Евгений Даниленко - Дикополь

• Название: Дикополь
• Автор: Евгений Даниленко
• Жанр: Русская классическая проза

---

И все чаще Салман и Магома, не утерпев, отлучались куда-нибудь в гости, наказав караулить меня Зайдет. Едва шаги кунаков стихали, она отставляла автомат в угол и занималась обычными домашними делами. Словно забыв о моем присутствии, мыла полы, окна, посуду, готовила еду, стирала, гладила...

У дальней стенки сакли, на почетном месте, стоял подаренный Магоме покойными друзьями телеприемник "Фунай", который Магома, по его словам, извлек из-под развалин. Странно, но в ауле было электричество. Здешние молодцы, самодеятельные электрики, так ловко накинули провода на одну из ЛЭП соседнего государства, что любо-дорого... Салман и Магома являлись заядлыми телезрителями. Когда они оставались дома, на экране весь день до глубокой ночи мелькали сериалы из жизни взбесившихся американских мещан, алмазы нечистой воды, русские вышитые рубахи...

Зайдет была равнодушна к телевидению, и это тоже мне нравилось в ней. И мне нравилось, сделав вид, что дремлю, наблюдать за нею...

Короче, рок, Господь, Аллах или кто он там есть, должно быть, увидев, как мы все здесь разнежились: и Салман с Магомой почем зря предаются карточной игре и таскаются в гости; и раненый русский для какого-то рожна из-под полуприкрытых век следит за красивой горянкой; и полы в сакле вымыты, и окна блестят, и тепло, и пахнет обедом... итак, увидев подобный разврат, Тот, под Кем мы все ходим, принахмурил мохнатую бровь...

В саклю влетает камень. Не слишком маленький, не слишком большой. Господь, видать, второпях даже не перевязал его голубою подарочной лентой... Второй точно такой же, сокрушив стекло в форточке, влетает следом за первым. И обрушивается град камней, превращающий стекла в окнах нашего жилища в призрачное воспоминание...

Камни, их полно в здешнем краю (вероятно, кто-то могучий в незапамятные времена собрал и разложил их по округе щедрой рукой, и вот пришло время эти камни разбрасывать), влетали и, как снаряды, били в потолок, стены, пол. От удара камня свалился с плиты чугунок с похлебкой... От удара камня распахнулась печная заслонка, на пол просыпались горящие угли...

Не обращая внимания на роями летающие по сакле камни, Зайдет прошла в угол, где стоял автомат, взяла его в руки, передернула затвор и, положив указательный палец на спусковой крючок, толкнула дверь ногою.

В дверном проеме я мельком увидел столпившихся во дворе людей с приветливо-доброжелательными лицами... дверь захлопнулась.

- Чего надо?! - послышался голос Зайдет.

- Ай, Зайдет!.. Послушай, ведь с президентом неприятность! Он - сейчас Курамагомед нашему Нурмагомеду по рации из ставки передал - поехал на своем большом джипе по делам, и что же? Ни с того ни с сего гяуры начали бросать мины, и одна из этих мин брызнула осколками в Султана, знаменитого карабаха-производителя, которого вели в соседний аул. Президент остановил джип и вышел на дорогу, чтоб посмотреть, как истекает кровью благородное животное. Ай, Зайдет! Что ты думаешь?.. Очередная мина - нет чтоб взорваться далеко в стороне, лопнула прямо под ногами нашего президента! Вот и разъезжай после этого по делам на больших белых джипах. Сей же час подавай нам этого русского! Видишь, мы принесли с собой мотыги, серпы, кетмени. Мы так пропесочим его, прямо ни на что не похоже! Неверные. Угробили Адама Бугаева! Давай-ка гяура сюда.

- Этот русский, - чрезвычайно грубым и противным голосом отвечала Зайдет, - не убивал Бугаева! Он вторую неделю, не выходя никуда, переломанный в сакле лежит! Его не велел трогать сам Чечен-Оола...

- Э-э, что нам Чечен-Оола! - перебили ее. - Он - из песков, с равнин, ему не понять нас, горцев! Сию минуту отдай русского, или...

- Стойте, люди! Буду стрелять!

Пауза.

В дверь с силой ударяется камень... И - грохочет автоматная очередь.

С автоматом в руках, пятясь от Салмана и Магомы, избитых в кровь, безоружных, в сакле появляется Зайдет...

- Зайдет, Зайдет, - наперебой уговаривают мою защитницу Салман и Магома, всхлипывая и постанывая, вероятно, от боли, - отдай им русского, ну его... Увидишь - будет лучше...

- А приказ командира забыли? - зло и насмешливо спрашивает Зайдет и поливает автоматною очередью дверь поверх просунувшейся в нее усатой головы в папахе...

Голова произносит: "Ой!" - и исчезает.

- Что командир, - оглядываясь на дверь, бормочут, подступая к девушке, избитые, окровавленные сиамские близнецы-братья. - Командир далеко! А народ - вот, за дверью... Ты его послушай. Не дадим народу чего хочет, всех нас перебьет...

Неожиданно близнецы бросаются на девушку, четырьмя своими ручищами, дергая, выворачивают у нее из рук автомат...

Осыпанный осколками оконных стекол, пылью от штукатурки, я лежу на кровати. Вернее, не я, а животное, изнемогшее от ужаса и ожидания боли. Ужас и ожидание боли - вот из чего я состоял, это было мое второе имя...

Автомат - у чумазых, запачканных кровью сиамских близняшек. Зайдет от их толчка отлетает в сторону. Дверь распахивается, ударяясь о стену, и... меня хватают, тащат волоком, сталкивают со ступенек. Я падаю на скользкие от тающей грязи булыжники, которыми вымощен двор. Какая-то старуха, что-то крича, выплескивает мне в лицо из ведра помои... Лес мотыг, кетменей, серпов, качаясь, вырастает надо мной... нет, над Ужасом-И-Ожиданием-Боли...

- Люди, - вдруг слышится торопливый и задушевный голос, - а почему нет московских?.. Почему московских-то не пригласили?!

- Ай-яй, - послышались голоса, в то время как в лесу мотыг, кетменей, серпов замелькали просветы, - точно, не пригласили... А как хорошо давеча было, когда Салман и Магома резали тех пятерых контрактников, которых наши джигиты захватили на блокпосту! Ай, московские все видеокамерой снимали, давали джигитам, ну и, конечно, Салману с Магомой доллары, говорили: "Вы еще кого-нибудь режьте, мы будем снимать, такие видеокассеты на Западе за хорошие деньги продать можно! Правду говорим. Режьте..." - "Ай, - отвечали наши джигиты, ну и, конечно, Салман с Магомой, - больше некого резать!.." "Так-таки и некого? - не поверили московские. - Совсем? Ни единого человека, которого вот здесь, перед объективом профессиональной видеокамеры "Панасоник", можно было б на крупном плане пришить?.." - "Нет, нет", пригорюнясь, отвечали наши. "Жаль", - сказали московские и ушли в саклю Нурмагомеда пить водку. Люди! Нужно позвать их, позвать, пущай снимут на видео судороги этого пса, а нам доллары получить за то лестно...

- Э-э, - возразил другой голос, - не надо долларов! Так убьем...

- Точно! - поддержали его. - Правильно! Какие еще могут быть доллары?.. У нас война за хазават, а московские приезжают и наживаются на нашей личной войне!

- Правду, сосед, говоришь! Да разве только московские?.. К моему тестю в высокогорный аул один бакинец погостить приезжал, привез партию гранатометов "Муха"... Жители аула, конечно, не смогли устоять перед искушеньем, за бешеные деньги пораскупали у него товар... По "Мухе" - в каждый дом! Выходит, и бакинец на нашей войне нажился...

- Все, все наживаются! Что говорить...

- Ай, ай, шибко прибыльное дело...

- Да-а, да-а...

Пауза.

- Так что решили, люди? Будем убивать русского?

- Будем!

- Ну, давайте убивать...

Пауза.

- Что же мы стоим?

Пауза.

Хлопнула калитка. Кто-то торопливо вышел со двора... За ним - второй, третий.

Шорох ног по булыжникам, покрытым тающей грязью...

Двор опустел. Остались лишь я да стоящие напротив меня Салман-Магома.

Проводив взглядом последнего скрывшегося за калиткой односельчанина, они оборачиваются ко мне. На их двоящихся у меня перед глазами лицах появляется несмелая улыбка...

- Ушли... Мы думали, убьют тебя! Не убили...

И тут же, оглянувшись по сторонам, близнецы нагибаются ко мне, произносят свистящим шепотом, свирепым и заискивающим одновременно:

- Ты, это... смотри, не говори, что мы тебя хотели отдать... Анзор узнает - к стенке нас поставить велит! Ну зачем нам, ты посуди сам, это? Ты, главное, молчи, а спросит - скажи, что мы защищали тебя до последнего...

Пауза. Вопросительный взгляд. Затем истерически:

- Ты подтвердишь, мразь, что мы тебя защищали?!

Меня сотрясает крупная дрожь. Я готов подтвердить что угодно! Я не могу говорить и только судорожно киваю...

В этот момент в проеме двери показывается Зайдет. Платье на девушке разорвано. Она смотрит на меня. В глазах - отвращение.

Пошел снег. Падающие хлопья казались мне рубиновыми... Человеческий кал, который присутствовал в помоях, выплеснутых на меня тетушкой Салтанет, тихой соседской старушкой, захаживавшей к Зайдет одолжить то щепотку соли, то луковицу, то спичек, на глазах покрывался ледяной корочкой.

Послышался рокот мощного двигателя. Я невольно прислушался. К нам сюда направлялся то ли трактор, то ли БТР. Точно, это был БТР... Полусфера зеленой башенки с торчащими вверх стволами спаренных пушек проплыла над каменной изгородью до калитки и замерла, дрожа в горячем мареве от выхлопных газов. Откинулась крышка командирского люка, оттуда вылез полевой командир Анзор и, морщась, обеими руками извлек и свесил вниз раненую ногу. Его любимый мюрид Ахмет, выбравшись из десантного люка, торопливо подошел, помог Анзору спуститься на землю. Затем распахнул перед эмиром калитку. Анзор ступил во двор. Взгляд популярного командира, слегка затуманенный усталостью, хронической досадой на что-то и, наверное, болью в колене, был прям, проницателен, тяжел. От этого взгляда не укрылись ни выбитые окна в сакле, ни близнецы с кровоподтеками на личиках, ни кавказский пленник, сидящий в обледенелом дерьме...