Апполон Кузьмин - Татищев

• Название: Татищев
• Автор: Апполон Кузьмин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

В числе выдающихся деятелей России XVIII столетия одно из первых мест принадлежит Василию Никитичу Татищеву (1686-1750). Математик, естествоиспытатель, горный инженер, этнограф, историк и археолог, лингвист, ученый, юрист, политик и публицист и вместе с тем просвещенный практический деятель и администратор, Татищев по своему уму и многосторонней деятельности может быть назван в числе первых зодчих русской науки.

---

В 1714 году Петр издает указ, объявляющий всенародно о борьбе с умножившимися лихоимствами: «И дабы впредь плутам (которые ни во что иное тщатся, точию мины под всякое добро делать и несытость свою исполнять) невозможно было никакой отговорки сыскать, того ради запрещается всем членам, которые у дел приставлены великих и малых, духовных, военных, гражданских, политических, купеческих, художественных и прочих, какое знание оные не имеют, дабы не дерзали никаких посулов казенных и с народа сбираемых денег брать, торгом, подрядом и прочими вымыслы... А кто дерзнет сие учинить, тот весьма жестоко на теле наказан, всего именья лишен, шельмован, и из добрых людей извержен, или и смертию казнен будет». Комиссия во главе с Василием Владимировичем Долгоруким вскрыла вопиющие злоупотребления на всех уровнях государственного аппарата, начиная с любимцев царя — Меншикова и Апраксина. По сообщению Б. И. Куракина, Меншиков одних драгоценностей присвоил на полтора миллиона рублей (при государственном бюджете в начале столетия два с половиной — три миллиона рублей в год). Но гроза прошла мимо главных расхитителей, коснувшись лишь менее близких царю и менее злостных преступников.

В итоге сам царь помешал и выполнению собственного указа. Последовавшая вскоре опала и ссылка В. В. Долгорукого и вовсе позволяла считать, что красть все-таки безопасней, чем бороться с этим злом. Генерал-прокурор Павел Иванович Ягужинский высказывался по этому поводу достаточно откровенно: «Мы все воруем, только один больше и приметнее, чем другой». А в 1726 году последовал указ, чтобы приказным людям Юстиц- и Вотчинной коллегий жалованья не давать, а довольствоваться им от дел, по прежнему обыкновению, с челобитчиков, кто что даст по своей воле. Все это полулегальное лихоимство приводило к тому, что до казны доходила едва ли треть податей.

Искоренению зла мешало и весьма противоречивое отношение к доносителям. Петр стремился насадить и в армии, и в аппарате такой порядок, когда нарушение установлений каралось одинаково жестоко независимо от чина и положения нарушителя. От начальства требовалась забота о подчиненном, от подчиненных — беспрекословное выполнение требований начальства. Подчиненный не имел права проходить мимо злоупотреблений начальства и еще более не имел права жаловаться без достаточных оснований. В итоге любой жалобщик или доноситель, как правило, также получал наказание и даже рассматривался как соучастник преступления. Жалоба Прокофия Сталова могла заинтересовать Петра именно потому, что в ней речь шла о рудных месторождениях. «Пробы медных руд», доставленные в Артиллерийскую канцелярию Сталовым и «кунгурениным» И. Шадруковым, с бесспорностью свидетельствовали о богатом месторождении. Но это мало что изменило в положении Сталова. Он был зачислен в Берг-коллегию с жалованьем «против солдат», то есть с обычным мизерным солдатским содержанием.

В ходе подготовки к экспедиции на Урал выявлялись все новые проблемы, которые Татищев предусмотрительно стремился решить в Петербурге. Он добивается более четкого определения круга его обязанностей и полномочий, особенно учитывая, что ему пришлось бы столкнуться с враждебной деятельностью тех лиц и учреждений, которые ему предстояло контролировать. К тому же выявилось немало трудностей в подборе необходимого штата сотрудников. Так, вместе с Татищевым должен был выехать знакомый с делом сибирский комиссар И. Тряпицын. Но он находился под следствием в Военной коллегии, и попытки к его освобождению ни к чему не привели. Другого подследственного, Льва Шокурова, напротив, Берг-коллегия рекомендовала «сыскать» в Москве и захватить с собой на Урал. Знакомят Татищева и с самими делами Л. Шокурова и П. Сталова. Самого Татищева тоже надо было освободить от ранее утвержденного в Сенате поручения. Поэтому лишь в марте появляются указы, определяющие новый статут Татищева.

9 марта 1720 года Берг-коллегия изготовила один из основных документов, связанных с предприятием. Это «Инструкция бергмейстеру Иогану Фридриху Блиеру, по которой предложено ему ныне содержать правление». Поскольку Блиер плохо знал русский язык, инструкцию написали на русском и немецком. По традиции, пунктуально (13 пунктов) расписывались обязанности Блиера вроде того, что он должен составить «обстоятельную опись» его собственного мнения о качестве руды и возможностях ее разработки. Коллегию интересовали также находки «куриозных вещей», в чем, видимо, сказывалась рука Брюса.

На Татищева та же инструкция возлагала обязанность организовать все работы, обеспечить дела материалами, рабочими руками и необходимой охраной. Вполне в духе не очень отлаженной системы управления работники и служащие, набранные для выполнения поручения, изымались из ведения местных властей и передавались под полное начальство двух руководителей экспедиции: «Обоим им над рудными делами содержать суд и судить при рудокопии обретающихся людей в приключившихся ссорах». Не забыла инструкция пожелать им и «дружественного соединения». Другим распоряжением от 9 марта на предприятие выделялось пять тысяч рублей, расходовать которые предусматривалось «за рукой» Татищева, а в случае его отсутствия — Блиера. В пути рудознатцев и их казну должны были сопровождать войсковые отряды, расквартированные в Москве, Нижнем Новгороде и Казани попеременно, «сколько человек пристойно». Через Коллегию иностранных дел предполагалось уведомить башкир и татар, чтобы с их стороны не было препятствий поискам руды и созданию заводов.

12 марта в дополнение к ранее данной инструкции Коллегия составила «Пункты капитан-поручику Татищеву, по которым надлежит ему отправлять в Сибирской губернии». «Пункты» расширяли полномочия Татищева, оставляя на его усмотрение вопрос о целесообразности разработок тех или иных месторождений и строительства заводов. Местным властям, губернаторам и воеводам, предписывалось оказывать ему «всякое вспоможение» в такого рода строительстве. В помощь Татищеву выделялся «комиссар к деньгам» (как раз находившийся под следствием Тряпицын) и в помощь комиссару подьячий с Московского денежного двора. Сам Татищев должен был отобрать четырех учеников из Артиллерийской школы для обучения рудному делу.

Не удовлетворившись «пунктами», Татищев обратился за разъяснениями как по поводу размежевания их обязанностей с Блиером, так и в особенности по поводу источников обеспечения предприятия рабочей силой и оплаты труда крестьян. Татищеву советовали использовать старых местных умельцев, а также нанимать из вольных (мастеровых), из дворцовых и монастырских крестьян. В соответствии с пожеланиями Татищева разрешалось также использовать шведских военнопленных. Коллегия предписывает сообщать о ходе найма, а также о населенности смежных с заводами местностей. Не забыл Татищев испросить и «ротного цирюльника», а также «лекаря» и лекарств. В последнем нуждался и он сам. При колоссальной работоспособности Татищев не отличался здоровьем, и болезни сразу давали себя знать, как только он выходил из определившегося рабочего ритма.

Просьба о выделении лекаря была переадресована в Москву к придворному медику Лаврентию Блюментросту. Лекарства (на двадцать рублей) Блюментрост отпустил, но лекаря дать отказался, ссылаясь на то, что «они все обретаются в военном ведомстве, и все... на местах».

Всем специалистам горного дела, отправившимся с Татищевым, было повышено жалованье. Блиеру было положено пятьсот рублей в год, его толмачу и постоянному спутнику Яну Павлу Бривцыну — шестьдесят рублей, бергшрейберу И. Ф. Патрушеву — сто рублей. Рудоискателям («доносителям») П. Сталову и Л. Зуеву увеличили жалованье с шести до двенадцати рублей в год, «школьным ученикам» же платили в полтора раза больше. Сам Татищев прибавки не получил. Ему по-прежнему полагалось сто восемьдесят рублей, соответствующих жалованью по чину. Помимо того, ему выделили «рационы» на двух денщиков (по семь рублей девяносто шесть копеек в год). Выдавались также «прогоны» — проездные на дорогу от Петербурга до Москвы — из расчета по два рубля пятнадцать копеек за одноконную подводу (717 верст конной дороги).

4 апреля уже укомплектованная (за исключением задержанного Тряпицына) экспедиция прибыла в Москву. Здесь руководители встретились с тобольским губернатором Алексеем Михайловичем Черкасским, с которым позднее судьба не раз сведет Татищева. Черкасский передал им медную руду «двух видов» с богатым содержанием металла (более тридцати процентов), найденную под Томском. Образцы были доставлены в Москву жителями Томска Степаном Костылевым и Федором Комаровым.

Судьба двух искателей также весьма характерна для этого времени. Они добились от князя М. П. Гагарина разрешения искать руду, а также раскапывать курганы (с целью поиска драгоценностей). Но челобитную с визой Гагарина у них отобрали. Когда же Степан Костылев представил томскому коменданту Василию Козлову образцы найденных им медных и серебряных руд, тот «челобитную... бросил на земь... и хотел бить кнутом». Рудоискатели не смирились и направились в Москву заявить о своей находке, ради чего и проделали путь в 3500 верст.