Игорь Рыбинский - Время карликов

• Название: Время карликов
• Автор: Игорь Рыбинский
• Издательство: Золотое руно
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004

Иронический приключенческий роман-притча о событиях совсем недавнего прошлого. Роман написан в 1999 году; в нем узнаваемо все: и вечно пьяный президент, и рыжий пройдоха, укравший у студента в ленинградском пивном баре проект приватизации СССР, и коротышки-олигархи. «Время карликов» готовы были выпустить в нескольких издательствах, но просили автора убрать из содержания всякое упоминание о влиятельных лицах. Автор отказался.

---

Высоковский прошелся вдоль ограды дома, поднял голову вверх, устремляясь взглядом в окна за широким балконом.

– Елена Павловна, – позвал он негромко.

Но в доме была тишина, и ни одна штора не пошевелилась.

Несчастный влюбленный покашлял в кулак и чуть громче произнес:

– Лена, нам пора ехать!

В ответ откуда-то из сада хрипло прокричали павлины. До чего глупые птицы!

– Леночка, – взмолился олигарх, – ну выйди, пожалуйста.

Балконная дверь бесшумно отворилась, и на балконе показалась Елена Павловна. Она даже не стала подходить к перилам ограждения, сказала только:

– Езжайте, Владимир Фомич. Я заявление об уходе сегодня же отправлю по факсу. Прощайте!

И скрылась в комнате. Высоковский вздохнул, на мгновенье ему показалось, что он маленький, нищий и всеми брошенный. Но ведь это не так. Он всегда добивается своего. Так будет и теперь. Только надо немного подождать – ведь сейчас его время. Время таких же, как и он. Высоковский сделал несколько шагов к лимузину, но потом остановился и швырнул на пустынный балкон всего три слова:

– Ну и дура!

А на востоке над мысом Доброй Надежды вставало огромное желтое африканское солнце.

3

А пока все идет как нельзя лучше. Факс был получен, но запись об увольнении в трудовой книжке Елены Павловны никто делать не собирался. Сама она за ней не приходила и даже не звонила. Но не это сейчас главное. «Погоди немного, радость моя, – думал Владимир Фомич, – скоро ты сама полетишь в клетку, дверца которой для тебя всегда открыта».

А пока ему надо было ездить по стране, встречаться с избирателями, участвовать в митингах и теле дебатах, разучивать наизусть тексты своих выступлений – длиннющие монологи, которые неизвестно кто составляет. Вот и сегодня он сидит, зубрит, как безмозглый школьник, чужое сочинение.

– …Задумайтесь: почему мы так плохо живем? Разве народ виноват в провале всех инициатив правительства и нынешнего президента? Тут или реформы плохи, или глупы те, кто их нам навязывает. Мы же великий народ, великое объединение наций!

Высоковский встал из-за стола, подошел к зеркалу, постарался придать лицу задумчивое выражение и произнес проникновенно:

– Недавно с деловым визитом я посетил несколько африканских стран. Был, в частности, и в ЮАР. Как там живут люди! Вчерашние рабы, еще совсем недавно не имеющие не только права слова, но и письменности, а сегодня они свободные и богаче нас. Нас, у которых более чем тысячелетняя история, которые никогда не были рабами, которые не потеряли за многие века ни пяди земли своей Родины, а только преумножали территорию России! Неужели негры умнее нас, неужели африканские недра дают большую прибыль?…

Теперь надо красивым жестом ослабить узел галстука и сделать глубокий вдох. Так. Теперь повторить еще раз. Вдох и сурово:

– Все начинается со свободы. А есть ли она у нас? У нас есть конституционное право на труд, но нет свободы выбора работы, есть право на жилище, а обернитесь вокруг – сколько вокруг бездомных, у нас есть право защищать свою Родину, а посмотрите, что сделали с ней бездарные правители. На экранах телевизоров непотребные сцены, звучит нецензурная брань, а попробуйте запретить: господа продажные журналисты тут же начнут вопить – наступление на свободу слова!! У них есть свобода говорить гадости, а у нас нет свободы слушать правду. Нищета духа рождает убогую жизнь! Я знаю, как вывести страну из нищеты, и потому призываю вас воспользоваться своим правом быть честными, обратиться к нераздавленной совести и сделать правильный выбор.

Пауза, вдох и теперь обязательно надо прижать ладонь правой руки к сердцу. Это вроде как клятва. И сказать:

– Если бы среди кандидатов был человек, который убедил бы меня в том, что он способен выполнить все, о чем мечтает наш народ, то я, не задумываясь, снял бы свою кандидатуру и призвал бы других претендентов сделать то же самое. Но…

Теперь надо развести руки в стороны…

– Но приходится бороться и рассчитывать только на вашу поддержку.

Перед зеркалом все получается очень неплохо. Кстати, и рейтинг популярности все время растет. Интересно: смотрит ли Елена Павловна телевизор? Но все-таки было бы лучше, если бы она стояла возле трибуны или рядом с претендентом. Красивое лицо застенчивой девушки. Символ России – это не какая-то мисс Африка, которой бы только кулаками махать. Лена, где ты? Как тяжело одному в огромной московской квартире! И как назло, Петр куда-то пропал: с утра уехал, до сих пор его нет. А за окном поздний вечер и ранняя весна – самое тоскливое время, когда особенно хочется ласки или напиться. Можно просто поговорить по душам. Но с кем?

4

– Я пригласил Вас для того…

– Не понимаю, – возмутился Владимир Фомич. – Мое время рассчитано по минутам, предвыборная кампания, как-никак. У меня встречи с избирателями, с журналистами. Спать почти не приходится, не говоря уже о личной жизни. Неужели в прокуратуре…

– Мы все понимаем, – сказал следователь, – и потому решили не придавать этому делу огласки.

Он подумал пару секунд и добавил:

– Пока.

– Какому делу? – всплеснул руками Высоковский, – и что значит «пока»?

Человек в прокурорской форме еще не стар. Может быть, он даже ровесник будущего президента. Но виски у него седые и взгляд противный – следователь смотрит на Владимира Фомича так, словно тот приехал к нему на трамвае и, причем, без билета.

– Выдвигая кандидатуру, Вы должны были указать свои доходы и собственность, которой владеете.

– Ну-ну, – дернул плечом кандидат, чувствуя какой-то подвох.

– Но почему-то Вы забыли, – прокурорский работник внимательно посмотрел на Высоковского, и тому вдруг тоже стало противно, словно взгляд следователя был заразным, – почему-то Вы забыли указать и виллу в Испании, и домик в Швейцарии, и несколько дорогих автомобилей. А главное, миллионы долларов на заграничных счетах…

– Сперва докажите! – махнул рукой Владимир Фомич, но тут же успокоился: – При чем здесь Ваше ведомство: ведь этим должен заниматься Центризбирком или налоговые органы?

Но прокурорский работник постучал пальцем по столешнице, как будто прерывая собеседника. Противно так постучал – ногтем; и оттого звук получился звонкий и мерзкий, как сигнал охрипшего будильника. Следователь посмотрел в окно, за которым из серого московского неба сыпалась мерзкая морось, и произнес негромко:

– Они, конечно, разберутся. Мы же мелочевкой не занимаемся. У меня к Вам несколько вопросов, касающихся убийства владельца и президента холдинга, в котором Вы до сих пор числитесь председателем совета директоров.

– А при чем тут я? – прошептал Высоковский, но так тихо, что не услышал своих слов.

За окном на перекрестье рамы сел мокрый воробей. Следователь посмотрел на него и неизвестно кому сказал:

– Позавчера такой вот в открытую форточку залетел: не знал, наверное, что здесь Генеральная прокуратура. Но я поймал его и отпустил – воробей ведь никого не убивал…

– Не правда ли?

Это было обращено уже Владимиру Фомичу, и тот, втянув голову в плечи, став сразу похожим на маленькую птичку, прошептал хрипло:

– Я тоже.

– Нам это известно.

Работник прокуратуры нагнулся над столом и уставился на Высоковского круглыми глазами. «Кот, – подумал претендент, – точно кот, мерзкий котяра».

А следователь подмигнул и прошептал:

– Исполнителей мы взяли. Начальник вашей личной охраны тоже у нас. Все уже дали показания. То, что далее последует, Вам известно: очная ставка, ордер на арест, следственный изолятор, потом короткий, но шумный процесс и…

– Я – лицо неприкосновенное, – воскликнул Владимир Фомич.

– За подачу неверных сведений Центризбирком через несколько дней вычеркнет Вас из списка кандидатов, а потом уж никто не помешает задержать Вас.

«Вот, значит, куда исчез Петр, – пронеслось в мозгу, – и ведь предал, негодяй». Стало не просто горько и обидно; стало страшно. Надо было приходить в этот дом с адвокатом; и не с одним. Так он и хотел, но конкуренты подняли бы такую шумиху, потом пришлось бы доказывать, что ты не верблюд. Но лучше быть живым и свободным верблюдом, чем бывшим финансистом и зеком. Понятно, что все это подстроено, и цель ясна: им надо, чтобы он – Владимир Фомич Высоковский снял свою кандидатуру. Но не дождетесь, господа, не дождетесь!

– Я свободен? – спросил Высоковский.

– Пока свободны, – кивнул следователь.

Кандидат в президенты поднялся и пошел к двери.

– Вы заметили, что я не вел никаких записей, – сказал ему вслед работник прокуратуры, – ни протокола, ни магнитофонной записи?

– Ну и что?

– Думайте. Только поскорее, а то завтра уже может быть предъявлено официальное обвинение.

Владимир Фомич вернулся к столу и спросил:

– Значит, если я сниму свою кандидатуру, не будет обвинения?