Том Шервуд - Остров Локк

• Название: Остров Локк
• Автор: Том Шервуд
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2002
• ISBN: 5-89644-071-5, 5-89644-072-3

«Остров Локк» – это первая книга воспоминаний, написанная мастером Томом Шервудом Локком из Бристоля. Повествование об умении выживать, о трудолюбии, честности, стойкости в опасных ситуациях. Рассказ о благородном отношении к женщине, подлинной дружбе, о выборе правильного жизненного пути.

Том рано остался без родителей. Выведав у умелых людей тайны их ремесла, он зарабатывает собственный маленький капитал и отправляется путешествовать. Однако сует любопытный свой нос в такие дела, что вынужден противостоять то могущественным жуликам и злодеям, то кровожадным пиратам. По его следу не раз идут наемные убийцы. Тома спасает лишь то, что на своем пути он встречает необыкновенных людей – добрых, отважных, которые становятся надежными и преданными друзьями.

Книги Тома Шервуда, как и «Остров Сокровищ» Стивенсона, интересны романтикам всех возрастов. Они – для тех, кто мечтает заглянуть в недоступные уголки необъятного мира ипройти вместе с героями через все их невероятные приключения.

---

ЛЕВ С КИНЖАЛОМ

Мы очень сдружились в нашей маленькой компании. Во-первых, к этому располагало однообразие морского пейзажа. Во-вторых, случилось так, что все мы сразу понравились друг другу. Четыре раза в день мы усаживались за стол и после молитвы, чинно, в тишине и спокойствии, поглощали приготовленные блюда.

Но пристойность эта была возможна лишь потому, что в столовой власть нашей королевы – мисс Эвелин – была непререкаема. А вне этих стен всё остальное время мы придумывали, одну за другой, азартные и веселые затеи. Мы играли в прятки, в пиратов, в двенадцать палочек, в папуасов – с переодеваниями, розыгрышами и другими причудами. Мальчишки, Нох и я катались визжащим, хохочущим клубком по всему кораблю, часто вызывая недовольство строгой воспитательницы, очаровательной Эвелин. Она укоряла нас за нарушения каких-то правил приличия, уверяя, что ей бывает стыдно за наше буйство, однако всегда была рядом. Иногда мы выкидывали такое, что Эвелин сама не выдерживала, отворачивалась и украдкой, зажимая рот, хохотала, тихо постанывая и вытирая слёзы.

Давид Дёдли был в совершенном восторге от того, что его сыновьям так хорошо. Однажды днём он устроил для них особенное развлечение. Он попросил меня сколотить небольшой плот с мачтой, на вершине которой привязали белый лоскут. Пользуясь хорошей погодой, этот плот опустили на воду и отошли от него примерно на полмили. Затем канониры “Африки” и “Дуката” принялись по очереди бить по нему из пушек. Стрельба, клубы дыма и уносящиеся вдаль чёрные точечки ядер изумили и воодушевили мальчишек, а когда выстрел именно с “Дуката” разнёс плотик в щепки, ликованию их не было предела. На палубе был установлен длинный стол, за который – невероятно! – уселись, не разбирая чинов, все – от капитана до простого матроса. Канонира, попавшего в плот, мальчишки посадили во главе стола, наградили его каким-то немыслимого покроя плащом из своих, “пиратских” запасов, к которому прикололи медаль, наскоро сработанную из старинной золотой монеты. Капитан приказал выкатить для команды бочонок рома. Кок появился на палубе и щедрой рукой выставил команде несколько корзин окороков и сыра. Ему помогала его дочь, худенькая девушка лет семнадцати. Очаровательное создание, рыжеволосая, с зелёными глазками. На её миленьком личике всё время таился и грозил вот-вот выпрыгнуть светлячок улыбки. Алис. Рыженькая, смешливая Алис, добрая и весёлая. Я-то был очень рад такому соседству, а вот морская братия ворчала и сетовала, иногда даже зло, что напрасно на корабль взяты женщины. “Юбка на корабле – жди беды, братцы. Примета верная”.

Но в этот день до самого вечера на палубе шумело веселье.

И в самый разгар этого неожиданного праздника ко мне подсел высокий, мускулистый человек лет тридцати, с чёрной, аккуратно состриженной в острый клин бородкой и шёлковым, красным, дорогим платком на шее. Лицо мужественное, с тёмным загаром, взгляд прямой, твёрдый. На внешней стороне левой кисти – пороховая татуировка в виде оскаленного льва с кинжалом. Он предложил мне выпить и тут же поведал, что зовут его Стив и что он приглашён на корабль в качестве охотника на крокодилов. Что-то мне не понравилось в нём, я чувствовал веяние какой-то опасности и дикой силы, как в своё время от бристольского кузнеца. Одно его присутствие тяготило меня, и я вовсе упал духом, когда нежданный знакомец обратился ко мне с просьбой. Ни много ни мало, он попросил меня представить его мисс Эвелин Бартон! Я мгновенно решил, что не только не буду способствовать его желанию, но всеми силами постараюсь оградить милую, кроткую Эвелин от его странного внимания. Твёрдо и решительно я отказал ему в просьбе, и он, каким-то многозначительным жестом перевернув свою кружку вверх донцем (лев у него на руке шевельнул зажатым в лапе клинком), молча вылез из-за стола.

Я решил ничего не говорить Эвелин о нелепых поползновениях охотника и, наверное, исполнил бы своё решение, если бы не гнусный случай, происшедший на следующий день.

Мальчишкам подарили новое развлечение: охоту на носорога. В команде “Африки” был один чрезвычайно забавный матрос. Моложе меня, лет восемнадцати, почти мальчишка. Но выше остальных был на целую голову, и мало сказать толст – громаден. Силой обладал необыкновенной. На спор в одиночку проворачивал шпиль с якорной цепью и поднимал корабельный якорь. Но в остальном был неуклюж и досадлив; если команду свистали наверх обтягивать паруса, он припускал по палубе, как пушечное ядро, и остальные матросы уворачивались от него кто как мог. Немудрено, что, несмотря на свою силу, он был молчалив, застенчив и робок. Бэнсон. Толстяк. Шотландец. Вот этого-то Бэнсона, о котором шутили, что если ему преподнести шотландскую юбку, то нужно снять все паруса с корабля, сшить и выкрасить в клетку, втайне от Эдда и Корвина переправили на шлюпке к нам на “Дукат” и предложили изобразить этого самого носорога. Добродушный, застенчивый толстяк, получающий забавную игру вместо тяжёлой матросской работы, охотно согласился. Сняв мерку, быстро сшили и натянули на него чехол из куска паруса, а к голове привязали подушку, также обтянутую парусиной, с набитым ветошью громадным рогом. Грозно выпучились на мир нарисованные белые глаза, в зубастой улыбке изогнулся рот. Носорог опустился на четвереньки, сделал враскачку несколько шагов и так уморительно взбрыкнул, что все, смотревшие на него, оглушительно захохотали. Для большего эффекта мы с Нохом закрепили у него на руках и ногах плоские деревянные чурбачки, и тяжёлая носорожья побежка стала сопровождаться дробным грохотом.

Мальчишек поставили у борта и вручили им маленькие, лёгкие луки. Вдоль другого борта припустила трусцой тяжёлая, шумная туша. С визгом, наперегонки, юные охотники пустили по стреле. Стрелы были тупые, без наконечников, но на каждой был намотан кусочек ветоши, который перед выстрелом следовало опустить в баночку с краской: Эдду с жёлтой, Корвину с красной. Теперь на носороге явственно было видно, кто и куда попадал.

Носорог хрюкал. Юные стрелки визжали на весь корабль. Вместе с ними свистели, подпрыгивали и хохотали многочисленные зрители. И здесь, в самый разгар веселья, появился Давид Дёдли, а за ним, с большим луком в руках, шёл Стив.

– Мистер Стив хочет показать, – громко сказал отец мальчишек, – как стреляют охотники на крокодилов!

Все притихли. Стив наложил длинную, тупую стрелу, расставил ноги, отвёл плечо. Усталый, но старательно топочущий носорог припустил по палубе. Дёрнулась тетива. Тяжёлая стрела коротко и зло хлестнула в туго обтянутый парусиной бок. Звонко щёлкнул удар, пятнистую тушу отбросило к борту. Ударившись о стойку, носорог рухнул на палубу и замер. Мальчишки взвыли от восторга. Зрители шумели, хлопали Стива по плечам. Носорог медленно приподнялся и, упираясь покосившимся рогом в палубу, уковылял. Почувствовав неладное, я быстро направился вслед за ним. Бэнсон, с носорожьей головой в руках, сидел, привалившись к рубке. На побелевшем лице его дрожала старательная улыбка. Вместе с двумя матросами мы стащили с него испятнанную жёлтым и красным шкуру, подняли рубаху. На толстом, молочно-белом боку его вспухал багровый кровоподтёк. Подняв глаза, я вдруг увидел лицо Эвелин, искажённое болью и гневом. Вот здесь-то ноги сами поднесли меня к ней.

– Простите меня, мисс Эвелин, – тихо произнёс я и пояснил: – Вчера этот стрелок просил меня представить его вам. Я не стал с ним говорить, но и вам ничего не сказал. Не решился. Простите…

Вместо ответа она грустно улыбнулась мне и, извиняющимся жестом прикоснувшись кончиками пальцев к моей руке, занялась Бэнсоном. Через минуту ему дали выпить рому и приложили к ране большой кусок фланели [20], намоченной в морской солёной воде.

Вдруг рядом с нами появился Стив. На кожаной, без рукавов, куртке у него поблёскивала “медаль” – новенькая золотая монета. Окинув взглядом нашу замолчавшую с его появлением компанию, гневное лицо Эвелин, Бэнсона, сидящего с закрытыми глазами и бутылкой рома в руке, он весело произнёс:

– Что ж, то, что случилось – досадно, я этого не хотел. Но ведь матрос должен быть терпеливым, верно?

Все молчали, и он, чуть помедлив, торжественно снял с груди монету и прицепил её к рубахе Бэнсона. Затем сделал шаг и произнёс:

– Позвольте представиться, мисс Бартон…

Эвелин резко повернулась и ушла. За ней – все остальные. Отошёл было и я, но, сообразив, что Бэнсон остался со Стивом наедине, повернул назад. Не дойдя до них нескольких шагов, я увидел, как Стив наклонился над Бэнсоном, снял с его рубахи монету,

ШТОРМ

Снова потянулись дни, наполненные безмятежным весельем. Уставшие после дневных забав, каждый вечер мы собирались в каюте у близнецов и при свете свечи рассказывали истории: Эвелин – старинные английские сказки, Нох – охотничьи приключения, я же – вычитанные из книг или услышанные от Генри. Странно, но Эвелин часто просила меня рассказать о моей собственной жизни, и тогда все слушали о весельчаке Джонатане, о черепичном цехе, о кузнице, оружейнике, о “дубовых ребятах”. Я и сам не предполагал, что в моей недолгой жизни было так много занятного.