Эмилио Сальгари - Морские истории боцмана Катрама

• Название: Морские истории боцмана Катрама
• Автор: Эмилио Сальгари
• Жанр: Исторические приключения

---

Папаша Катрам остановился, чтобы перевести дух и опрокинуть еще стакан кипрского. Затем он пристально посмотрел на нас и резко спросил:

— Вы верите в силу креста Соломона?

— Да, — ответили одни.

— Нет, — сказали другие.

Капитан же только пожал плечами и насмешливо улыбнулся.

— Тогда я скажу тем, кто не верит, что они просто никогда не встречались со смерчем и не пробовали его остановить. Если бы они сделали крест Соломона, то увидели бы, как страшный столб воды разбился бы в один миг, — категорическим тоном сказал Катрам. — Вы думаете, наши старики не знали, что делают, когда прибегали к этому испытанному средству? Разве кто-нибудь нашел какое-то другое, хоть одно? Нет? Вот то-то же! Тут нужен крест Соломона, это я вам говорю, папаша Катрам!

Я видел, как его делали не раз и не два, и всегда смерч разбивался прежде, чем достигал корабля, или же поворачивал и уходил в море. Достаточно было самому старому матросу на борту начертить магический крест на румпеле или на корме, как крутящийся столб распадался.

Но довольно об этом. Продолжим рассказ, или он не кончится до завтрашнего утра. Так вот, смерч приближался с невероятной быстротой, и не было возможности уйти от него. Только крест Соломона еще мог бы нас выручить.

Наш боцман, старик, не знаю, сколько лет ему было, несмотря на свой патриарший возраст, быстро побежал, прямо-таки полетел на корму, зажимая в руке кусок мела. Но в этом несчастном плавании все силы ада сошлись против нас — бедный боцман споткнулся, упал и разбил себе голову.

В ту же минуту смерч, не остановленный магической силой креста, обрушился на корабль, закружил его и поднял нас в воздух. Сколько бы я не старался передать вам то, что я видел и испытал в тот момент, я бы все равно никогда не смог этого сделать. Я слышал жуткий треск ломающегося дерева, хлопанье рвущихся парусов и страшный свист, и дикий рев; я видел, как судно кружится между небом и морем, посреди огромного водяного столба; я чувствовал, как какая-то неодолимая сила отрывает меня от палубы и куда-то уносит.

Сам не знаю как, я оказался под волнами. Когда же я снова всплыл, то не увидел ни смерча, ни нашего судна, ни своих товарищей — ни одного из них. Вокруг меня плавали, еще кружась и сталкиваясь, обломки мачт и куски снастей. Позднее, через год или два, я с радостью узнал, что нескольким моим товарищам тогда чудом удалось спастись, и среди них и тому несчастному боцману, который стал невольной причиной гибели «Альберта». Ах, если бы этот недотепа не поспешил в тот момент, я, может, и сейчас еще плавал бы на борту того чудесного парусника и, кто знает, может, получал бы на нем значительно больше.

Папаша Катрам вздохнул, как кузнечный мех, что развеселило всю аудиторию, храбро опустошил полбутылки, которую юнга протянул ему, вытер губы тыльной стороной ладони и продолжал рассказ.

— Признаюсь, я был в великом страхе, оказавшись один посреди огромного океана, во власти волн, которые к тому же влили в меня столько соленой воды, что в моем брюхе можно было солить селедку. Еще ужаснее была мысль, что на меня могут напасть акулы. Но я не хотел умирать, не поборовшись с волнами за свою жизнь, и бился, барахтался, как дьявол в святой воде.

Побарахтавшись так с полчаса, швыряемый волнами то вперед, то назад, то из стороны в сторону, я наткнулся наконец на большой обломок мачты с нашего «Альберта». Поскольку я уже выбивался из сил, он пришелся как нельзя более кстати. Растянувшись на нем, я крепко заснул, и меня не разбудил бы, наверное, даже пушечный выстрел.

Представьте же мое удивление, когда, открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь не на этом обломке и не в открытом океане, а покоюсь на мягкой свежей траве, в тени каких-то деревьев с огромными листьями длиной больше метра. Не знаю, что это были за деревья, кокосы или что там еще, да это сейчас и не важно.

Я поднялся и сел, думая, что все еще сплю, и тут заметил, что я не один, а окружен тридцатью или сорока голыми туземцами цвета перца и шоколада, голыми, как наш прародитель Адам. Хотя нет, не совсем, поскольку у каждого из них имелось кольцо, продетое в носу, а на голове два или три пера райской птицы. Никакой другой одеждой эти джентльмены не обременяли себя.

Увидя, что я еще жив, они от радости разинули рты, такие огромные и зубастые, что я почувствовал невольное содрогание. Казалось, у каждого из них распахнулось сразу полголовы и показалось два ряда таких отменных зубов, что им позавидовали бы и нильские крокодилы. Они смеялись и ликовали, хлопая себя обеими руками по животу, и терлись друг о друга носами.

Меня колотило, как в лихорадке, и немудрено, я ведь прекрасно знал, что эти так легко одетые и такие веселые господа имеют дурную привычку поедать потерпевших крушение моряков. Мне казалось, что я уже чувствую, как меня бросают в огромную кастрюлю с кипящим зеленым соусом или как сквозь мое тело продевают огромный вертел.

О как я проклинал в этот момент нашего неуклюжего боцмана, единственную причину всех моих несчастий. Ведь если бы этот благословенный крест…

— Остальное мы знаем, папаша Катрам, — прервал капитан. — Оставь в покое крест и продолжай: мне любопытно знать, чем все закончилось.

— Да, да, так на чем я остановился?.. — сказал боцман. -Страх мой длился, однако, недолго. С удивлением я увидел, что эти дикари, которые на первый взгляд показались мне страшными людоедами, с великим почтением относятся ко мне. Одни растирали мне руки и ноги, другие заботливо обмахивали меня опахалами из пальмовых листьев, третьи предлагали мне фрукты или нежно терлись о мой нос в знак дружбы, как принято у островитян Тихого океана.

Заметив, что я успокоился и повеселел, они знаками пригласили меня следовать за ними и привели в большую деревню, население которой с великой радостью сбежалось посмотреть на меня. Там мне возложили на голову корону из перьев, продели мне в нос кольцо и отвели наконец в удобную хижину, дав мне понять, что с этого часа я становлюсь их правителем. «Вот так штука, — подумал я. — Правитель острова! Когда еще так везло простому матросу!»

Однако позднее мне пришлось изменить свое мнение. У меня и сейчас еще мороз продирает по коже, как подумаю об этом. Но не будем отвлекаться.

Вот так я и стал правителем этого острова, по причине все того же несчастного креста. Мои подданные из кожи лезли, чтобы угодить мне, снабжая самыми лакомыми дарами земли и моря. Каждое утро в мою хижину приносили роскошных устриц, омаров и рыбу разных сортов, жареных кур и поросят со всяческими аппетитными приправами, лакомые фрукты, кувшины с пальмовым вином. Представьте себе, мог ли папаша Катрам, который, как, впрочем, и все моряки, был изрядным обжорой, не воспользоваться этим даром небес! Я ел, как волк. Я съедал три завтрака утром, два обеда днем и три или четыре ужина на ночь. В общем, к концу месяца я так растолстел, что пришлось расширить дверь моего королевского жилища, и четыре раза переделывать парадную мантию, поднесенную мне моим народом.

Я стал бы толстым, как слон, или по крайней мере, как носорог, продолжай я такую блаженную жизнь. Но этому не суждено было случиться.

В одно прекрасное утро, или, точнее, в одно ужасное утро, я принимал по обыкновению своих придворных. То были шесть храбрых вождей, но и шесть искусных мастеров гастрономии, как мне вскоре стало известно. Я был в приподнятом настроении, думая, что они пришли поговорить со мной по делам, касающимся моего правления, или, может быть, речь пойдет даже о моем браке с какой-нибудь красавицей шоколадного цвета, чтобы династия не угасла вместе со мной, но они явились ко мне с какими-то подозрительными плотоядными лицами. Приблизившись, они долго с глубоким вниманием осматривали мои руки и ребра. При этом они заинтересованно обсуждали что-то на своем языке, которого я еще хорошенько не знал. Потом они отдали мне глубокий поклон и удалились.

Я остался в сомнении, не зная, что мог означать этот странный визит. В конце концов я остановился и на том, что моих подданных беспокоит мой плохой аппетит и они боятся, что я могу ослабеть, поскольку накануне я съел всего-то три завтрака, четыре обеда и пять ужинов. Но, увы, я ошибся, — и им суждено было стать последними!

Вечером, когда я решил перед сном проглотить еще парочку ужинов, вернулись те же шестеро в сопровождении придворного повара, и вновь подвергли меня еще одному тщательному осмотру. Когда же они с новыми и еще более почтительными поклонами покинули мою хижину, до меня донеслись таинственные слова: «Завтра, как договорились!..»

Тут я всерьез задумался. Зачем приходил придворный повар! Этот человек не входил в число приближенных, и это было грубейшим нарушением этикета. И потом, что они подразумевали под этим «завтра»? Слегка обеспокоившись, я отправился искать своего первого министра.

Я нашел его на кухне, занятого чисткой кастрюли, такой огромной, что там поместился бы целый бык! Можете вообразить себе мое удивление. С каких это пор мой первый министр стал замещать судомойку?