А. Сахаров (редактор) - Петр Великий (Том 1)

• Название: Петр Великий (Том 1)
• Автор: А. Сахаров (редактор)
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-87994-053-5

Преобразование патриархальной России в европейскую державу связано с реформами Петра I. Это был человек Железной Воли и неиссякаемой энергии, глубоко сознававший необходимость экономических, военных, государственных, культурных преобразований. Будучи убеждённым сторонником абсолютизма, он не останавливался ни перед чем в достижении цели. Пётр вёл страну к новой Жизни, преодолевая её вековую отсталость и сопротивление врагов.

---

— Се реки, царевич: аз.

— Аз! — напряжённым, звонким голоском повторял ребёнок.

Пробный урок длился недолго. Патриарх первый поднялся, похвалил ученика и обратился к учителю:

— Изрядно ведёшь дило. Видно, благословленье Божие почиет на тэбэ. Жалуем тэбэ казною нашей патриаршей, во сто рублив… Выдай ему, брат Арсений, — приказал Иоаким своему казначею, стоявшему поодаль.

Приготовленный заранее тяжёлый кошель с рублевиками перешёл сейчас же в руки осчастливленного Никиты. По тому времени такие деньги составляли большой капитал.

— И от нас тебе пожалованье будет. Семейка, сказывают, у тебя немалая. Так для прожитья, чтобы угол свой был, жалуем тебе двор наш у Никольских ворот… Боярин Иван Максимыч, — Федор указал на Языкова, — и купчие крепости тебе передаст, коли готовы…

Только молчит Зотов, земные поклоны отдаёт, прижав руки к груди и ловя воздух пересохшими от волнения губами.

— А это тебе от нас с Петрушей, — говорит Наталья и указывает на полный, очень богатый наряд, который в это самое время подал на подносе стольник, приходивший одевать Зотова.

Слезы снова брызнули из глаз бедняка, на которого, как во сне, посыпались все блага мира.

— Спаси вас… Челом вам…— пытается говорить он. Но от волнения сжимается горло и звуки не выходят из груди.

— Добре! Потим покланяешься, — успокоительно произнёс старец Иоаким. — Ступай, трохи очухайся, сыну. Ишь, як тэбэ расшатало. Ничого, приобыкнешь. Не усе горьке пить. Ино и сладенького хлебнуты можно Ступай, сыну.

Молча откланявшись, вышел Зотов из покоя, действительно, без вина шатаясь, как пьяный, от радости и сильных волнений, только что пережитых.

А царевич, такой же серьёзный, затихший, каким был все это время, долго глядел вслед учителю и вдруг решительно объявил:

— Я с им стану учиться. Он знает грамоту. Он любит меня.

Общая улыбка была ответом на деловитое замечание ребёнка.

С этого дня Федор особенно часто стал появляться и в покоях, отведённых теперь Петру, и присутствовать на уроках мальчика. Как будто вспыхнула в царе прежняя нежность, какую он питал к меньшому брату когда и сам ещё был мальчиком двенадцатилетним, при жизни царя Алексея.

Конечно, об этом сейчас же толки пошли по всему дворцу. Заговорила о том же и царевна Софья с боярыней Анной Хитрово, когда старуха пришла проведать царевен.

— Откуда добыл Соковнин учителя? Мудрует тот с братцем Петрушей, что и сказать не можно. Вишь, подольстился к матушке нашей наречённой, к Натальюшке. Уж так-то Петрушу расхвалил, и-и-и!.. «И смышлён-то, и разумен-то… И такое, и иное…» Мало-де малышу грамоте да Святое писание знать да письму помаленьку обучиться. Куды… Учителей иных ещё набрали. Никитка старшой над ними. Истории обучать стали несмышлёного, землеописанию, мало ещё чему… И про бои ему толкуют, про ратное строение, и про взятие городов крепких… и… Да мало ль про што? Счёту учить починают. Чертежи кажут и самому толкуют, как их чертить… А то ещё мастеров назвал да красками разными расписать научил все покои в палатах брата. Там и грады, и палаты знаменитые, дела военные, корабли великие, ровно в яви бывают. Про царей истории разные изображены и прописью чётко подписано про все, что оно значит… Да не столько по книгам учит отрока, как водит из покоя в покой, басни ему сказывает. Особливо, слышно, про государей прежних воинствующих. Про Димитрия Донского, про Александра Невского. А особливо про царя Ивана Васильевича. Мальчонка и то, бывало, с другими парнишками дни целые ратным строем тешился. А ныне — и впрямь от воинских дел без ума… Подрастёт, гляди, всё будет искать, с кем бы повоевать? А братец-государь вот как рад. Не выходит, почитай, из покоев Петрушиных. Только что сам с им не тешится. Да уж так того Зотова нахваливает. Отколь, слышь, набрался ярыжка[32] всякой затеи да выдумки?.. И в толк не возьму, боярыня.

— Отколь?.. Ты не знаешь, Софьюшка, так я сведала, — ответила мамка царевны. — Матвеевского гнёзда пташка той Зотов. Ещё как в Посольском приказе он служил, бывал Никитка в дому у Артемона. И ради письма своего красного, и ради послуги всякой, какую боярину оказывал. Тогда Никитка особливо к ученью Андрюшки Матвеева приглядывался. А теперь и сам ту же канитель заводит, что у разумника нашего заведена была. Уразумела теперь. А дядьками Петруше, окромя Голицына, двое Стрешневых приставлены: Родион Матвеич да Тихон Никитыч, заведомые Дружки Натальи, потатчики нарышкинские… Ишь, с кем они подружились, нас бы выжить… И нет Матвеева, а все дух его не выдохся. Нарышкины и без него как при нём живут, одно думают: Федора бы, как Алёшу, родителя твоего покойного, к рукам поприбрать… Вас повыселить из дворца… А там, помаленьку, и поставить Петрушу своего, смышлёного да наученного, на царство…

— Ох, правда все, что ты говоришь, матушка… Как же быть-то?.. Дядю Ивана упредить бы… Он бы што али боярин Богдан Матвеич…

— Ничего. Заспокойся, Софьюшка. Им уж все ведомо. Знаешь, у меня тута все вести-весточки, словно касаточки, слетаются. Отсель куды надо летят… Дело просто. Оженить Федю надо. Свои детки пойдут, о брате меньше думать станет А уж в цари сажать и не подумает. А там, с роднёй новой с царицыной соединясь, авось, с Божьей помощью и одолеем Нарышкиных… Одного же поизбавились, самого злобного… Артемона свет Сергеича… Так их всех изживём… Потерпи малость.

Софья привыкла верить старухе, знала, как та прозорлива и умна, и, успокоенная, простилась с боярыней.

Слова старухи сбылись, хотя и не скоро.

Худосочный, хилый Федор, которому ещё не свершилось и шестнадцати лет, по общему мнению врачей, не мог теперь вступить в брак без ущерба для своего здоровья.

— Годок-другой повременить надо, когда окрепнет государь от своей скорби, рекомой morbus scorbuticus, тогда и надежды будет больше, что не угаснет род царский. А преждевременная женитьба может нанести ущерб его царскому величеству.

Не совсем доверяли нетерпеливые советники Федора таким речам. Обычно наследники и цари московские очень рано вступали в брак, и не бывало ничего плохого от этого.

Но юный царь в течение почти двух лет большую часть времени хворал, и только к концу 1678 года можно было собрать невест, из которых должен был себе избрать Федор царицу.

Сильнейшие из вельмож, по примеру Матвеева, думали было до всяких смотрин сблизить Федора со своими дочерьми. Легче всего было это делать при помощи царевен, тёток и сестёр царя, когда привозили боярышень на поклон, зная, что Федору здесь легко приглядеться к девушке. И через Анну Хитрово добивались того же. Но тут интересы сильнейших бояр столкнулись, и каждый употребил крайние усилия, только бы не дать другому добиться заветной цели.

Стоит взглянуть на список отвергнутых девиц, после смотрин возвращённых по домам, и станет ясно, кто старался провести в царицы своих дочерей.

Обычные подарки для отвергнутых девиц были розданы двум дочерям Федора Куракина, Марфе и Анне Федоровнам. Как дядька царя, он уж, конечно, имел случай похлопотать за своих дочерей — и всё-таки дело не выгорело. Затем идёт дочь второго дядьки, Ивана Хитрово, — Василиса; дочь окольничего[33], князя Данилы Великого — Галина; дочь стольника, князя Никиты Ростовского; две дочери князей Семена и Алексея Звенигородских; дочери князей Семена Львова, Володимира Волконского.

Тогда, словно по уговору, бояре предоставили самому Федору избрать себе подругу. И когда он остановился на миловидной и скромной девушке, Агафье Грушецкой, из простого дворянского рода, — бояре не стали восставать против этого выбора, только поставили условие:

— Пускай царь для радости своей берет кого хочет. Да родня бы незнатная новой царицы в знать не лезла. И без того тесно во дворцах и теремах от новой знати: Стрешневых род, Милославские все, Нарышкины опять! Одних братьев царицыных боле двадцати в Верху живёт, родных и двоюродных… Скоро и казны всей царской не хватит кормить-поить их… И мест по царству не буде царску родню сажать. Прямой урон земле и царству от того.

Не стал спорить об этом Федор.

Он понимал, что дела царства плохо пойдут, если он возьмётся за управление своими слабыми, неопытными руками. И только где возникал вопрос о его личной, внутренней жизни, там ещё мог кое-как отстоять юный царь свои желания, свою волю.

Осенью 1679 года обвенчался царь с Агафьей Семёновной Грушецкой и свадьбу отпраздновал без всякого чина, даже скромнее, чем это было при женитьбе Алексея на Наталье. Только Симеон Полоцкий и новый придворный пиит и ученик белоруса, монах Сильвестр Медведев[34], сложили широковещательные оды на это «великое и радостное для всей земли Русской торжество».

Словно на счастье, у новой царицы оказалось немного мужской родни. И те, кто был, не тянулись в знать. Дядя её со стороны матери Семён Заборовский ограничился желанием попасть в число думных дворян. Отцу было дано боярство. Только две красивые, скромные девушки, Анна и Фёкла, сестры Агафьи, были выданы за знатных женихов. Первая за сибирского царевича Василия, вторая стала княгиней Урусовой, и щедрое приданое получили обе по милости царя и сестры-царицы.