Джеральд Даррелл - Пикник и прочие безобразия

• Название: Пикник и прочие безобразия
• Автор: Джеральд Даррелл
• Издательство: Collins
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1979

В очередной том серии вошли три повести известного английского биолога и писателя Джеральда Даррелла.

Все эти произведения отличаются искрометным юмором, тонким лиризмом и замечательными описаниями животных. Повесть «Пикник и прочие безобразия» издается на русском языке впервые.

---

Тем временем Агриппа вернулся ко мне с добычей, но я не смотрел на него, мои глаза были прикованы к отражению в зеркале. Через несколько минут рука вдруг опять появилась. Мне показалось или она и впрямь выглядела окрепшей? Как бы то ни было, пальцы ее обхватили край двери и закрыли ее, оставив на белой краске кровавые отпечатки, при виде которых меня едва не стошнило. Настоящий Агриппа тыкался мне в ноги носом, ожидая похвалы, меж тем как за дверью в зеркале его отражение постигла, Бог знает, какая судьба.

Нет тех слов, чтобы выразить, как я был потрясен. Невозможно было поверить в увиденное. Долго еще я сидел, таращась на зеркало, однако больше ничего не происходило. В конце концов, ощущая нервный озноб, я поднялся с кресла и осмотрел сперва зеркало, потом дверь салона. Зеркало как зеркало, дверь как дверь… Мне так и хотелось открыть дверь и проверить, что при этом покажет зеркало, но честно говоря, я слишком боялся потревожить то, что таилось в Зазеркалье.

Подняв глаза на верхний край зеркала, я только тут обнаружил, что на раме есть медальон с той же надписью, какую я читал в мансарде: «Я твой слуга. Корми и вызволяй меня. Я есть ты». Кто этот «я» — эта тварь там за дверью?.. Корми и вызволяй меня — уж не это ли я проделал, заставив пса подбежать к двери? Меня бросило в дрожь. И я сказал себе, что мне необходимо пойти и выспаться после такого утомительного дня и всех переживаний. Отдохну как следует и утром запросто разберусь с этими дивами.

Забрав кота и кликнув пса (с ними мне все-таки было как-то спокойнее), я вышел из голубого салона. Закрывая за собой дверь, на миг остолбенел, услышав, как чей-то хриплый голос пожелал мне спокойной ночи. И только сообразив, что голос принадлежал попугаю Октавию, я смог расслабиться.

Кот Клер мирно дремал у меня на руках, но Агриппа не сразу подчинился моему зову; прежде ему явно не дозволялось выходить за пределы первого этажа. В конце концов нерешительность уступила любопытству, и он затрусил вверх по ступеням, предвкушая новые открытия. В спальне, хотя дрова в камине прогорели, еще было тепло. Я быстро приготовился ко сну и не мешкая лег, поместив Агриппу на постели с одной стороны и Клера с другой. Ощущение их тепла действовало на меня успокоительно; сверх того, признаюсь, я надежно запер дверь и не стал тушить свечи.

Первое, на что я обратил внимание, проснувшись утром, — полная тишина. Я распахнул ставни и увидел мир, укутанный снегом. Должно быть, всю ночь не прекращался снегопад, и белые подушки облепили скалы, голые деревья и оба берега реки, а на мосту, соединяющем замок с окрестным миром, выросли сугробы двухметровой высоты. Подоконники покрывал тонкий слой льда, и с них, а также с крыши, свисал грозный арсенал сосулек. Судя по низкой пелене темных туч, следовало ждать нового снегопада.

Даже пожелай я теперь покинуть замок, все дороги были заметены, и продлись такая погода, я оказался бы совершенно отрезанным от внешнего мира. Честно скажу — после того, что случилось накануне, мысль об этом расстроила меня. Однако я приказал себе не дурить и оделся, твердя про себя, что вчерашние видения — плод разыгравшегося воображения и неумеренного потребления доброго вина.

Взяв на руки Клера и велев Агриппе идти рядом, я спустился вниз и, собравшись с духом, отворил дверь голубого салона. Все оставалось, как было накануне вечером. Грязные тарелки и бутылка из-под вина на столике возле кресла, где я сидел, серый летучий пепел на каминной решетке, который чуть шелохнулся от легкого сквозняка. И больше никакого шевеления. Все стояло на своих местах. Все было в норме. Я облегченно вздохнул, вошел и вдруг остановился, как если бы уперся в каменную стену, похолодев от страха. Я смотрел на зеркало и не верил своим глазам.

Вот стою я с котом на руках, но в зеркале я не видел Агриппы, хотя он был тут, обнюхивал мои лодыжки.

Несколько секунд стоял я, словно пораженный громом, переводя взгляд то на пса у моих ног, то на зеркало, где отсутствовало его отражение. Невероятно. Сам я, кот, вся комната — все четко отражалось в зеркале. Все, кроме Агриппы. Я опустил на пол кота (и в зеркале он никуда не исчез), нагнулся и взял на руки собаку. Мое отражение держало на руках нечто воображаемое. Живо схватив Клера, я бросился к двери, держа одной рукой кота, другой невидимую собаку, и вышел из голубого салона, запер его.

Спустившись на кухню, я обнаружил, к своему стыду, что у меня дрожат руки. Кое-как налил молока моим подопечным (жадность, с какой Агриппа принялся лакать, не оставляла никакого сомнения в его телесности), потом приготовил себе завтрак. Поджаривая яичницу с копченой ветчиной, я продолжал размышлять над тем, что увидел в голубом салоне. Если я не лишился рассудка (а я в жизни не чувствовал себя здоровее), оставалось признать, что мои глаза не обманули меня, как ни невероятно это казалось мне тогда и кажется теперь. Но хотя мне становилось страшно при мысли о том, что же такое прячется за зазеркальной дверью, меня одолевало любопытство, хотелось непременно увидеть странную тварь, которой принадлежала исхудалая желтая рука с костлявой кистью.

И я решил, не откладывая в долгий ящик, вечером выманить ее из-за двери, чтобы как следует рассмотреть. Сама мысль о такой затее наполняла меня ужасом, но любопытство было сильнее страха. Весь день я в рабочей комнате занимался каталогизацией, когда же начало смеркаться, снова затопил камин в салоне, приготовил на кухне ужин, поднялся наверх с тарелкой и бутылкой вина и занял место у очага. Однако на этот раз я предусмотрительно вооружился крепкой тростью из черного дерева. С ней я чувствовал себя увереннее, хотя одному Богу известно, какой мог быть прок от трости для защиты от зазеркального противника. На самом деле, ничего хуже я не мог придумать и едва не поплатился жизнью за свою, как оказалось, бредовую идею.

Ужиная, я не отрывал глаз от зеркала; собака и кот спали на полу у моих ног, как накануне вечером. Пока я ел, в Зазеркалье ничто не изменилось. Потягивая вино, я продолжал свои наблюдения. Прошел час, дрова прогорели, я поднялся с кресла, чтобы подбросить полено-другое, а когда снова сел, увидел, как ручка зазеркальной двери медленно повернулась. Затем дверь стала открываться миллиметр за миллиметром, пока не образовался просвет шириной около тридцати сантиметров. Казалось бы, что угрожающего в том, что открывается какая-то дверь, и все же было что-то неописуемо зловещее в том, как створ скользит по ковру.

И вот опять появилась кисть, поползла, горбатясь вперед, следом показалось запястье, за ним и часть желтоватого предплечья. На мгновение рука остановилась, простершись на ковре, потом — отвратительное зрелище — принялась искать что-то ощупью, словно принадлежала слепцу.

Самое время, сказал я себе, осуществить мой тщательно продуманный план. Я нарочно не кормил кота на кухне досыта; теперь разбудил его и поднес к самому носу заранее припасенный кусок мяса. Зрачки кота расширились, и он громко мяукнул от возбуждения. Как следует подразнив его, я бросил мясо к самой двери. В зеркале было видно, что оно приземлилось чуть поодаль от ищущей зазеркальной руки.

Клер с воем бросился за добычей. Я-то надеялся, что кот окажется достаточно далеко от двери, чтобы выманить из-за нее таинственную тварь, однако мой расчет не оправдался. В ту секунду, когда в зеркале кот нагнулся за мясом, рука перестала искать вслепую, с невероятной скоростью метнулась вперед, схватила его за хвост, и отчаянно вырывающийся Клер исчез за дверью. Как и в прошлый раз, рука почти сразу вернулась и медленно затворила дверь, оставив на дереве кровавые отпечатки пальцев.

Это была страшная картина, вдвойне ужасная из-за контраста между тем, с какой быстротой и свирепостью рука схватила жертву, и тем, как медленно, осторожно открывала и закрывала дверь. Клер вернулся с мясом к камину, чтобы спокойно перекусить, нисколько не страдая, как и Агриппа, оттого что перестал отражаться в зеркале. Я просидел перед зеркалом до полуночи, но рука больше не показывалась. Забрав своих подопечных, в первом часу отправился спать, твердо намеренный утром все-таки придумать способ заставить таинственную тварь выйти из-за двери.

Под вечер следующего дня я закончил предварительную перепись книг на первом этаже. На очереди была Длинная Галерея на втором этаже, где хранилась основная часть библиотеки. Работа утомила меня, в пять часов я решил прогуляться, подышать свежим воздухом. Какое там гуляние! Снегопад почти не прерывался, и высокие сугробы ограничивали мое продвижение. Чтобы выйти со двора и пересечь мост, пришлось бы рыть траншею в покрытом коркой слое снега толщиной около двух метров. Иные сосульки, свисающие с подоконников, желобов и лепнины, достигали полутора метров в длину.

Мои звери не пожелали меня сопровождать, и я один попытался выйти на белый холодный простор двора, где стояла глухая, как на дне колодца, тишина. Снег издавал протестующий писк под моими ногами, словно я наступал на мышей, я проваливался по колено и очень скоро вынужден был пробираться обратно к дому. С неба продолжали падать белые хлопья величиной с цветок одуванчика, наращивая корку на карнизах и двускатной крыше. Царило сопутствующее такому снегопаду полное безмолвие — ни птичьих голосов, ни воя ветра, немая тишина, как будто все живое было удушено белым шарфом.