Андрей Рубанов - Сажайте, и вырастет

• Название: Сажайте, и вырастет
• Автор: Андрей Рубанов
• Жанр: Контркультура
• Год: 2006
• ISBN: 5-8370-0436-Х

Сума и тюрьма – вот две вещи, от которых в России не стоит зарекаться никому. Книга Андрея Рубанова – именно об этом. Перед арестом у героя было все, из тюрьмы он вышел нищим... Мытарства и внутреннее преображение героя в следственном изоляторе «Лефортово» и «Матросской Тишине» описаны столь ярко и убедительно, что вызывают в читателе невольную дрожь сопереживания. Вы не верите, что тюрьма исправляет? Прочтите книгу и поверите.

---

– Ты – нетолерантен,– сказал я. – И поэтому – фрустрирован.

– Ого! – запальчиво выкрикнул Михаил. – Слышу звонкие термины! А может, я мучаюсь базальными тревогами? Или просто подсознательно угнетен? Или, может быть, впал в состояние эмоциональной аназагназии?

Я смолчал.

– Не дави интеллектом, малыш, – наставил меня мой друг. – Иначе однажды впадешь в реактивное состояние. Умничать будешь на бандитских разборках.

– А они ожидаются? – быстро поинтересовался я.

– Может быть.

– Тогда лично тебе там лучше не присутствовать.

– Это почему?

– Ты слишком презираешь бандитов.

– Да, это так, – с ненавистью выговорил Михаил. – Они – животные. Существа без мозгов и культуры! Дешевка!

– Санитары общества,– возразил я.

– Сам ты санитар!!

– А чего ты кричишь?

– А чего ты умничаешь?! Я пожал плечами.

– Извини,– пробормотал мой друг после секундного молчания.

Михаил, да, был довольно нервным молодым человеком, мог сказать грубость и даже оскорбить, но, обладая силой воли и довольно хорошим воспитанием, он всегда находил способ быстро овладеть собой.

– Реальные санитары – это мы,– уже более спокойно, тяжелым, низким голосом произнес он. – Когда мы сделаем деньги, мы расчистим и облагородим пространство вокруг себя. Туда не будут допускаться идиоты с золотыми, типа, цепями. Чем больше в обществе богатых, тем оно безопаснее. Зависимость – прямая. Поехали, Андрей, делать деньги! Поехали! Здесь сворачивай. Заскочим к одному интересному парню. Он предлагает, типа, жирный вариант...

– А куда ехать?

– Я покажу. Сейчас – налево. Ты что-нибудь знаешь о финансовом рынке? О банковском бизнесе?

– Почти ничего.

– Узнаешь,– заверил меня Михаил. Его приступ уныния и сплина сменился бешеной активностью. Всякий упрямец, обладатель крепкого характера, воспринимает очередное поражение как повод удвоить усилия на пути к победе.

Я надавил на газ и переложил руль. Двигатель заревел. Колеса взвизгнули.

Так оборвалась цепь последовательных событий, каждое из которых было причиной предыдущего: бандиты самоутвердились за счет меня и Михаила, затем Михаил накричал на меня и самоутвердился за мой счет, а мне пришлось самоутвердиться за счет своего автомобиля.

– Нет, ты видел, какая у него была сигара?!

– Не переживай. Скоро и мы закурим такие же! Нажав клавишу, я прибавил звук, и салон заполнился страстными выкриками американского певца, приглашающего всех, кто неравнодушен, кто смел и силен, в калифорнийский отель.

2

Вечером того дня, когда меня и Михаила оскорбили малолетние уголовники, я купил в дорогом магазине сигару.

В то время я думал, что презираю мечтателей, а уважаю только тех, кто желает – и добивается желаемого. Я отправился в немыслимо дорогой супермаркет и приобрел самую большую, толстую, длинную «Гавану», какую только смог найти. Еще раскошелился на особый металлический пенал. Можно покурить, притушить и убрать в карман, до другого случая. Сигарные окурки пахнут ужасно, но все же не так, как сигаретные.

Оставшихся денег хватило на пачку пельменей и «Сникерс» для жены. Карманы опустели. Зато я получил то, что заострит мой имидж. Придаст вес. Усерьезнит. Без хорошей сигары на финансовом рынке делать нечего.

ГЛАВА 9

1

На пятнадцатый день пребывания в одиночной камере я впервые заговорил сам с собой. Сначала шепотом, потом негромко, а вскоре и в полный голос. Собственно, это был не диалог меня «первого» и меня «второго». Иначе я бы понял, что заболеваю шизофренией, что никак не входило в мои планы. Как говорил Сальвадор Дали, вся штука в том, чтобы не сойти с ума. Нет – я стал излагать истории из своей жизни.

Обращаясь к умывальнику, я повествовал:

– Сейчас, дружище, я расскажу тебе о том, на каких машинах я ездил.

Или:

– А теперь я хочу, чтоб ты узнал о моих любимых книгах.

Или:

– Вот послушай, брат, как я поднял свои самые первые деньги.

Далее следовали красочные устные триллеры с указанием множества подробностей – интимных, душераздирающих и небанальных. Естественно, мне приходилось немного сгущать краски и привирать. Герой историй, мой протагонист, – веселый, всегда слегка пьяный, остроязыкий, одетый от «Кензо» Андрюха-нувориш – был немного умнее и удачливее, нежели автор, и каждый раз выходил сухим из воды. Без хэппи-энда нельзя. Настоящую большую достоверность всегда полезно разбавить маленьким вымыслом.

Умывальник помалкивал, но был очень внимателен. Этот полезный эмалированный ковш, прочно приделанный к стене, оказался мною выбран в собеседники по простой причине. Практически все, что меня окружало, имело женский или средний род: стена, полка, койка, решетка, дверь, окно. Я же хотел общаться именно с мужчиной. С другом, что ли. Или с единомышленником. Нас, мужчин, в каземате маялось всего-то пятеро: я, умывальник, чайник, кипятильник и еще матрас. Остальные – подушка, простыня, наволочка, тряпка на полу, полотенце, мыло в мыльнице, зубная щетка – не входили в джентльменский клуб.

Пол и потолок тоже причисляли себя к мужикам. Но мы держали их в кандидатах. Настоящий клуб всегда состоит из действительных членов и кандидатов. Так солиднее. Кандидатам назначают испытательный срок, проверяют – достойны ли? – и только потом, на особом собрании, торжественно переводят в действительные члены.

– Думаю, господа, – провозглашал я после перерыва на обед или ужин, после пары кружек кофе, – что вас не особенно утомила моя болтовня. Продолжим, с вашего позволения.

Аудитория безмолвствовала, но шестым чувством я угадывал, что слушатели, члены и кандидаты, ждут продолжения. Из крана вдруг вытекала медленная капля и деликатно ударяла о металл.

– Ничего,– похохатывал я в середине очередной байки,– скоро я избавлю вас от моего общества. Еще две недели – и все изменится! Моего друга и босса отпустят, и он немедленно вытащит меня. У нас с ним очень много денег, очень много. Мы богатые, ясно? Мы богатые не по местным, российским меркам, а по мировым. Мы богаты по большому счету! На мое спасение будут брошены сотни тысяч долларов! Это не шутка!

Господа молча соглашались: да, не шутка! Не шутка! Сотни тысяч – не шутка, явно.

Вообще нет более терпеливых и благодарных слушателей, чем неодушевленные предметы. Жаль, что они не задают уточняющие вопросы.

Каждые три или четыре минуты возле двери тихо шуршал контролер – отодвигал заслонку и наблюдал, как я расхаживаю по камере, что-то увлеченно бормочу и делаю ораторские жесты. Я не обращал на него специального внимания. Разглагольствовал. Живописал детали. Добивался точности, легкости, простоты подачи материала. Не лгал, но и не сообщал всей правды. Таково, на мой взгляд, искусство короткого рассказа. Или дачи показаний в кабинете следователя.

2

Вечером в гости к членам клуба приходил визитер, все время один и тот же: генерал Зуев. Произведя небольшое усилие, я легко представлял себе окутанного сигаретным дымом милицейского сановника сидящим визави. Его водянистые глаза всегда смотрели вниз или вбок. Всякий большой начальник глядит в сторону, а не на своего собеседника. Он отягощен хлопотами о судьбах государства, он думает о главном, о важном, об основополагающем. Он не очень интересуется банкирами и прочими жадными современными коммерсантами, попавшими под уголовное следствие. Он согласен меня выслушать – но он спешит, у него много дел, и я понимаю, что свою мысль мне следует излагать ясно и кратко.

– Товарищ генерал! – начинаю я.

Само собой, он мне не «товарищ». Тоже мне, «товарищ» нашелся! Он – генерал МВД, а я – директор подпольной банкирской конторы. Нечистый на руку спекулянт. Но служивые люди, чья молодость и зрелость прошли в благословенной Совдепии, необычайно любят такое обращение. Скажи взрослому, седоватому, отягощенному семьей инспектору ГАИ: «товарищ старший лейтенант», и он проникнется к тебе бессознательной любовью. «Господин инспектор» – режет слух. Кодовое слово «товарищ» – оно проще, понятнее, оно устанавливает контакт, напоминает о героическом прошлом. Оно пахнет пылью из-под колес тачанок, и танковой соляркой, и пропотевшими пилотками, и подвигами, и комиссарами в пыльных шлемах. Это – пароль. И я его назову.

– Товарищ генерал! – скажу я. – Зачем меня посадили? Зачем одиночные камеры, решетки, к чему баланда и прочее? Я что, убийца, бандит, грабитель? Или я маньяк, который исходит слюной, насилуя девочек в подворотне? А может, я – террорист? Бородатый боевик, спустившийся с гор, дабы именем Аллаха, мир Ему, палить из подствольного гранатомета? Нет – я скромный труженик! Я работаю по пятнадцать часов! Я нарушал законодательство, я не делился, не платил деньги в кассу Родины, но я исправлюсь. Зачем меня – в тюрьму?

– Я дам вам денег, сколько надо, – продолжу я тихо, возможно – шепотом, глядя в переносицу товарища генерала. – Я дам. Уплачу. Внесу по таксе. Депонирую, где скажете! Я легко расстамся с кровными, с заработанными, с лично мне дорогими денежными знаками. Только бы уйти из тюрьмы, возвратиться домой. Скажите, сколько и куда, кому, в каком виде, в наличных долларах или безналичных фунтах стерлингов. Только скажите, и все будет сделано...