Далия Трускиновская - Шайтан-звезда (Книга первая)

• Название: Шайтан-звезда (Книга первая)
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-8199-0265-3

Когда в небе загорается и подмигивает Шайтан-звезда, – на земле рождаются дети со странной судьбой. Их переносят из края в край джинны, они спасают обреченных и водят в бой отряды, волшебные ожерелья раскрывают им свои тайны. Но одна беда преследует этих людей – они сгоряча дают необдуманные клятвы, а потом вынуждены их исполнять, хотя сердцем тянутся к чему-то совсем иному…

---

– Нет, постойте! – девушка не произнесла эти слова, а скорее выкрикнула, и вскрик этот был подобен тому, что издают раненые. – Побудьте со мной еще немного, поговорите со мной, о дети арабов! Ведь я так давно не слышала стихов на этом языке!..

– Ты приказываешь, мы повинуемся, о госпожа, – отвечал Ади, весьма удивленный.

– На голове и на глазах, – подтвердил нашу покорность я. – Кто научил тебя нашему языку, о госпожа?

– За мной ходила пленная сарацинка, она учила меня арабскому языку и рассказала об Аллахе, – объяснила девушка. – И она читала нараспев стихи, равных которым я нигде и никогда не слышала. О Ади, о Джабир, если бы вы знали, какую тоску будили в моем сердце эти стихи! А окончив их, Зейнаб говорила: «О доченька, ты родилась в землях, где не знают толка в женской красоте, достоинствах и совершенствах! Но ты вырастешь, и мы уедем туда, где не приходится весь год кутаться в звериные шкуры, где никто не вешает на стены толстые ковры лишь потому, что от стен тянет холодом, где красивые женщины ходят в легких шелках, звеня запястьями, и купаются в водоемах, вода которых благоухает розами! Мы уедем туда, где поэты соревнуются, кто лучше опишет красавицу, и лучшему из них повелитель правоверных дарит кафтан со своего плеча! Здесь нет для тебя достойного мужа, клянусь Аллахом!» И она плакала, и ругала наших мужчин, которые бьют своих жен, даже самые знатные из них, и тосковала по своей родине.

– Что стало с ней, о госпожа? – одновременно спросили Ади и я, хотя ответ был нам ясен, ибо тоска по родному дому убивает.

И не напрасно рассказывают, что когда Аммар Ясир, верный и преданный, бежал из Мекки в Медину, то пророк, да благословит его Аллах, после первых приветствий спросил о Мекке:

– В каком состоянии ты покинул Мекку и ее долины?

– Деревья в Мекке зазеленели, – отвечал Аммар Ясир, – воды прозрачны и воздух чист.

– Да успокоятся сердца! – воскликнул пророк. – Не говори больше о красотах Мекки, ибо огонь в моем сердце все еще не улегся.

Мы рассказали это предание девушке, и она одобрила его.

– Зейнаб умерла больше года назад, а я осталась жить среди людей, не знающих, что такое музыка и пение, и я ни с кем не могла говорить о тех стихах и мелодиях, потому что наши женщины не поняли бы их прелести, – сказала девушка. – И я стала тосковать так же, как тосковала она. Я хотела ходить босая по разноцветному мрамору, которым выложены края водоемов, и бегать в саду среди цветов, и слушать из-за занавеса длинные сказки, ради которых в женские покои приглашают лучших рассказчиков, и чтобы в сказках непременно были и любовь, и разлука, и расставание, и сближение…

– Пойдем с нами, о госпожа! – пылко воскликнул Ади. – Ты будешь жить такой жизнью!

– Не могу, – вздохнула она. – Ибо я – христианка, а вы – мусульмане. Я не должна изменять своей вере.

И возразить тут было нечего.

Мы не так хорошо знали богословие, чтобы доказать преимущества Корана, да и она, будучи женщиной, не настолько разбиралась в вопросах своей веры, чтобы спорить о ней.

– Как звать тебя, о госпожа? – спросил Ади.

Она задумалась.

– Я не хочу говорить тебе свое имя, поскольку тогда ты поймешь, чья я дочь, а вы с ним враги, – вполне разумно ответила она. – Зови меня Абриза, о Ади, как звала меня моя Зейнаб, мне нравится это имя, и я готова на него откликаться! А имя, которым меня окрестили, мне вовсе не нравится.

– Если бы ты позволила увезти себя, о госпожа, и если бы ты перешла в нашу веру, то получила бы наипрекраснейшее имя, – сказал Ади. – Ты звалась бы Камар аз-Заман…

– Ибо ты воистину достойна зваться Луной времени, – подтвердил я. – Клянусь родинкой, что украшает твою овальную щеку…

– Сколько мне пришлось вытерпеть из-за этой родинки, о Джабир! – воскликнула Абриза. – Когда я только родилась, моя тетка Бертранда, которой отец доверил следить за моим кормлением и воспитанием, увидела эту родинку и сказала: «О несчастье, на лице у ребенка – метка дьявольского когтя!» И она до сих пор уверена, что мне покровительствуют какие-то зловредные демоны. А я никаких демонов в глаза не видела и не слышала, о Ади, о Джабир!

– Кого ты имеешь в виду, о Абриза? – осведомился я.

Она объяснила. Речь шла об ангелах Аллаха, восставших против него и низвергнутых в преисподнюю. Христиане, как и мы, слышали это предание и передавали его, но иначе. Во-первых, они не знали, что взбунтовался лишь один из ангелов, Иблис. Во-вторых, они неверно назвали причину. Всякий скажет, что Иблис не пожелал поклониться Адаму, за что был проклят Аллахом и изгнан из рая, однако перед изгнанием попросил у Аллаха права совращать с праведного пути потомков Адама, и Аллах разрешил ему совращать тех, которые сами последуют за ним. А они выдумывают, будто на небесах произошло целое сражение, да не облегчит Аллах их участь. Впрочем, чего и ждать от тех, кто поклоняется сотворенному?

– Нет, на твоем лице я не вижу меток Иблиса, и ни один шайтан не прикасался к нему когтем, – сказал Ади. – И если бы кто-либо сказал при мне такое, я вколотил бы ему эти слова обратно в глотку, клянусь Аллахом!

– Как бы я хотела, чтобы вы оба пошли со мной вместе, и жили бы поблизости, и мы могли бы встречаться… – с тоской произнесла Абриза.

– Это невозможно, о госпожа, – с такой же тоской прошептал Ади. – Ибо мы – правоверные, а ты – христианка.

– Пусть так! – воскликнула она. – Но эта ночь, о Ади, принадлежит нам троим! Давайте переберемся на тот берег, к костру, где меня ждут мои девушки, и расстелем скатерть, и угостимся, и выпьем вина! Я знаю, что вино для вас запретно, но ваш Аллах простит вам за то, что вы так меня утешили, о Ади, о Джабир!

Мы переглянулись.

– Мы твои гости, о госпожа, – сказал Ади. – Сейчас мы приведем наших коней, и переправимся на тот берег, и примем твое гостеприимство.

Но мне эта затея очень не понравилась.

– Кто поручится, что за тобой не следят, о Абриза? – спросил я. – Вот мы переправимся, и сядем у костра, и угостимся, а тут вдруг налетят всадники твоего отца, и свяжут нас, и бросят в темницу, и пошлют гонцов к нашему царю, и станут требовать за нас выкупа. А ведь Ади – сын царя, и выкуп за него придется отдать немалый.

– Мой отец сейчас далеко, – отвечала Абриза. – И те всадники, что сопровождают нас в паломничестве, повинуются мне и моей тетке.

Она помолчала и поправилась:

– Точнее говоря, моей тетке Бертранде и мне. Но она уже стара, и вернулась в монастырь, и уже давно спит. Она – родная сестра матери моего отца, а отец уже немолод, так сколько же ей лет? Я не знаю этого. Знаю только, что она ненавидит меня так, как только может одна женщина ненавидеть другую. Ей отвратительно все, чем я обладаю, – и она говорит, что неприлично иметь такие длинные и вьющиеся волосы такого нестерпимо черного цвета, такие темные глаза, такие бедра. А ведь моя бабка по матери была из Прованса, и женщины там темноволосы и кудрявы! Еще она говорит, что если бы замок моего отца, где я появилась на свет, не охраняли в ту ночь с таким тщанием, если бы она сама не охраняла покои моей матери, то она бы могла поклясться, что меня демоны подменили в колыбели!

– Нет в тебе ничего от шайтана, о Абриза, – сказал Ади. – И мы переправимся на тот берег, и посидим у твоего костра, а ты, о Джабир, не возражай и не прекословь! Если бы одна из дочерей арабов оказалась в таких обстоятельствах, разве ты из осторожности отказал бы ей в сочувствии?

И, разумеется, все вышло по его желанию. Мы привели коней и переправились, посадив Абризу на круп моего жеребца, потому что аль-Яхмум признавал только Ади, а всех прочих, оскверняющих его спину своей тяжестью, сперва кусал за ноги, как бы предупреждая, а потом сбрасывал самыми диковинными способами.

Но, когда мы вышли к костру, Абриза вгляделась в наши лица.

– Что это значит? – спросила она. – Вы оба – чернокожие? Какие же вы дети арабов?

– Мы родились от черных женщин, и никто не ставит нам этого в упрек, – объяснил Ади. – Нам доверяют командовать войсками, а когда мы вернемся в столицу, то будем сидеть с нашим царем в диване. И его вельможи охотно отдадут нам в жены своих белых дочерей.

Но она покачала головой.

– Мне всегда говорили, что лишь демоны черны лицом, – сказала нам она. – И мудрые люди рассказывают, что в дальних странах живут черные, похожие на диких зверей, и они поклоняются шайтану.

– Это зинджи, а мы поклоняемся Аллаху великому, могучему, – возразил Ади. – Правда, многие правоверные считают, что в Судный день у всех грешников почернеют лица, но когда это свершится, тогда и увидим.

– И многое можно сказать в защиту черноты, – вмешался я. – Разве не знаешь ты, о Абриза, что сказано в Коране: клянусь ночью, когда она покрывает, и днем, когда он заблистает! И если бы ночь не была достойнее, Аллах не поклялся бы ею и не поставил бы ее впереди дня. Разве не знаешь ты, что чернота – украшение юности, а когда нисходит седина, уходят наслаждения и приближается время смерти? И разве не прекрасны стихи: