Александр Щелоков - Крысы в городе

• Название: Крысы в городе
• Автор: Александр Щелоков
• Жанр: Детектив

---

«Бабник, и удачливый», — подумал Сазонов, хотя вслух сказал:

— Очень приятно, но здесь, как говорят в миру, вы для меня гражданин Павлов. Верно?

— Разве вы не православный?

— Я атеист.

— Прискорбно. — Священник сокрушенно вздохнул. — Русский человек просто обязан быть православным.

— Оставим этот разговор. Русский человек в первую очередь должен научиться быть свободным. Во всем — в выборе, в делах, поступках. Вы верите, я — нет. Я не пытаюсь стыдить вас и не советую этого делать в отношении меня.

— У каждого неверующего есть возможность пересмотреть свое отношение к религии. — Отец Серафим не мог отказаться от своих миссионерских устремлений. — Сейчас православие переживает возрождение. Церковь обретает новые силы…

— Простите, это внутренние темы, которые целесообразно обсуждать в кругу служителей культа. Меня куда больше волнует, что рост православия ни в коей мере не сдерживает роста преступности. Вы должны видеть, что вместе с религией набирает силу уголовная стихия. Я не связываю одно с другим, потому и говорю, что первое меня не волнует, а второе мучает постоянно.

— Нас, поверьте, преступность беспокоит не меньше. Мы связываем ее с падением общественной нравственности, к которому привел общество коммунизм. Разве вы можете это отрицать?

Сазонов не собирался вступать в философский спор. Он не любил душещипательных бесед, зная, что они ни в коей мере не влияют на убеждения. Генерал встречал немало воров, которые носили на шее кресты и считали себя верующими, мотая отвешенный судами срок. В то же время ему встречались сотни людей, которые никогда не произносили имя Господа, но не воровали, не пьянствовали, честно трудились.

Чтобы поставить точку в разговоре, который начался вопреки его желанию, Сазонов сказал:

— Я не готов к богословской дискуссии, но могу твердо заявить: вы передергиваете факты либо их просто не знаете.

Отец Серафим нервно затеребил бороду. Он не ожидал такого ответа. Ему казалось, что в нынешних условиях для государственного служащего поддержка церкви — показатель его лояльности властям и политике президента. Разве не демонстрирует Ельцин своей приверженности православию? В Москве один за одним возводятся некогда разрушенные храмы. Высшие государственные чины посещают богослужения. Выстаивают.всенощные.

— Вы были коммунистом? — спросил священник, и в вопросе прозвучал зловещий подтекст. Таких вопросов пугаются сейчас.

— Почему был? — Сазонов нисколько не стушевался. — Убеждение не кальсоны, хотя я знаю немало таких людей, что уже сняли их на виду у всех. Но давайте честно: вы убеждены, что они верят искренне, когда приходят в церковь?

— Не дело священника решать, кто верит, кто нет. Церковь не судит. Она наставляет. И, если уж на то пошло, мне по душе, когда бывшие большевики осознают, что творили дело неправое и клеймят свое коммунистическое прошлое.

— Не надо, Серафим Евгеньевич. Если вы о большевике Александре Николаевиче Яковлеве, для меня он не авторитет. Был в руководстве партии, а теперь дело своих же рук поливает грязью. Извечная фигура Иуды.

— Да, но он вырос в коммунистическом угаре и пошел против него сознательно. Разве это не достоинство?

— Я, господин Павлов, не крушил храмов и не одобряю таких методов. Но должен заметить, что люди, преследовавшие церкви, давившие клир, — это воспитанники самой религии. Другой идеологии в России до революции не было. Сталин, Микоян — слыхали о таких? — учились в духовных семинариях. Почему же вы не говорите, что измена церкви не была их достоинством?

Отец Серафим не выкидывал белого флага капитуляции. Он даже себе не мог признаться в том, что спорить с милиционером оказалось непростым делом. И он сделал то, что следовало сделать в таких условиях:

— Господин генерал, вы звонили в епархию, хотели побеседовать с архиереем. Владыко поручил мне провести с вами этот разговор.

Сазонов улыбнулся открыто, искренне.

— Самому архиерею приехать ко мне не позволило его номенклатурное положение в церковной иерархии? Я понимаю, понимаю, но это ваши трудности. Мне желательно говорить только'с архиереем.

— Господин генерал, я облечен доверием его преосвященства в полной мере и получил самые широкие полномочия.

— Отлично, воспользуйтесь этими полномочиями и сообщите архиерею, что я жду его сегодня. Время он может уточнить по телефону…

Архиерей появился в Управлении внутренних дел точно в оговоренный час. Плотно сбитый, вальяжный, не чуждый, видно, мирской суетности в виде дорогой туалетной воды, с бородой удивительной белизны («Краски у них особые, что ли?» — подумал Сазонов с завистью. Ему нравилась серебристая седина, которой щеголяли высшие иерархи церкви). Владыко вполне мог послужить прекрасной моделью для художника, решившего рисовать Бога-Отца.

За архиереем двигался тенью отец Серафим, уступавший владыке по внешним параметрам.

Встречая посетителей, Сазонов встал.

— Здравствуйте…

— Владыко… — суфлерским шепотом подсказал из-за спины архиерея священник.

— Здравствуйте, Виктор Павлович, — окончил Сазонов, — проходите, садитесь.

Архиерей прошел к креслу, аккуратно поправил шелковую рясу,сел.

— Я вас слушаю, господин Сазонов.

— Мы можем поговорить с глазу на глаз? Надеюсь, вам не потребуется переводчик?

Архиерей взглянул на отца Серафима и слегка наклонил голову. Тот понял знак, смиренно поклонился и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Теперь о деле, владыко. Архиерей удивленно вскинул брови.

— Отец Серафим предупредил меня, что вы категорически настроены называть священников мирскими именами. С чего же такое отступление?

Сазонов улыбнулся.

— При желании вы можете называть меня генералом, хотя и не обязаны. Достаточно Василия Васильевича. Оба обращения равноценны. Назвав вас Виктором Павловичем, я дал понять, что не намерен целовать руку и видеть в вас своего духовного наставника. Вы это поняли, верно? Теперь я называю вас титулом, хотя религиозных чувств не испытываю.

Теперь улыбнулся архиерей.

— Немного длинно, но понятно. Итак, о чем мы будем говорить с глазу на глаз?

— Попрошу вас встать и пройти сюда, — Сазонов указал на стол в углу кабинета, который был покрыт куском голубой ткани.

К столу они прошли вместе. Взяв покрывало за угол, Сазонов сдернул его со стола.

— Боже праведный! — воскликнул архиерей радостно. — Да это же они! Евангелие и чудотворный образ! Слава тебе, Господи! — Архиерей перекрестился.

— Простите за кощунство, но и милиции тоже слава, разве не так?

— Естественно, естественно. Я могу все это забрать?

— Да, конечно. Подпишете акт о возвращении ценностей, и я их передам вам. А пока хотел бы побеседовать с вами. Садитесь, пожалуйста.

Архиерей посмотрел на генерала с некоторым недоумением, но все же послушно вернулся к креслу и устроился в нем. Сазонов сел за стол.

— Теперь, Виктор Павлович, я собираюсь сделать вам представление.

— Как я должен это понимать? — Архиерей насторожился.

— В прямом смысле, владыко. Объявить вам выговор не в моей власти. Писать на вас телегу в патриархию — не в моем характере. Остается самая нейтральная, если хотите, чисто процедурная акция — сделать вам устное предупреждение.

Щеки архиерея покраснели. Судя по всему, он с большим удовольствием встал бы и с гордым видом вышел: выслушивать нотации от представителя светской власти он не считал обязательным. Но с другой стороны, генерал сделал ему ценный подарок, от которого во многом зависел успех освящения нового храма. К тому же Сазонов заранее принял меры, чтобы этот разговор состоялся один на один, хотя и в самом деле мог послать цидулю в патриархию.

— Слушаю вас, генерал.

— Я обязан обратить внимание церковного руководства на то, что охрана церковных ценностей в вашем ведомстве поставлена из рук вон плохо.

— У нас нет ведомства, — голос архиерея звучал сухо. — У меня под крылом епархия.

— Тем хуже, что в епархии такие порядки.

— Что вы имеете в виду?

— В храме Всех Святых сторожем работал вор-рецидивист Фролов по кличке Чебухло. Пять судимостей. Пятнадцать лет сроку, отбытого за решеткой. Приняв его сторожем, церковь пустила козла в огород. Вам не кажется?

Архиерей не нашел слов для ответа. Он только качнул головой в знак согласия. Потом достал из кармана платок и вытер красную, взмокшую от волнения шею. Такой вздрючки, причем интеллигентной и спокойной, он за последнее время не получал даже в патриархии.

— И еще, владыко. Вы в курсе того, как появился у храма Всех Святых новый колокол?

— На звоннице их семь. Какой вы имеете в виду?

— Тот, который подарен церкви прихожанами.

— Да, в курсе. Хороший колокол. Отлит на московском автозаводе. Такой дар храму со стороны прихожан — дело доброе, богоугодное.