Евгений Даниленко - Дикополь

• Название: Дикополь
• Автор: Евгений Даниленко
• Жанр: Русская классическая проза

---

Мимо меня проносят брезентовые носилки с красивым, похожим на Фиделя Кастро, безногим.

Они сидят в стороне, на стульях у широких, ведущих наверх ступеней. У них землистые от усталости, но гладко выбритые лица, офицерские расстегнутые бушлаты.

Меня выталкивают вперед. В одном из людей в бушлатах я узнаю заместителя начальника шариатской безопасности. Сидящий рядом с ним человек мне тоже известен по фотографиям из газет. Остальных вижу впервые.

Заместитель начальника шариатской безопасности что-то говорит своему соседу на ухо, в то время как тот глядит на меня. Взгляд - тяжелый, немигающий, не выражает ничего, кроме холодной, немного утрированной жестокости.

- Я - Аслан Чечен-Оола, - доносится до меня, - начальник штаба армии президента Бугаева! Сегодня утром убит Эльбрус, сын президента...

Мне припоминается светлобородый юнец, задавший мне столько вопросов. И вот его уже нет.

- Накал борьбы, - твердил Чечен-Оола, - нарастает... Поглядим, что запоют русские, когда мины начнут рваться в Кремле... Ты нужен нам, - слегка подавшись вперед, рявкнул начальник штаба. - Мы откроем диверсионную школу, пошлем туда своих лучших ребят!

Я представил: взявшись за руки, эти самые лучшие ребята, с кинжалами в зубах, шагают в школу.

Аслан Чечен-Оола, грузно поднявшись со стула, взял со снарядного ящика каракулевую шапку-ушанку, обеими руками положил ее на свою что-то рано поседевшую голову.

- Пойдем.

Мы выбрались из подземелья на первый этаж, в еще большей степени представляющий собой задымленную свалку.

- Ничего, что я с тобой на "ты"? - искоса взглянув на меня, поинтересовался Чечен-Оола. - У нас, видишь ли, нет ни обращения на "вы", ни отчеств.

Я промолчал, решив, что начальник бугаевского штаба обладает своеобразным чувством юмора.

Мы начали взбираться по лестнице, вернее, по тому, что от нее осталось: бетонные ступеньки и площадки, искромсанные стальными клыками.

Трое огнеглазых поспешали за нами. В окна то и дело влетали пули, осколки, визжа и пощелкивая, они метались меж стен.

Чечен-Оола, не замечая их, заложив руки за спину и, слегка покачивая головой, продолжал подниматься наверх. Карабкаясь следом, я старался не споткнуться и не упасть вниз. Конвоиры дышали мне в спину.

Мы выбрались на дворцовую крышу. Там, прячась за мешками с песком, повстанцы строчили из автоматов по тому, кто носился вокруг дворца с железною палкой, колотил ею по стенам, высекая из них каменную крошку и искры. Временами палка попадала в щель между мешков, и тогда защитник дворца, отлетая от бойницы, вертелся, как бильярдный шар, рассеивая кажущиеся черными брызги.

Аслан Чечен-Оола помаршировал вперед, переступая через убитых, отшвыривая носком сапога гильзы от снарядов парочки трудящихся на крыше зениток.

- Эй, Аслан! Аслан! - послышался крик.

Чечен-Оола слегка повернул голову. От бойницы, торопливо перезаряжая автомат, к нам спешил некто в прожженном камуфляже. За ним увязалось еще примерно с десяток таких же красавцев...

Реакция Чечен-Оолы была мгновенной. Отбросив свою напускную тяжеловесность, он прыгнул вперед, схватил за ствол направленный на меня автомат и резко поднял его вверх... Цепочка трассеров ушла в небо. Таким образом, с первой попытки расстрелять меня крепышу, пахнущему жженой тряпкой, не удалось. Это попытались было сделать его друзья, однако сопровождавшие меня юноши уже сомкнулись перед нами, с автоматами наизготовку. Затем между начальником штаба и оборванцем произошел следующий диалог:

- Аслан! Аслан, где ты его прятал?.. О, ты хитер! Зачем сказал, что второй русский умер?.. Послушай, Аслан, отдай его мне, ведь тебе известно, что он один из тех, кто убил моих родственников, служивших во дворцовой страже... Аслан! Ты знаешь законы... Отдай русского, и я вспорю ему живот.

- Еще чего, - отвечал Чечен-Оола. - Хватит с тебя и одного. А этот русский принадлежит республике! Еще не хватало, чтоб ему каждый вспарывал живот... Ты хочешь пойти против республики, Заза?!

- Аслан, Аслан, не играй в слова! Этот русский убил Руслана, Заура, Вову Тесоева и Алика, сына тети Наташи, родной сестры Хаджимурада Саитова, моего, ты знаешь, дяди со стороны отца, борца, знаменитого чемпиона! Несмотря ни на что, я зарежу...

- Вот еще, - уже несколько нетерпеливо оборвал Зазу начштаба. - Ты, кажется, забыл, с кем разговариваешь, Заза Асанов! Твоего дядю я прекрасно знаю, но хватит с вас и того русского, которого мы дали... Хватит, чтоб отомстить за кровь.

Внезапно успокоившись, Заза Асанов прекратил делать свирепое лицо и, взглянув на меня с белозубой улыбкой, смотревшейся особенно ослепительно на покрытом пороховой гарью лице, прокричал:

- Зарежу! Зарежу! Сказал - зарежу, и все!

Затем как ни в чем не бывало вразвалочку отправился на позицию. Окружение Зазы, оглядываясь на меня, с оживленным гомоном потянулось следом.

Чечен-Оола стащил с головы шапку и вытер рукавом вспотевшее лицо. Видать, дискуссия с темпераментным Зазой далась ему непросто.

- На, - не глядя на меня, кивнул он на одну из бойниц, - смотри...

Я взглянул. Все тот же Иванушка-дурачок, обугленный, полуслепой, кровоточащий, бегал с дубинкой вокруг дворца...

- Теперь, - сделав мне пригласительный жест, буркнул начштаба, - пошли туда смотреть...

Мы перебрались на противоположную сторону крыши, где имелась точно такая же бойница.

- Ну?.. Что видишь?

Я видел обвешанных оружием человечков, чинно сидевших в кузовах игрушечных грузовиков, в стройном порядке ползущих друг за другом прочь...

"Измена", - вякнул кто-то внутри меня, и я почувствовал, как - нет, не ненавидит, а просто не считает меня за человека стоящий рядом со мной кавказец.

- Мы дали деньги, - слышится его отрывистый негромкий басок. - Не здесь. Здесь - ничего не решают. В Москве. Сказали: дай проход. "Еще денег дай, - сказали в Москве, - и всё будет". Мы дали еще. Москва позвонила и приказала сделать проход... Ты видишь: наши бойцы спокойно едут мимо русских пулеметов, пушек, и те молчат.

Полковник вновь обеими руками, такая, видать у него была привычка, нахлобучил на голову шапку.

Я плелся за ним и думал: "Вот, сейчас, еще три шага... Еще четыре... Доберемся вон до того парня, лежащего с вытекшими мозгами...".

Я хотел схватить Чечен-Оолу и вместе с ним прыгнуть вниз. Я хотел это сделать и... не мог... Для того, чтоб поступить таким образом, необходимо ярость иметь в душе.

В моей душе не было ничего, кроме какой-то намоченной водой паутины... Я ощущал тошную непреодолимую слабость и желал одного: чтоб меня оставили в покое эти сумасшедшие в военной форме! Я забьюсь вон под ту, для чего-то наваленную в центре крыши кучу мешков с песком, забудусь сном...

Словно читая мои мысли, Чечен-Оола подвел меня к этой самой куче. Но забыться сном не удалось.

Кол. Должно быть, в этой роли выступил молоденький клен. По крайней мере, на это указывали полоски коры, валяющиеся вокруг.

Ноги - привязали телефонным кабелем к концам перекладины, прибитой к середине кола. Руки, тем же кабелем, стянули над головой...

Я стоял, снизу вверх глядя в лицо убившего сто шестьдесят двух - нет, не людей, противников, большинство из которых полагало, что это они убивают его.

Должно быть, у палачей не хватало настоящего опыта. Лазарев сидел на колу, покосившись вправо, и остро затесанная верхушка бывшего клена торчала под мышкой.

- Мы, - негромко сказал у меня над ухом голос Чечен-Оолы, - хотим заручиться гарантией, чтоб тебе, лейтенант, доверять...

Мне вложили в руки что-то и, деликатно кашлянув, отошли. Я взглянул на свои руки, держащие ПСМ, похожий на настоящий.

- Ты знаешь, что делать! - повелительно и резко крикнули у меня за спиной...

Он медленно открыл глаза, и я понял, почему подполковник, чей рост не превышал ста семидесяти семи сантиметров, всегда казался мне двухметровым, стодвадцатикилограммовым гигантом.

Я выстрелил... Тотчас, словно по команде, вокруг раздались гортанные крики и хлопки в ладоши. В толпе повстанцев, незаметно собравшейся вокруг, начали разряжать автоматы по тому, что больше не имело никакого отношения к моему командиру.

С приятной улыбкой глядя на меня в глазок японской видеокамеры, в сторонке занял позицию Монгуш Умаров, главный местный тележурналист...

О, какая луна висела над аулом! Я лежал на скале, под бараньим тулупом, глазея на эту луну.

...Я выздоравливал медленно. Постепенно, одно за другим, выходили из легких проткнувшие их сломанные ребра. Я был слаб, испытывал то головокружение, то чувство вины... Видел собаку и думал: "Бедный пес... Видать, он совершенно бездомен, некому его ни накормить, ни приласкать!". Сдавленное глухое рыданье вырывалось у меня из груди...

Два приставленных ко мне "чебурашки" дни напролет курили дурь и смотрели на мир глазами удивленными и веселыми, словно впервые его видя и ожидая от мира сего какого-то наиприятнейшего сюрприза.