Виктория Угрюмова - Белый Паяц

• Название: Белый Паяц
• Автор: Виктория Угрюмова
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-352-02040-1

И вновь звенят мечи в мирах, созданных фантазией Виктории Угрюмовой, автора популярной тетралогии «Кахаттанна», романов «Некромерон», «Голубая кровь» и многих других!

Древнее пророчество Печального короля гласит, что однажды злой дух Абарбанель найдет потерянную некогда душу и подарит ее своему сыну, отчего тот обретет неземное могущество. Последний год Третьей эпохи принесет на землю Медиоланы только кровь, смерть и разрушения. А когда переполнятся семь чаш божьего гнева, придет конец известному миру. Все приметы свидетельствуют о том, что пророчество начало сбываться. Повсюду ищут посланника зла рыцари таинственного ордена гро-вантаров. А между тем в далекой и неизведанной Айн-Джалуте набирает силу великий вождь, непобедимый и могущественный, как демон, одержимый мечтой восстановить из праха древнее царство. Выступает в последний поход когорта Созидателей. Грядет великая война, а королевство погрязло в интригах и заговорах…

---

И если он однажды спас Керберона от смерти, то друг и телохранитель избавил его от участи гораздо более незавидной. Мало кто в подлунном мире может с уверенностью заявить, что рядом с ним есть человек, которому он рискнет доверить любую тайну и который никогда не предаст его. А сколько их, веривших в истинность своих слов, впоследствии жестоко разочаровывались, головой расплачиваясь за чрезмерную доверчивость.

Великий логофет ни разу не пожалел о своем поступке, а это о многом говорит.

Правда, в последние годы командир охраны, ссылаясь на авторитет начальника Сумеречной канцелярии, не раз намекал ему, что пора бы заменить личного телохранителя на более молодого и сильного. О том же заговорил на прошлом приеме во дворце командир королевских гаардов. И даже его величество король как-то вскользь заметил, что всей душой разделяет привязанность логофета к людям, которые всей жизнью доказали свою преданность, но все же не решился бы в критической ситуации оказаться без надежного защитника.

В ответ падре Берголомо только мелко тряс головой и вежливо улыбался. Он знал, кто был в свое время наставником Керберона и где тот проходил свою страшную науку, а потому ничего не боялся, находясь под его охраной. Да и разве другой будет так же внимательно относиться к мелочам, разве до смешных подробностей выучит привычки и характер логофета? А если учесть, что с возрастом характер значительно ухудшился, привычки устоялись, а близких почти не осталось, – кто еще поймет старого Берголомо? Ведь он небезразличен только тем, кто метит на его место.

И Керберону.

Вот и теперь телохранитель заботливо набросил на его плечи теплую лиловую мантию, бережно заштопанную старой служанкой, последовавшей за своим господином в столицу все из того же Нантакета. Если вдуматься, там прошли лучшие годы его жизни. Он был молод, многого уже достиг, но еще не был отягощен опасным и скорбным знанием. И руки тогда не отказывались повиноваться, а потому его совершенно не заботили количество и форма петель и пуговиц, и не приходилось скрежетать от досады последними зубами. Воистину, сколь многим замечательным вещам не придаешь значения, пока они у тебя есть.

Похоже, что телохранитель снова угадал мысли своего хозяина, потому что грустно улыбнулся одними глазами и помог справиться с замысловатой застежкой.

Был бы на его месте молодой да расторопный, наверняка притащил бы логофету подобающую его положению одежду – сплошь расшитую драгоценностями и золотом, тяжелую и неудобную. А потом стоял бы пнем, глядя, как господин трясущимися руками застегивает бесконечные пуговицы, и заискивающе моргал.

Как раз вчера падре Берголомо отправил в изгнание, в провинцию арлонгского экзарха. За вольнодумство. Он бы многое спустил с рук молодому сановнику, памятуя о том, каким сам был в его возрасте, но тот осмелился указать – хоть и в приватной беседе – на недопустимость ношения старых нарядов. А также заметил, что великий логофет обязан опираться на золотой скипетр, а не на ореховый посох с простым набалдашником, ибо он, логофет, есть провозвестник воли Пантократора на земле и нет власти выше его.

Берголомо и продемонстрировал ему, как это выглядит в действительности, законопатив беднягу обратно в Арлонг – унылую, тихую провинцию, где, казалось, никогда и ничего не происходит. Тамошний наместник, вырываясь в столицу, жаловался, что даже вода в арлонгских реках течет вдвое медленнее.

Но если вдуматься, то вся вина молодого сановника заключается только в том, что в тридцать лет молодой и здоровый мужчина не в состоянии понять, каким неподъемным становится золотой скипетр логофета, когда ты выходишь на самый берег реки забвения.

А потом падре Берголомо подумал, что такие длинные мысленные отступления по любому пустячному поводу есть несомненный признак старости.

При дворе сегодня состоится праздничный прием, и уж туда точно не заявишься в любимой одежде, не говоря о том, что монарх ожидает подробного доклада по сегодняшнему делу. Пора пошевеливаться.

– Ну, поедем, – не то приказал, не то попросил он.

– В резиденцию? – спросил Керберон, делая знак стражникам, возникшим в дверном проеме.

Он осторожно вынул из рук Берголомо тяжелую книгу и вручил ее воинам. Те бережно и почтительно, будто живое хрупкое существо, уложили ее в бронзовый кованый ларец, обитый изнутри мягким бархатом, и защелкнули два секретных замка, которые невозможно было обнаружить, не зная наверняка, где они находятся. Ключ от одного замка повесил себе на шею воин постарше и повыше ростом, в шлеме в виде открытой волчьей пасти. Второй ключ пристегнул к стальному браслету младший – невысокий, коренастый крепыш, поверх кольчуги которого была накинута чешуйчатая шкура ядовитого теймури, с черепом вместо шлема.

В первом страстные любители гладиаторских боев без труда признали бы знаменитого массилийца Ларакаллу, не проигравшего ни одного из ста семнадцати сражений и исчезнувшего без следа после победы в сто восемнадцатом.

Второй, чегодаец Бихан Фанг, не был известен широкой публике, но пользовался огромным влиянием в тайной гильдии охотников на монстров. Эти отважные истребители чудовищ рисковали жизнью вдвойне: с одной стороны, они могли сложить голову в поединке со смертельно опасными тварями; с другой – их постоянно преследовали сотрудники Сумеречной канцелярии и воины Пантократора, ибо согласно закону о Карающей Длани только гро-вантары имели право охотиться на порождения тьмы.

– Если что, – тихо сказал им Керберон, – головой отвечаете.

Воины согласно покивали. Они прекрасно знали: «если что» в его устах означает одно – буде одновременно разверзнутся земля и хляби небесные; буде у них на глазах начнут убивать великого логофета, мавайена Охриды, и даже самого короля, их обязанность – защищать ларец до последней капли крови. А до остального им нет никакого дела. И еще одну деталь сумел внушить им Керберон, прославившийся среди охранников небывалым даром убеждения: они не имеют права умирать до тех пор, пока не выполнят задание. Оправдания не принимаются.

Затем телохранитель подозвал слуг с паланкином, откинул полог и взбил подушки, не доверяя это важное дело никому другому.

– Долго я тут сидел? – поинтересовался логофет.

– Колокола только что звонили к утренней службе.

– Тогда у меня есть еще немного времени, чтобы поговорить с Монтекассино. Будет разумно посоветоваться с ним перед встречей с королем и, особенно, с этим хитрым чегодайцем. В последнее время мне все чаще кажется, что он знает гораздо больше, чем признается, и уж куда больше, чем ему положено.

– Ему как раз по должности положено знать все, что произошло, происходит или когда-либо произойдет в Медиолане, – откликнулся Керберон, помогая своему господину удобнее устроиться в паланкине. – Если он знает не только то, что вы сочли нужным ему рассказать, это говорит в его пользу. Выходит, он не зря ест свой хлеб.

– Вопрос в том, кто ему за этот хлеб платит.

– Гус – человек, по-своему порядочный.

– В том-то и беда, что по-своему.

Падре Берголомо поморщился, потирая ноющую спину. Эта несмолкающая боль была еще одним напоминанием о незаменимости Керберона, а также о великом предназначении ордена гро-вантаров, к мавайену которого он и держал сейчас путь.

* * *

Башня Ла Жюльетт стояла в самом центре столицы, в южной части огромной шестиугольной площади Праведников, напротив королевского дворца Альгаррода. Слева располагались официальная резиденция великого логофета и изящный храм Пантократора Прощающего с лазоревыми куполами в серебряных звездах, а справа горным массивом возвышался Эрдабайхе, главный замок гро-вантаров, и невыносимо сверкали на солнце алые купола храма Пантократора Карающего.

Все эти здания были возведены в разные эпохи, с разными целями и, вообще-то, совершенно не лепились друг к другу, как если бы в центре праздничного стола, уставленного изысканными яствами и украшенного цветами и лентами, торжественно водрузили гончарный круг, обагренный кровью меч и молитвенник.

Однако давно ушли в мир иной те, кто помнил, что было прежде и как оно было, а нынешнее поколение граждан Охриды уже не мыслило себе другого вида столицы.

Оганна-Ванк вырос на высоком правом берегу бурного и полноводного потока, о котором великий тагастийский поэт Даммор Сладкоголосый написал свою самую знаменитую поэму – «Голубые берега Аньяна». Согласно старинному преданию, в конце жизни, почувствовав, что вдохновение его покинуло, он покончил с собой, спрыгнув с этого берега в реку, которая принесла ему славу. И берилловые воды приняли его в свои объятия, подарив не только вечный покой, но и бессмертие.

Однако не только поэты с благоговением и трепетом относились к неукротимому Аньяну. Простые люди тоже любили и почитали великую реку и никогда не забывали о щедрых дарах ветреным и изменчивым водяным божествам.