Игорь Рыбинский - Время карликов

• Название: Время карликов
• Автор: Игорь Рыбинский
• Издательство: Золотое руно
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004

Иронический приключенческий роман-притча о событиях совсем недавнего прошлого. Роман написан в 1999 году; в нем узнаваемо все: и вечно пьяный президент, и рыжий пройдоха, укравший у студента в ленинградском пивном баре проект приватизации СССР, и коротышки-олигархи. «Время карликов» готовы были выпустить в нескольких издательствах, но просили автора убрать из содержания всякое упоминание о влиятельных лицах. Автор отказался.

---

Во-вторых, надо разобраться и с Джулией. Тоже возомнила себя «Мисс Африкой»! Дураку понятно: папашка спонсировал этот конкурс – вот на нее корону и надели. Привезти бы ее в загородную резиденцию, оставить в набедренной повязке – пусть скачет по соснам вместе с белками.

Ну, потом более мелкие дела: посадить во главе естественных монополий своих людей, чтобы все эти Газпромы и РАО ЕЭС тоже стали бы подконтрольными, заставить их перевести счета в «Лидер-банк», народ одобрит, потому что тепло и свет будет во всех домах. Еще надо не забыть опустить цены на водку, а за выпитую кружку пива инспектора дорожного движения штрафовать не должны, а вежливо предупреждать, где еще находится пост ГИБДД. За многоженство не наназывать, а судить тех, кто и одну жену содержать не может. Одновременно с этим повысить уровень минимальной зарплаты и увеличить размер пенсий раза в два или в три. А если при этом российская сборная станет чемпионом мира по футболу, то народ станет молиться на такого замечательного президента. Все будут боготворить Владимира Фомича и любить. И если Елена Павловна… Впрочем, ее судьба уже решена. Для начала ее арестуют по подозрению в организации убийства собственного мужа. Показательный процесс, телевидение, газеты: еще бы – взорвать лучшего друга президента. Народ будет требовать отменить мораторий на смертную казнь, митинги у здания суда, плакаты с оскорблениями в адрес подсудимой, Лена рыдает от унижения и стыда. Состав суда совещается недолго – двадцать пять лет. Присутствующие негодуют, топают ногами, свистят, осуждая это слишком мягкое решение. В одиночке темно и сыро, пищат крысы возле припрятанного под матрасом куска черствого хлеба. Лена понимает, что все это – наказание Божие за то, что она отказала хорошему человеку. Но тут поворачивается ключ в замке, скрипят несмазанные петли, и на пороге появляется Он.

– Елена Павловна, – грустно объявит Всенародно избранный президент, – сегодня я подписал Указ о Вашем помиловании.

Она снова зарыдает, но уже от счастья.

Потом бросится к нему на шею, но на полпути замрет и медленно опустится на колени.

– Я недостойна быть Вашей, – произнесет она тихим голосом.

А Высоковский приложит ладонь к уху и спросит:

– Ась?

Нет, он лучше вздохнет обреченно, но с достоинством. И тогда она сама, обнимая его колени, начнет шептать горячо и страстно:

– Но я хочу этого! Я стану, кем прикажете: Вашей горничной, кухаркой, собачкой на коврике возле Вашей кровати, птичкой в клетке или ветром в трубе, но только чтобы рядом с Вами!…

Владимир Фомич улыбался, представляя все это. Но это все будет, осталось недолго – каких-нибудь два месяца. Но это почти вечность, когда даже день ожидания тянется дольше года. Но пусть это время станет золотым сном мечтаний и надежд, особенно сладким оттого, что это не просто фантазии, а реальные планы человека, умеющего подчинять себе будущее, человека, чьей воле вскоре подчинится целый народ.

Да, и все-таки с Ван Хейденом надо что-то решать. Лучше всего, конечно, отправить его в какую-нибудь африканскую резервацию, чтобы он жил среди дикарей и отрабатывал милость, проявленную к нему Победителем, – пусть стоит по пояс в какой-нибудь реке, кишащей голодными крокодилами, плачет от страха и трясет лотком, намывая по крупицам золотой песок своей будущей свободы.

2

Яхта замедлила ход, потом остановилась, покачиваясь на волнах. Прожекторы осветили воду, и было видно, как пошли в глубину стайки серебристых рыб. Елена Павловна осталась чуть позади, но она словно и не желала возвращаться на судно, плавала, то взлетая на гребень, то исчезая на мгновенье в ночном пространстве. Ван Хейден стоял на корме, и они с дочерью что-то кричали ей. Видимо, что-то веселое, потому что кто-то из членов команды прошел мимо открытой двери салона и засмеялся. Высоковский поднялся, продолжая прижимать льняную салфетку к разбитому носу. «Варварская страна, – злился он, – дикари! Вы еще узнаете, с кем связались!»

Лена подплыла к борту и, взявшись за поручни, поднялась по узкой лесенке. Хозяин подал ей руку, и она вылезла на палубу – вся мокрая, в платье, плотно облепившем ее фигуру. «И все-таки как она прекрасна!» – восхитился Владимир Фомич и тут же почувствовал во рту вкус крови. Он сплюнул себе под ноги. Лена широко улыбалась – впервые за почти два месяца, и это было самое противное. Кто-то из мексиканцев укрыл ее своим пончо, и она прошла вместе с Джулией вдоль борта совсем рядом с Высоковским, даже не взглянув на него, словно не замечая своего босса. И никто его не замечал, все прошли мимо, даже мексиканцы отвернулись, сделали вид, что смотрят в сторону далекого берега – где светился слабый свет маяка на Мысе Доброй Надежды.

Владимир Фомич лежал в своей каюте на не разобранной постели, не сняв даже ни ботинок, ни костюма. Монотонно работали двигатели, и судно, разрезая волны, шло к берегу. Немного покачивало, но почему-то это не давало сосредоточиться, оставалось только закрыть глаза и представить себе что-нибудь приятное. Он еще раз попытался вспомнить вылезающую из океана Лену в мокром и почти просвечивающем в лучах прожектора платье. Так она и зашла к нему в кабинет, оставляя за собой следы босых ног на ковре. Это было чудесно, только шло совещание, и какой-то очень важный вопрос застрял в горле Высоковского. Правда, совещания никакого не было: так – просто сидел рядом с ним Витька Подрезов и рассказывал, какой у него есть прекрасный контракт с фирмой «Вольво». Да-да, именно это они обсуждали только что. Дома скучала Рита, а может быть, она встречалась со своим Валтером, а девушка-певица сидела в «Метрополе», и человек с рыжими бровями и ресницами пытался украсть гениальный план государственного переустройства, протягивая к папке пальцы, испачканные копченой скумбрией. Все перемешалось, все вернулось назад, и от этого стало легче и спокойнее.

«Вова! – кричала в окно бабушка, и это пролетело над океаном, уносясь на Север к Берегу Скелетов, где в песках, накрытых расплавленным воздухом, умирают его мечты, над которыми тянутся нескончаемыми вереницами стаи розовых фламинго».

Высоковский очнулся и сбросил с себя сон: он по-прежнему в своем кабинете, где напротив только друг детства и чашки с остывающим кофе.

– А сколько мы заработаем? – спросил Владимир Фомич и тут вздрогнул, потому что в самый последний момент, перед тем как проснуться окончательно, он увидел себя сидящим в автомобиле, за окнами которого сыпанул ливень, а Подрезов протягивает ему зажатый кулак, потом раскрывает его, и на ладони остается маленькая зеленая монетка.

– Это все? – удивился Высоковский.

Чавкала вода о причал, отчаянно кричали чайки.

Яхта только что пришвартовалась к берегу. Воздух был прохладен и светел, солнце еще не поднялось, и уходили к горизонту черные рыбачьи суда. Что-то сказал темнокожий стюард. Кажется, «Вас ждет на берегу машина». Владимир Фомич прошел по коридору, оказался на корме и, уже опускаясь по трапу, увидел, как Лена и Ван Хейден с дочерью садятся в большой джип, а лимузин стоит с открытой дверью, словно она специально была оставлена для него, чтобы даже водитель не поднимался навстречу Высоковскому, не заслужившему и такой маленькой чести, как поклон чернокожего шофера, распахивающего перед гостем дверцу в нутро салона.

Пока ехали вдоль океана, на который не хотелось смотреть, Владимир Фомич набрал домашний номер имиджмейкера и, дождавшись его ответа, сказал:

– Что ты вчера плел про какую-то прокуратуру?

Но тот, видимо, еще не проснулся окончательно и пытался понять: кто же его беспокоит в такую рань.

– Да тут…, – пытался вспомнить политолог и, наконец, до него дошло: – А-а! Владимир Фомич!!

И он перешел на шепот:

– Мне источник из прокуратуры сообщил, у них есть какие-то подвижки по делу об убийстве Вашего зама.

«Ну дурак! – мысленно возмутился будущий президент. – И этому идиоту я доверил свою предвыборную кампанию!»

А вслух сказал равнодушно и спокойно:

– А при чем тут я?

Он поднялся по ступеням широкого крыльца, дверь перед ним раскрылась, и наглый слуга посмотрел на него, белозубо улыбаясь.

– Где мистер Хейден? – спросил Высоковский.

– Мистер Хейден, – еще шире оскалился привратник, – желает Вам счастливого пути в Сан Сити.

Это хуже, чем пощечина! Заманили, избили, а теперь гонят как собачонку.

– А мисс Елена? – спросил Владимир Фомич.

– Не знаю, – пожал плечами чернокожий открыватель дверей, – мне известно только, что она остается здесь.

Надо же, какая пакость! Нет, в режиме апартеида, определенно, были и светлые стороны. Попробовал бы вот такой наглец разговаривать подобным образом с белым человеком лет семь назад! Но хоть чемоданы к машине несет, и то ладно. А так не хотелось уезжать, ведь на этот частный визит были возложены такие надежды! Но все равно: то, что произошло на яхте, то, что происходит сейчас, – нелепая случайность. Это все Ван Хейден. Он сам положил глаз на русскую красавицу, а она – наивная дурочка – уже невесть что возомнила: от глупой радости даже в океан прыгнула.