Дмитрий Шидловский - Противостояние

• Название: Противостояние
• Автор: Дмитрий Шидловский
• Издательство: Крылов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2003
• ISBN: 5-94371-435-9

«Противостояние» — долгожданное продолжение романа Д. Шидловского «Враги». В книге действуют те же герои — Алексей Татищев и Павел Сергеев. Один — политический и военный деятель государства Северороссия, второй — крупный партийный работник Страны Советов. Две России — коммунистический Советский Союз и капиталистическая Северороссия — накануне Второй мировой войны, которой не избежать и в этом альтернативном мире. Но расстановка сил здесь — иная. И, главное, здесь двое «пришельцев из будущего», заранее знающих, каким будет ход истории, и прилагающих все силы, чтобы этот ход изменить. Но каждый — в своем собственном направлении…

---

— Но ведь армия Советского Союза — больше шести миллионов, — возразил Павел.

— Ты нас не равняй, — сдвинул брови Берия. — У каждого свои задачи. Мы думаем, что тридцатитысячной армии тебе хватит. Из них, внутренних войск, два полка сделаешь, один — полк МГБ. И хозяин того же мнения.

При упоминании о Сталине Павел вздрогнул. Вначале его несколько коробила привычка партийных чиновников разного масштаба называть вождя «хозяином», но потом, осознав справедливость этого титула, он и сам начал им пользоваться в приватных разговорах.

— Слушай, — продолжил Берия, — в Политбюро считают, что можно выпускать североросских военнопленных, сидящих в наших лагерях. На западе им, понятно, делать нечего. Там антинародный оккупационный режим. Мы их со следующего месяца к тебе слать будем. Те, кто из этих мест, понятно, домой вернутся. А о тех, кто с запада, подумай. Надо разместить, работу дать.

— Хорошо, — кивнул Павел.

— На ГУЛАГ тоже больше не рассчитывай, — произнес Берия. — Своих зеков у себя держи. Оборудуй лагеря.

— Ясно, — ответил Павел, — места уже наметили.

ЗИМ остановился около здания бывшей губернской управы, служившей теперь резиденцией нового президента.

— Не желаете ли отобедать, Лаврентий Павлович? — осведомился Павел.

— Давай, — махнул рукой Берия.

Они поднялись по мраморной лестнице в ресторан, где их уже ожидали официанты в строгих костюмах, при бабочках и с салфетками в руках. В центре зала стоял покрытый белой скатертью стол, ломящийся от яств.

Усевшись, Берия первым делом откупорил бутылку боржоми и плеснул себе в стакан.

— Хорошо живешь, — хмыкнул он.

— Стараемся, — улыбнулся Павел.

Когда официанты подали первую смену блюд и почтительно отошли в сторону, Берия, хлебая суп, процедил:

— Что будешь в первую очередь делать, президент?

— Послезавтра издам указ о запрете буржуазных партий, уличенных в сотрудничестве с профашистским режимом Оладьина, — проговорил Павел.

— То есть всех, кроме твоей? — уточнил Берия.

— Но мы же согласовывали этот вопрос, — поднял брови Павел.

— Согласовывали, — буркнул Берия. — Но есть и другие мнения. Я с хозяином обговорил. Сохрани пару мелких партий, побеззубее.

— Но ведь в Советском Союзе…

— Я тебе говорю: не равняй, — прикрикнул на него Берия. — Ишь какой нашелся, умнее ЦК себя числит. Я сказал: сохранить! Какие — согласуешь со Ждановым.

— Ясно, — вытянулся на стуле Павел.

— Ладно, не дуйся, — буркнул Берия. — Меня не это интересует. Ты скажи, что будешь делать в долгосрочной перспективе, так сказать.

— В июле оформим национализацию всех крупных предприятий и банков, — быстро произнес Павел. — Потом начнем работать с мелкими предпринимателями. Думаю, национализацию мелких предприятий закончим через год. Кустарей и лавочников, полагаю, года на два оставим в покое. Обложим налогами, и пусть живут… Вернее, доживают, года три. С ноября начнем, чтобы к посевной успеть, создание колхозов и совхозов на селе.

— Не торопишься? — Берия посмотрел на него поверх пенсне.

— А вы считаете, что надо установить другие сроки? — удивился Павел. — Какие?

— Ай, какие вы торопыги, — сокрушенно покачал головой Берия. — Я и Ульбрихту говорю: «Не спеши». Социализм созреть должен[47]. Это годы, может, десятилетия.

— Вы советуете отложить проведение социалистической реформы на многие годы? — изумился Павел. — Это мнение ЦК?

— Это совет друга, — склонился к нему Берия.

Эпизод 7 КРИЗИС

— Слушай, Иван, а что это ты вдруг в пограничную стражу потел?

— Да вот, на гражданке с работой тяжело. На пособие не проживешь, особенно если стажа нет. А в армии сытно, деньги неплохие платят. Это учитывая, что полное вещевое довольствие. А после трех лет службы можно в университет поступить и там повышенную стипендию получать.

Два пограничника беседовали вполголоса, лежа в секрете у границы не признающих друг друга западной и восточной Северороссий. Вокруг них раскинулся карельский лес, освещенный летним утренним солнцем. В двух десятках метров от них пролегала распаханная контрольно-следовая полоса, шириной метров десять, а за ней начиналась территория Народной Республики Северороссии.

Ивану на вид не было и двадцати. Он был худощав и носил погоны рядового. Второй, старший сержант Матвей Сергеевич, явно перешагнул сорокалетний рубеж. Он был невысок, но широкоплеч. На его морщинистом лице выделялись ухоженные пшеничные усы. Выслушав ответ своего молодого подчиненного, он проговорил:

— Ах, так ты вон куда метишь.

— А то. Не век же в казармах жить. А вы как?

— Да для меня контракт — просто спасение. Я, видишь, из Новгорода. Токарь. Мобилизовали в армию в декабре тридцать девятого, когда первая война началась.

— Так вы уже почти десять лет в армии?

— Не совсем. Тридцать пять мне тогда было. В сороковом так и не демобилизовали. Ну, а как вторая война началась, тут уж какая демобилизация?! Я ее от и до, в разведроте отслужил. Закончил под Псковом, в сорок четвертом. Татищев, как президентом стал, сразу большую демобилизацию объявил. Ну, я в Новгород подался.

— Там же красные.

— Это сейчас там — одно, здесь — другое. Тогда думали, что страна просто на оккупационные зоны разделена. Пройдет время, все успокоится, Советы и англичане с американцами свои войска уберут. Так вот. Прихожу в Новгород, являюсь на завод, а там, мать честная, больше половины корпусов разбомблены. Но ничего не скажу, советская оккупационная администрация на оставшихся площадях быстро производство наладила. Тогда еще с немцами война шла. Заказ от Советского Союза был большой. Меня на работу взяли. Карточка продуктовая, место в общежитии. Дом-то мой разбомбили в сорок третьем. Жить можно.

— А семья ваша как?

— Погибла моя семья, Ванька. Тогда же, в бомбежку.

— Извините, не знал.

— Ничего. В общем, начал я потихоньку обживаться. Опять же, могу сказать, когда война закончилась, уже мирный заказ пришел на завод, трактора делать. Снова для Советского Союза. Платили немного, временами даже голодно было. Но из тех, кто работал, с голодухи никто не мер. Тогда уже это немало было.

— Да уж, помню. Мне в сорок пятом пятнадцать было. Отец на фронте погиб. Я тогда, что такое сытым быть, вообще не знал. Если бы не помощь Красного Креста, померли бы тогда с мамкой.

— Ну, так вот. Живу я, значит, работаю. Красные тогда еще не очень донимали. Соберут раз в месяц какой-нибудь митинг после работы, поорут про светлое будущее да отпустят по домам. Оно не в тягость. Про аресты мы тогда еще мало что знали. Да и касалось это больше интеллигенции… Вот нашего главного инженера в апреле сорок пятого арестовали. А рабочих тогда не трогали. Сейчас, конечно, другое дело. Я с перебежчиками разговаривал. Чуть против Сергеева, а паче того, против Сталина скажешь — сразу в кутузку. Тогда такого еще не было. Но был у нас поп. Ты знаешь, я не то чтобы такой истовый христианин. В Бога верую, в церкву по праздникам хожу, но так… Но тот поп человек был знатный. Мудрый был человек, добрый. Многим помогал. Кому советом, кому делом, а кому и деньгами. И сказал он на одной проповеди что-то супротив коммунистов. Тем же вечером к нему и пожаловали. И я там оказался тогда. Посоветоваться по одному делу пришел. Они как ввалились, как заявили, что отца Феодора за антинародную пропаганду арестовать хотят, ну, я тут и встал. Он кричал, не надо-де, но я разошелся. Приехал бы за ним СМЕРШ, живым бы я не ушел. А там народная милиция была. Если кто из них прежде и служил, то в обычных строевых частях. Так, хлюпики всё больше.

— А сколько их было?

— Пятеро, да не в том дело. Меня, когда из пехотной части в разведроту перевели, знаешь, как готовили в спецлагере! Да и после, на фронте, много чего было. В общем, дал я им жару. А потом говорю батюшке: давай, мол, через границу сбежим. А он: «У каждого свой крест. Христос меч у Иоанна отнял и в руки фарисеев отдался. И я не побегу. А ты, Матвей, уходи. Тебе не простят». Ну, что уж тут делать. Двоих я там шибко заломал. Думаю, чем в лагере сидеть, лучше уж деру дам в зону западных союзников. В общем, долго ли, коротко, границу я перешел. Ее тогда еще не так охраняли, но все равно перейти было сложно. Если бы не опыт, с разведки, наверняка бы попался. Прихожу в Петербург, а там безработица жуткая. Что же, думаю, помирать с голодухи? И тут случайно на улице капитана своего встречаю. Рассказываю, так, мол, и так. А он говорит: плохо, конечно, дело, армия уже год как сокращается. Но делают ее профессиональной. По контракту то есть служить. Конкурс большой, но тебе, с твоим боевым опытом, сам бог велел. Рекомендацию он мне дал. Вот так меня в пограничники-то и определили. А ты чего на границу пошел?

— Да вот, — проговорил Иван, — дай, думаю, в настоящем деле послужу. Война, будет она или нет, кто знает. А на границе, газеты говорят, что ни месяц, что-то происходит.