Виктор Смоктий - Свадебный рэп

• Название: Свадебный рэп
• Автор: Виктор Смоктий
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035104-6

Невероятные приключения бедного российского инженера в веселой Голландии!

Престарелая невеста по объявлению, сделавшая себе огромное состояние на сочинительстве эротических романов…

Суровый крестный отец отечественных братков, известный под элегантной кличкой Фаренгейт…

«Блеск и нищета» развеселой амстердамской гей-тусовки, спонсируемой эксцентричным мультимиллиардером-благотворителем…

И конечно, всемогущая «рука КГБ», протянутая из далекой Москвы!

И это — лишь немногое из перлов искрометно смешного, фантасмагорического романа Виктора Смоктия!

---

— Ах, черт, зажигалку оставил! Ты подожди на лестнице, я сейчас. — И Леня снова скрылся в рабочем номере.

Саша вышел на лестницу и закурил. Мимо него солдаты таскали небольшие, но, судя по всему, нелегкие картонные и деревянные коробки, на которых толстым черным маркером было написано: «Стойка 4, блок 3», «фидер», «сопли», «мама», «папа» и прочие слова, понятные только тому, кто их писал.

Он уже выкурил шесть сигарет, а Лени все не было. Саша хотел вернуться в номер, но на входе в коридор уже стоял часовой и его не пустил. Леня появился через полчаса с большим пластиковым пакетом, в котором угадывались бутылки и закуска.

— Ну чего, зажигалку нашел? — ехидно спросил Саша.

— Зажигалку? — рассеянно повторил Леня. — Нашел… да, вот что мне Ирка дала, — показал он Лене миниатюрный диктофон.

Леня включил диктофончик, и Саша услышал свой голос, потом Ленин тост за школьных друзей.

— Это чего такое? — изумился Саша.

— Представляешь, Володька под столом оставил, чтобы наши разговоры записать, — с восторгом сказал Леня.

— Но зачем, чего мы такого особенного сказать можем? — продолжал удивляться Саша.

— Да уж приспособил бы для чего-нибудь, недаром американцы предупреждают: ничего не говорите, потому что это всегда может быть использовано против вас.

— А они-то, блин, откуда знают? У них же кругом третья поправка к конституции. Или вторая?

— Тоже небось попадали… Чем они лучше, такие же лохи, в общем, как и мы. У них даже чудовище и то, ты вникни, лохнесское, — назидательно подняв палец, сказал Леня.

— Только не надо ля-ля-бу-бу, — помотал головой Саша, освобождая ее из тенет Лениной словесной эквилибристики. — Во-первых, лохнесское чудовище не в Америке, а в Шотландии, — показал он рукой вдоль коридора, — и, во-вторых, Лох-Несс в переводе означает «не лох». Вот тебе, например, говорят — «Лох», тогда ты лох, а когда говорят «Лох-Несс», то, значит, лохизмауже нет. И ты тогда clever man, что значит «клевый чувак».

Леня задумчиво пожевал губами и, звякнув бутылками, заметил:

— У нас еще дел полно. Куда поедем?

— Поехали домой, — попросил Саша. — У нас же самолет в семь утра.

— Да, — согласился Леня, — надо пораньше лечь, отдохнуть.

Прощание с Москвой-2

Выйдя из такси, Леня предложил зайти в павильон «24 часа», взять чего-нибудь домой и в дорогу, чтобы утром перед самолетом на скорую руку перекусить. Час пик давно миновал, но народу, несмотря на поздний час, в магазине было много, потому что вместо трех продавцов за прилавком моталась одна смертельно усталая пожилая женщина. Люди в очереди даже не возмущались, видя, что она делает все, что в ее силах. Стоять в такой очереди друзьям не улыбалось, и они развернулись к выходу, как вдруг за спиной услышали радостный женский возглас:

— Саша! Леня!

— Это еще кто? — проворчал Саша, которому разговаривать с женщиной сейчас хотелось в последнюю очередь — после выпить, покурить и еще шестидесяти двух процессов эстетической, интеллектуальной и физиологической природы.

Но обернувшись, он узнал свою одноклассницу, которая в свое время считалась, как сейчас сказали бы, секс-символом школы (хотя о каком сексе в то время могла идти речь, когда умы и души были поражены духовностью и диссидентством?).

— Оля! — не скрывая слез радости, закричали друзья.

«А я еду, а я еду за туманом, за туманом и за запахом..» — вспомнилось Саше то время. Вспомнилось, как он вымолил у Оли Пономаревой (или Пономаренко? «Вот те раз, — подумал Саша, — что с мозгами делается?») клятву, что она дождется его из армии. А она, такая умница, клятву дать дала, но не сдержала. Саша ей потом сто раз был благодарен, что она его не дождалась. Правда, он жил с тихой ноющей болью в душе, но эта боль чудесным образом не позволяла его чувствам закоснеть в череде сексуальных связей, отличавшихся исключительной бездуховностью.

— Ты как? — спросил Саша с искренним участием.

— Нормально, — ответила Оля.

— Как Валентин? — в последний момент успел вспомнить Саша имя ее мужа.

— Не знаю, — равнодушно ответила Оля. — Мы ведь с ним разведены. Уже пять лет.

— Так ты теперь одна? — спросил Леня.

— Сейчас, — горько усмехнулась Оля, — развестись-то мы развелись, а разъехаться не можем.

— Так и живете вместе? — ужаснулся Саша.

— Так и живем, — вздохнула Оля и сделала вместе с очередью еще один шаг к кассе. — Вам что-нибудь взять? — вполголоса спросила она.

— Водки и закуски какой-нибудь, мы ведь завтра уезжаем, — сказал Саша трагически, выгреб из кармана горсть денег и, не считая, отдал их Ольге.

— Куда? — испугалась Оля, женским сердцем почувствовав, что речь идет о серьезном, жизненно важном шаге человека, которого она любила.

— Далеко и надолго, — ответил Саша заодно сразу и на следующий вопрос.

— …Ачего вы развелись? Если не секрет, — спросил Леня, когда они вышли из магазина. Он чувствовал, что Оле просто не терпится на что-нибудь пожаловаться — на жизнь, на бывшего мужа.

— Тварь он, скотина и негодяй, — как-то привычно и обыденно сказала Оля.

— Непонятно. — Леня даже остановился. — Так можно про каждого из нас сказать. Это ничего не объясняет. Что ты ему конкретно инкриминировала?

«Действительно, — подумал Саша, — каждый из нас обязательно когда-нибудь что-нибудь наверняка сделал такое, за что его любимая женщина может так назвать. Запереть, например, квартиру и запилиться пить пиво со случайными знакомыми, забыв, что она оставила ключи дома. Или, например…» Но про плохое сейчас не думалось, и Саша оставил эту безнадежную затею.

— Бабник он, — с отстоявшейся безнадежностью сказала Оля, как говорят о тяжело, неизлечимо больных людях.

— Может быть, это только твои подозрения, — попытался Леня воскресить в Оле былые чувства к Валентину. — Какие-то неясные догадки, слухи.

— Слухи, — горько повторила Оля, — догадки… Я прихожу домой, а он там трахается с какой-нибудь.

— С одной или с разными? — уточнил Леня.

— С разными, — с безразличной усталостью сказала Оля.

— Это хорошо, — обрадовался Леня.

Саша и Оля удивленно на него посмотрели.

— Да, — заявил Леня. — Если с разными, значит, это просто секс. В хорошем смысле этого слова, — пояснил он Оле. — А если с одной, то это любовь. Это уже сфера чувств, это все другое. — Он махнул рукой, с омерзением отметая сферу чувств с их пути.

— Слушайте, мальчики, пойдемте ко мне, посидим, — предложила Оля.

— А этот, твой бывший, как же? — спросил Леня, которому, как человеку совестливому, всегда было тягостно общаться с мужьями своих знакомых женщин.

— Да ну его, — в сердцах сказала Оля, — что я, в свою квартиру гостей, что ли, привести не могу?

— А он приводит гостей? — осторожно поинтересовался Леня.

— Конечно, только я уже к этому привыкла и не обращаю никакого внимания, мы же теперь чужие люди. Осторожно, здесь ступенька, — предупредила она, открыв дверь в мрачный темный подъезд.

Единственная лампочка горела на третьем этаже, и в ее призрачном свете Оля казалась Саше загадочной, как Агузарова.

«Милая, — думал он, — как же тебе, наверное, плохо жить с нелюбимым мужем, терпеть его ежедневное хамство. Наверное, плачешь ночами. Что я могу сделать для тебя? Я отдам тебе ключи от моей квартиры, пока ее не продал риелтор. А риелтору я позвоню из-за границы и запрещу продавать квартиру вообще, пусть Оля живет там все время, сколько захочет, хоть вечно. Я потом, может быть, вернусь на родину, мало ли, как судьба сложится, и мы с ней будем жить в моей квартире. Но не распишемся, не-е-ет, мы обвенчаемся». Мысли Саши, расторможенные виньяком в гостинице «Москва» и водкой в каком-то темном ресторане у Никитских, текли плавно, мягко огибая житейские трудности и тут же находя им библейски простые решения — «он вошел к ней, и она приняла его в лоно свое».

— Оля, — проникновенно сказал Саша, стараясь выудить из кармана ключи от своей квартиры, чтобы вручить ей.

— Тсс, — приложила Оля палец к губам и приникла ухом к двери, обратившись в слух.

«Иван Сергеевич Тургенев на тетеревином току в окрестностях Спасского-Лутовинова», — с умилением подумал Саша, глядя на сосредоточенное лицо Оли, на ее руки, сжимающие ручки сумки, как цевье охотничьего ружья.

— Оля, возьми, — протянул Саша ключи.

Но в это время Ольга тихо приоткрыла дверь и, как рысь, неслышными прыжками скрылась в глубине квартиры. Откуда тут же раздался пронзительный женский крик, перешедший в хриплый стон, что-то с грохотом упало на пол и долго каталось с металлическим звоном.

Друзья решительно зашли в квартиру, предположив, что на Ольгу напал ее муж, и с готовностью дать отпор распоясавшемуся хулигану открыли дверь в комнату. Разведенный муж Ольги в это время ставил на диск радиолы большую виниловую пластинку. Он оглянулся на вошедших и кивком предложил им сесть за стол в углу большой полупустой квадратной комнаты. Мягкий квадрафонический звук заглушил взвизги, доносившиеся из смежной комнаты.