Милица Матье - Кари, ученик художника

• Название: Кари, ученик художника
• Автор: Милица Матье
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1963

События, о которых рассказывается в повести, происходили около трех тысяч лет назад, во время правления фараона Рамсеса III.

---

Мальчики направляются к выходу. На дворе их сразу охватывает зной, глаза невольно жмурятся от яркого света, тяжелее становится дышать. По-прежнему ни ветерка, ни облачка. Вот они снова на тропинке. Начинается обратная дорога.

4. УЧЕНИЦЫ СТАРОГО АРФИСТА. В СВЯТИЛИЩЕ

К удивлению Тути, Кари, выйдя из двора, поворачивает не направо, откуда они пришли сюда, а налево.

– Куда же ты? – спрашивает Тути. – Ведь нам надо обратно, сюда!

– Нет, так короче, – отвечает Кари и, показывая вниз на поселок, добавляет: – Видишь, мы ведь находимся почти у южного конца поселка? Пока мы шли до гробницы Инхерхаа, мы прошли чуть не вдоль всего поселения. Значит, теперь нам ближе обойти его здесь, чем идти обратно опять вдоль поселка и огибать его с севера. Да и отсюда тебе до твоего дома будет ближе. Ты, пока плутал утром, зашел очень далеко в сторону, а отсюда можно пройти гораздо короче.

Тути смотрит вниз на поселок, потом кругом на горы, на солнце, мысленно прослеживает направление к дому и соглашается – Кари прав.

Мальчики некоторое время идут молча, потом Тути, взглянув еще раз вниз на поселок и перебирая в памяти все события этого необыкновенного дня, вспоминает о Панебе и о том, что он еще не спросил о нем Кари. Вот сейчас, кажется, самое удобное время узнать что-нибудь об этом человеке, которого следует почему-то опасаться, – кругом нет никого, одни скалы.

– Скажи, Кари, а кто такой Панеб, о котором тебе говорила твоя мать? Почему он у вас всех обижает?

– Панеб – начальник одного из отрядов работников нашего поселка, – отвечает Кари. – У нас все работники царского кладбища разделены на два отряда. Начальник другого отряда – зодчий Инхерхаа, человек как человек, тоже не очень-то добрый, но все-таки с ним жить можно. Ну, а Панеб – такого зверя никогда еще у нас не было! Он и начальником-то стал незаконно… Ну, да об этом я тебе когда-нибудь потом расскажу, – неожиданно сам себя перебивает Кари.

Тути понимает, что Кари сейчас не хочет больше говорить про Панеба, и решает не спрашивать его.

Мальчики огибают поселок, вот они уже идут вдоль его противоположной стороны.

Здесь легче дышать – скалы местами защищают от солнечных лучей. Тропинка идет немного ниже, еще ниже. Внезапно до слуха мальчиков доносятся звуки музыки и пение. Тути вопросительно смотрит на Кари, но тот продолжает путь, ничему не удивляясь, и Тути не задает вопросов.

Музыка и пение слышатся все отчетливее, можно уже различить высокий, тонкий голосок и низкий мужской голос. Еще ближе. Кари останавливается и, перегибаясь через плоский большой камень, смотрит вниз. Тути тоже с любопытством заглядывает туда же.

Под ними – небольшая ровная площадка, которую почти совсем окружили скалы.

С правой стороны виден вход в пещеру. На площадке танцуют две девочки лет десяти-одиннадцати. Одна держит бубен, другая две костяные палочки, которыми она ловко щелкает в такт пляски.

Перед входом в пещеру на разостланной пестрой циновке сидят еще одна девочка и старик. Этой девочке лет восемь или девять. Она поет и при этом бьет в ладоши. Старик играет на арфе и тоже поет.

Около танцующих девочек смешно подпрыгивает и машет ручонками совсем маленькая девчушка. Ей не больше пяти лет. На ее чисто выбритой головке кое-где торчат нарочно оставленные пучки черных волос – обычная прическа маленьких детей. Волосенки забавно встряхиваются при движении.

У старших девочек волосы заплетены в длинные тонкие косички. У каждой много таких косичек, и во время пляски они то извиваются, как змейки, то, при быстрых поворотах, разлетаются во все стороны и даже закрывают лицо.

Движения девочек настолько грациозны и свободны и в то же время так отработаны и точны, так соответствуют музыке, что, посмотрев пляску даже несколько минут, можно убедиться, что исполнительницы – умелые, хорошо подготовленные танцовщицы.

Музыка и пение не уступают пляске; песня льется свободно, и слушать ее – большое удовольствие.

О чем они поют?

Маленькая сикомора,
Как она прелестна!
Ее листва прекрасна,
Зеленая, как папирус.
Она полна плодами,
Краснее красной яшмы,
Ее листья – как малахит,
И в зной она дает прохладу…

Последние слова песни повторяются на слегка измененный напев, певцы умолкают, в музыке слышны заключительные аккорды, танцовщицы замирают в сложном повороте, подняв руки кверху. Еще мгновение звенит бубен, два раза щелкают костяные палочки… Все!

Маленькие плясуньи со смехом бегут к подруге и садятся на циновку. К ним торопится и малышка.

– Кто они? – тихо спрашивает Тути.

– Это девочки из нашего поселка, – отвечает Кари, – с бубном плясала сестра Паири, Райа, с палочками – ее подружка Мерит, самая маленькая – младшая сестра Паири, Тади, а пела моя сестренка Тайси. Ну, а старого арфиста ты не узнал?

Тути сначала удивленно смотрит на Кари, потом вглядывается в старика и вскрикивает:

– Неферхотеп?! Тот, которого изобразил Хеви?!

Кари кивает головой:

– Тот самый. Что, похож?

Тути не успевает ответить, внизу поднимается шум, и все головы оборачиваются наверх, к ним. Чуткий слух слепого арфиста уловил звуки голосов мальчиков, и он что-то спрашивает у девочек, показывая рукой наверх. Девочки вскакивают и, перебивая друг друга, кричат:

– Это Кари!

– И с ним чужой мальчишка!

– Эй, вы! Что вы там делаете? Спускайтесь к нам! – зовет Райа.

– Пойдем! Мне хочется увидеть Неферхотепа! – просит Тути. – И может быть, они еще что-нибудь споют и станцуют, мне очень понравилось!

– Хорошо, – соглашается Кари, – только ненадолго. Тебе надо торопиться.

Мальчики спускаются вниз. Девочки с любопытством смотрят на Тути. Кари вкратце объясняет, почему он оказался здесь, и подводит его к арфисту. Тути почтительно склоняется перед арфистом, а тот кладет руки на голову мальчика, проводит гибкими проворными пальцами по его лицу, потом тихо гладит голову и плечи.

Кари садится на циновку рядом с арфистом и манит к себе Тути.

– Иди сюда, посмотри, какие красивые вещи умеет делать Таиси!

Вокруг девочки лежат связки окрашенной в разные цвета соломы, крепкие стебли каких-то растений, пучки тростника. На коленях у Таиси небольшая, почти готовая корзиночка, которую она, видимо, плела в промежутках между песнями. Девочка явно смущена словами Кари, она смотрит вниз и молчит. Тогда старик ощупью берет ее за руку и ласково говорит:

– Покажи гостю свою работу! Не бойся, Таиси!

Девочка все так же молча поворачивается и достает из-за спины несколько готовых корзинок. Все это она ставит перед собой и только потом решается взглянуть на мальчика – как, нравится ему?

Тути осторожно берет корзинки и внимательно их рассматривает. Ему, конечно, не раз приходилось видеть корзинки и другие изделия, сплетенные из цветной соломы или тростника. И дома у них есть такие вещи, есть даже еще и столики, и скамеечки, и маленькие шкафчики. Но, пожалуй, такого красивого плетения он еще не видел. Корзиночки, которые достала Таиси, все разные и по форме и по узорам.

Одна довольно большая, круглая, с крышкой. Она сплетена из зеленой и красной соломы простым узором – шашечками. Другая, маленькая, из очень тонкой соломки, сделана так, что снизу почти до половины идет мелкое плетенье одного желтого цвета, зато по верхней части точно наложена гирлянда из голубых и белых лотосов. У этой корзиночки тоже есть крышка, вся синяя, с пестрой веселой шишечкой посередке. На остальных корзинках – то разноцветные спирали и розетки, то ромбики с кругами внутри, то гроздья винограда и бутоны лотосов.

– Это действительно очень красиво! – с восхищением говорит Тути. – Откуда ты берешь такие замечательные узоры?

– Отовсюду, где увижу, – отвечает Таиси. – Вот этот узор я переняла с росписи потолка. А гирлянды цветов я увидела на больших кувшинах у нашего гончара. Только мне у него не понравилась расцветка – я сделала цветы ярче, а листья другого оттенка. А многие узоры я составляю сама, часто смотрю, как отец расписывает стулья или ларцы, которые он делает. Выбираю, что мне понравится, и переделываю так, как мне каждый раз нужно, чтобы подходило к форме корзинки.

Таиси уже не боится чужого мальчика. Она довольна его похвалой и охотно рассказывает о своей работе.

– А почему ты делаешь все это здесь, а не дома? – спрашивает Тути.

– Дома в комнатах тесно и душно, на дворе тоже, – отвечает Таиси, – а на крыше можно сидеть только вечером – днем все время солнце. А здесь так хорошо, прохладно. Утром отец или мама меня сюда приносят, и я тут целый день и сижу. Еду мне тоже приносят, а все нужное для работы у меня там. – Девочка показывает на пещеру.

Тути хочет спросить у Таиси, почему она сказала, что ее «приносят», но в разговор вмешиваются другие девочки. Перебивая друг друга, они рассказывают, что и они тоже любят здесь бывать, тут тихо, их никто не слышит, не мешает им петь и плясать. Сюда приходит их учить и арфист Неферхотеп и главная танцовщица поселка. У них в поселке многие женщины – певицы, или танцовщицы, или музыкантши. Они участвуют по праздникам в торжественных процессиях, пляшут, поют в местных святилищах, их приглашают петь на похоронах. И девочек тоже иногда уже берут вместе со взрослыми.