Борис Синюков - Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

• Название: Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории
• Автор: Борис Синюков
• Жанр: История

---

Зависимости «Я»

Нормальное, осознанное чувство вины (совесть) не представляет для толкования никаких затруднений; оно основано на напряжении между «Я» и «Идеалом Я» и является выражением осуждения «Я» со стороны его критической инстанции. Большая часть чувства вины должна быть бессознательной, так как возникновение совести тесно связано с Эдиповым комплексом, который принадлежит к бессознательному. Нормальный человек гораздо неморальнее, чем полагает, но и гораздо моральнее, чем он это осознает. С точки зрения обуздания первичных позывов – морали - можно сказать: «Оно» совершенно аморально, «Я» старается быть моральным, «Сверх–Я» может стать гиперморальным и тогда столь жестоким, каким может быть только «Оно». Примечательно, что чем больше человек ограничивает свою агрессию вовне, тем строже, т.е. агрессивнее он становится в своем «Сверх–Я». «Я» как несчастное существо, исполняющее три рода службы и вследствие этого страдающее от угроз со стороны трех опасностей: внешнего мира, либидо «Оно» и суровости «Сверх–Я». В качестве пограничного существа «Я» хочет быть посредником между миром и «Оно», хочет сделать «Оно» уступчивым в отношении мира, а своей мускульной деятельностью сделать так, чтобы мир удовлетворял желаниям «Оно». «Я» ведет себя, собственно говоря, так, как врач во время аналитического лечения: принимая во внимание реальный мир, «Я» предлагает «Оно» в качестве объекта либидо – самое себя, а его либидо хочет направить на себя. Оно не только помощник «Оно», но и его покорный слуга, добивающийся любви своего господина. Где только возможно, и «Я» старается остаться в добром согласии с «Оно» и покрывает его БСЗ поведения своими ПСЗ рационализациями; изображает видимость повиновения «Оно» по отношению к предостережениям реальности и в том случае, когда «Оно» осталось жестким и неподатливым; затушевывает конфликты между «Оно» и реальностью и, где возможно, и конфликты со «Сверх–Я». Вследствие своего серединного положения между «Оно» и реальностью, «Я» слишком часто поддается искушению стать угодливым, оппортунистичным и лживым, примерно как государственный деятель, который при прекрасном понимании всего все же хочет остаться в милости у общественного мнения.

Мне кажется, что этим пассажем Фрейд очень уж превозносит человека, очень далеко разносит человека и животное. Это мне напоминает известный снобизм «образованного» человечества по отношению к «низшим» расам, таким как эскимосы, австралийские аборигены и так далее, которых держат за круглых дураков. На самом деле человек и высшие животные намного ближе между собой хотя бы в психической жизни. Но можно привести примеры и относительно умственной жизни на этот счет. Во всяком случае, я попробую развивать именно эту мысль.

«Остроумие и его отношение к бессознательному»

3. Тенденция остроумия

У простого народа или в трактире для мелкого люда можно наблюдать, что лишь приближение кельнерши или трактирщицы вызывает сальность; на более высокой социальной ступени наступает противоположное: именно приближение женщины кладет конец сальности; мужчины приберегают этот вид беседы, который первоначально предполагает присутствие стыдливой женщины, до той поры, до той поры, когда они останутся в «холостом обществе». Так постепенно место женщины занимает зритель, теперь слушатель, инстанция, для которой предназначена сальность, и эта последняя, благодаря такому превращению, приближается уже к характеру остроты.

Для тенденциозной остроты нужны в общем три лица: кроме того лица, которое острит, нужно второе лицо, которое берется как объект для враждебной или сексуальной агрессивности, и третье лицо, на котором достигается цель остроты, извлечение удовольствия. По поводу остроты смеется не тот, кто острит, следовательно, не он получает удовольствие, а бездеятельный слушатель. В таком же отношении находятся три лица при сальности. Этот процесс можно описать так: либидинозный импульс первого лица, поскольку удовлетворение женщиной наталкивается на задержку, развивает враждебный импульс против второго лица и призывает первоначально мешавшее третье лицо в союзники. Сальным разговором первого лица женщина обнажается перед третьим лицом, которое теперь подкупается в качестве слушателя удовлетворением его собственного либидо, полученным без всякого труда.

Замечательно, что такой сальный разговор чрезвычайно излюблен простым народом, и дело никогда не обходится без него, если общество находится в веселом настроении духа. Лишь когда мы поднимаемся до высокообразованного общества, возникает препятствие прямой сальности в виде неприемлемости женщиной или обществом в целом. Обходят это препятствие остроумием, тонким намеком, не указывая прямо сальность, а намекая на нее. Силу, которая затрудняет получение удовольствия от незамаскированной скабрезности, мы называем вытеснением. Мы признаем за культурой и высшим воспитанием большое влияние на образование вытеснения и предполагаем, что при этих условиях осуществляется изменение психической организации (которое может быть привнесено и как унаследованное предрасположение), следствие которого то, что воспринималось прежде как приятное, кажется теперь неприятным и отвергается всеми психическими силами.

Когда мы смеемся по поводу тонкой скабрезной остроты, то мы смеемся над тем же самым, что заставляет крестьянина смеяться при грубой сальности. Удовольствие проистекает в обоих случаях из одного и того же источника, но смеяться по поводу грубой сальности мы не могли бы, нам было бы стыдно или она показалась бы нам отвратительной. Мы можем смеяться лишь тогда, когда остроумие пришло нам на помощь. Таков случай, когда светлейший, которому бросилось в глаза сходство его собственной персоны с другим человеком, спрашивает: «Служила ли его мать когда–либо в резиденции?» и находчивый ответ на этот вопрос гласит: «Мать не служила, зато отец мой – да».

Фрейд очень тонко подметил движущую силу остроумия, а именно: завладевание вниманием женщины, привлечением ее к себе, с последующим прямым натиском на нее, подготовленным таким образом. Но Фрейд не стал докапываться, почему именно мужчине потребовалось проявлять остроумие, а не наоборот. Если задуматься над этим, то открываются широкие перспективы.

.

.