Лоретта Чейз - Лорд Безупречность

• Название: Лорд Безупречность
• Автор: Лоретта Чейз
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, ВКТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-049421-7, 978-5-9713-7710-8, 978-5-226-00534-3

Бенедикт Карсингтон – красавец, блестящий аристократ. Его манеры изысканны, а репутация безупречна. Кто бы мог подумать, что судьба сведет его с очаровательной Батшебой Уингейт, женщиной умной и своенравной, при столь необычных обстоятельствах!

Полная рискованных идей дочка Батшебы увлекает наивного племянника Бенедикта на поиски клада. Юные авантюристы тайком отправляются в путь, а старшим ничего не остается, как последовать за ними. И скоро миссис Уингейт и лорд Карсингтон понимают, что просто жить не могут друг без друга.

---

Ратборн подошел и нежно обнял ее.

– Не плачь. Они не заберут Оливию, и она вовсе не единственное, что у тебя есть. У тебя есть еще и я.

– Не говори глупостей, – пробормотала Батшеба сквозь слезы. – Ты мне не нужен.

Оттолкнула Бенедикта и торопливо вытерла слезы.

– Мне нужны пятьдесят фунтов. И моя дочь. Как только получу и то, и другое, сразу уеду.

– К сожялению, это невозможно, – заключил лорд Харгейт.

– Ну что же, пусть будет двадцать фунтов.

– Двадцать? – возмущенно переспросил Ратборн. – Неужели ты так дешево меня ценишь?

– Твоя бабушка утверждала, что сумма окажется куда более значительной, – заметил лорд Харгейт. – Как приятно, что она ошиблась хотя бы в этом.

– Бабушка в курсе событий? – удивился Бенедикт и тут же сам себя одернул: – О, зачем я спрашиваю? Конечно, она все знает.

– Как ты думаешь, кто поведал мне о твоих безумных эскападах по пути в Бат? – уточнил отец. – Вдовствующая графиня получила письмо от одного из своих шпионов в Колнбруке. Разумеется, я не поверил собственным ушам. А вот твоя матушка почему-то поверила. Мы заключили пари. Каково же было мое состояние, когда все оказалось чистой правдой! Представь, что я чувствовал, получив известие – и не от кого-нибудь, а от низкого проныры Пардью, – что мой старший сын прямо на дороге устроил драку с толпой пьяных мужланов! Среди ночи! Подобное вполне можно было бы ожидать от Руперта, но не от старшего сына… того, кто всегда подавал блестящий пример всем вокруг, не говоря уже о братьях. Я всегда так надеялся на твое чувство долга, Бенедикт.

– Чувство долга действительно присутствовало, – заметила Батшеба. – А исчезло оно после того, как лорд Ратборн из-за меня утратил способность рассуждать здраво.

Холодный янтарный взгляд застыл на красивом, но усталом и взволнованном лице.

– В таком случае, мадам, я тоже считаю, что вам лучше уехать. Однако мы с лордом Мандевиллом решили, что во избежание новых неприятных сцен будет лучше, если ваша дочь узнает правду о сокровищах Эдмунда Делюси. Мандевилл считает, что вам необходимо задержаться, пока мисс Уингейт и лорд Лайл не закончат раскопки. Раньше я денег не дам. Предупреждаю, что поле деятельности велико, так что вряд ли работа закончится раньше завтрашнего дня.

Глава 19

Оливия и лорд Лайл вернулись поздно вечером – грязные, усталые и расстроенные. Горячая ванна с душистым мылом и двумя горничными в услужении не смогла поднять Оливии настроение. Она едва притронулась к роскошному ужину, который принесли на серебряных подносах ливрейные лакеи. Не подействовала даже серебряная ваза с золотистыми хризантемами.

Бедняжка не только легла в постель без дюжины напоминаний, но и сделала это на два часа раньше обычного, сказав, что очень устала.

– Очень мило с твоей стороны, мама, не напоминать, что ты мне говорила об этом, – тихо призналась Оливия, когда Батшеба, как всегда, поправляла дочке одеяло. – Но это правда. Ты действительно говорила. И лорд Лайл тоже говорил.

– Даже взрослым порой приходится сто раз подряд слышать, что дорогой сердцу план неосуществим, а выстраданное желание безнадежно. Однако люди продолжают верить и надеяться, – заметила Батшеба.

– И все же жаль, что я не продумала поиски клада более тщательно, – продолжала Оливия. – Извини, что доставила тебе столько неприятностей. Хотела вовсе не этого. Надеялась, что найду клад и сделаю тебя настоящей прекрасной леди. – Оливия грустно улыбнулась. – Ну и себя тоже, разумеется. Что же, придется поискать иной способ.

– Иной способ существует, – успокоила Батшеба и рассказала дочке о намерении лорда Мандевилла представить ее деду, лорду Фосбери. – Лорд Мандевилл постарается сгладить острые углы, и ты сможешь вырасти настоящей леди, – заключила она.

– Но если они не примут и тебя, то все равно не получится ничего хорошего.

– Получится. Все будет прекрасно. – Батшеба хладнокровно, во всех подробностях описала достоинства новой жизни.

– Нет, так не пойдет, – рассудительно заметила Оливия. – Я совсем иначе представляла будущее. И обещала папе позаботиться о тебе. Но видишь, моя идея провалилась. Боюсь, провалится и твоя.

Оливия взяла Батшебу за руку.

– Завтра мы уедем, мама, и попытаем счастья в другом месте.

Он и так выглядел полным идиотом. Так почему бы не выйти в сад ночью, когда все в доме заснут? Почему бы не постоять под ее окном?

Почему не бросить в окно несколько маленьких камешков?

Сцены уместны в театре.

Правила, конечно, очень хороши, но случаются и исключения.

Бенедикт стоял под окном.

Разумеется, подобное поведение просто смешно. Он обязательно увидит ее завтра, перед тем как она уедет навсегда. Но вокруг будут посторонние.

Так хотелось хоть на минуту обнять и перекинуться парой слов наедине, когда никто не увидит и не услышит.

Он не будет петь меланхоличных песен. Не будет читать грустных стихов.

Да и вообще встретиться вряд ли удастся: прошло уже немало времени, а она так и не появилась.

Не стоит повторять попытку. Может проснуться Оливия, а уж эта юная особа вполне способна кинуть камешек обратно, а может быть, и стул в придачу.

Что же, негодование вполне объяснимо. И у него в детстве возникало острое желание бросить в отца что-нибудь тяжелое. Детям необходима строгая дисциплина. Долг старших – потребовать соблюдения правил и стать объектом ненависти.

Сегодня Бенедикту снова очень хотелось швырнуть что-нибудь в графа Харгейта. То, что лорд сказал о поведении сына в присутствии миссис Уингейт, не шло ни в какое сравнение с убийственным монологом, произнесенным во время прогулки по саду наедине, без свидетелей.

– С высшей из всех возможных позиций в обществе ты опустился на самое дно; из авторитетного, уважаемого представителя аристократии превратился во всеобщее посмешище.

Таково было начало речи, а оно оказалось самой сдержанной, самой мягкой ее частью.

Окно распахнулось. Выглянула темная головка, увенчанная белым ночным чепчиком.

– Батшеба, – прошептал Бенедикт.

Она приложила указательный пальчик к губам. Потом убрала его и показала в комнату.

Опасалась разбудить Оливию. Он тоже этого боялся.

– Я только хотел сказать… – тихо произнес он.

Она покачала головой и подняла пальчик, показывая, что необходимо подождать.

Он ждал.

Медленно ползли минуты.

Он смотрел на окно и едва не вздрогнул от неожиданности, когда рядом, слева, мелькнуло что-то белое. Батшеба торопливо подошла, схватила его за руку и увлекла подальше от дома, в один из нескольких регулярных садов.

Ратборн страстно ее обнял и принялся целовать жадно и отчаянно. Она отвечала так же пылко, но вскоре отстранилась.

– Я пришла вовсе не для этого, – прошептала она. – Просто хотела проститься. На сей раз это будет самое настоящее прощание. Очень хотелось бы, чтобы все сложилось иначе. Мечты о счастье бессмертны. Но ты это и так знаешь. Всегда видел меня насквозь.

– Знал и знаю, – подтвердил Ратборн. – Не сомневаюсь, что на самом деле стою куда дороже двадцати фунтов.

– О, милый, гораздо дороже! – Она дотронулась до его щеки. Движение уже стало привычным, – Я не спала. Пыталась написать тебе письмо. Нестерпимо больно уехать и не рассказать правду. Знаю, что это плохо и самонадеянно, но почему-то не возникало сомнений: ты тоже любишь меня. Невозможно уехать в холодном молчании или хоть немного обидеть тебя.

– Немного обидеть, – повторил Бенедикт. – Звучит почти также, как нож гильотины, который немного казнит. Меня ожидает проклятие, а нас обоих – мучительная разлука. Все вокруг ужасно, отвратительно. Ненавижу благородство и самопожертвование. Весь запас и того, и другого я исчерпал сегодня, когда терпеливо выслушивал унизительные монологи отца и ни единого раза не поддался искушению придушить самонадеянного зануду.

– Неужели было настолько плохо? – Батшеба убрала руку от щеки, но зато сама прижалась щекой к его груди. Это прикосновение оказалось еще приятнее – оно дарило тепло и нежность. Можно было обнять ее и гладить по волосам. – Я так и думала: в моем присутствии граф был вынужден сдерживаться.

– Он заявил, что хотя остальные его сыновья время от времени давали поводы для сплетен, однако ни один из них не оказывался в смешном или жалком положении.

– О нет!

– Мое поведение опустилось до поведения короля и его братьев, – продолжал Бенедикт. – Тебе ведь известно, что ниже падать просто некуда. Эти люди до предела распущены, безмерно расточительны, да и попросту глупы. Подданные относятся к ним в лучшем случае терпимо. Однако большинство ненавидит и презирает.

Вся страна знала, что любовница одного из королевских герцогов торговала военными должностями и званиями. Другой брат короля мог похвастаться целым выводком: в союзе с любовницей-актрисой он родил ни много ни мало десять детей. Причем высокородный папочка не имел возможности поддерживать семейство и предоставил своей пассии выбор: или продолжать сценическую карьеру, или голодать вместе с многочисленными отпрысками. Третий королевский герцог служил в армии и завоевал репутацию самого ненавистного офицера. Четвертый же отличался крайней реакционностью. Однако деяния членов королевского семейства выглядели пустяками по сравнению с жизненной мелодрамой самого короля Георга IV.