем бурю предвещать… Мне кажется, что я тебя теряю…

Она не видела, как он на нее смотрит. Она это чувствовала. Ее душа и его душа — этого стало так много, и остальное потонуло, растаяло вокруг, и те, кто были в зале, не могли понять, что происходит. Они просто думали — вот на их глазах родилась актриса. Наверное, это было нечестно по отношению к ним, но сейчас ей было не до этого.

Ее голос срывался, дрожал, и, когда сцена кончилась и она очнулась, острая боль пронзила ее.