Дмитрий Волчек - Девяносто три!

• Название: Девяносто три!
• Автор: Дмитрий Волчек
• Издательство: Kolonna Publishing
• Жанр: Контркультура

Авантюрный и донельзя поэтический текст ветерана литературного андерграунда, который при желании можно считать импрессионистским романом, переполнен кроулианской магией, исторической конспирологией и садистским порно. Секрет поведения и эмоций главных героев в упорном строительстве Храма Невинных душ, в попытке опустить лезвие моста, ведущего через пропасть прямо к "элементарному королю", в поисках серебряной книги, написанной ангелами во время чудовищных мучений жертв похотливого расчленителя, но это не главное. Главное — не имеющий пока в нашей литературе аналогов захватывающий язык Волчека, который трудно с чем-нибудь перепутать.

---

— Им отрезали головы?

Верно. И прятали во дворе "Отеля де ля Сюз". Там был амбар, Прелати носил ключ на шнурке. Это цепная реакция. Ребенок, наблюдающий, как избивают его товарища, испытывает Ablehnung. Некоторые готовы были отрезать головы односельчанам, сами просили ножи. Баррон, кажется, не был против. Появлялся в круге берилловой глыбой, порой возникал в измороси на бычьих пузырях, однажды возник десять или двенадцать раз в нижнем зале Тиффожского замка.

Лето 1439 года, хроника G. B. открыта на специальной странице, 112–113. Прелати и П. останавливаются в поле в километрах от Тиффожа, рядом заброшенный дом. Благовоние, магнит и книга. Чертят круг, кинжалом обводят контур гримуара. Встают в круге, Прелати несколько раз громко произносит "Баррон!", отклика нет. В ту секунду, когда они входят в круг, начинается ливень, неистовый ветер, тьма тормошит глаза.

112: Прелати прячет письмо, написанное Н.И. и адресованное Баррону: "I am the power of 333 of the 10th aether mighty in the parts of the heavens I was raped by three noble horsemen I say with darkness the lower beneath let them vex upon the heavens I have been paying Arian lads for the sex we all enjoy I prepare to govern the earth come at my bidding and I will give you whatever you want except my soul and the curtailment of my life". Они возвращаются, и на следующий день повторяют церемонию в замке. Наконец Баррон является в обличье пригожего молодого человека двадцати трех лет, левая ступня из прозрачного камня.

113: Новый Ирод слышит доносящиеся из запертой комнаты Прелати звуки ударов и стоны. Слуги проникают в окно. Прелати избит: на него набросились бесы, недовольные тем, что он называл их никчемными и слабосильными. П., ученый молодой человек, любимец Ирода, проводит в постели пять дней, оправляясь от побоев.

Дрочил на полу, кончил в черную пепельницу: окурки с золотыми ободками, спичка с вензелем прискорбного клуба, дохлая телефонная карта. Хорошо знал латынь, интересовался дьяволом и сицилией. Start at Call One and move upward one at a time.

6 ноября: известия от х-альфа, у него новые кости 05721199, просит колдовской порошок, готов на поблажки. Вибрация сторожевых башен. Копыта топчут траву, магнетический круг продавлен в поле сурепки, лассо натирает шею. Доктор: стоячий воротник, на мизинце перстень с синим камнем, книги нашлись под краковской грушей. Белые корешки неудачи тянут бронхиальную слизь, утренняя тяжесть в запястьях, элизабет шорт на окровавленной простыне, чулок спущен, подвязка, черные туфли, уилсон сжимает нож, смуглое лицо, белая рубашка, широкополая шляпа, голубка и ворон поднимают ленту: unos cuantos piquetitos! пять скромных уколов!

85

Сосновая шишка, найденная влюбленными в лесу. Гипсовый мексиканский демон, случайно купленный на курорте. Распятие с крестьянскими забавами: жатва, молитва, зикр. Пугливый глаз в центре правой ладони, пламя бьет из мизинца; морда мелкого барана застыла на указательном пальце. Мавританская маска: половина лица разъедена муравьями, торчат два верхних зуба. Тибетский лунный камень, шествуют быки. Череп из Гватемалы. Бронзовая голова дуче, каска с орлом. Обугленная черепица из Тиффожа. Пятница, день волнений.

— Ты много ходишь? Видел метромост?

— J'ai pas sommeil. За холмом военный аэродром, жужжат турбины.

Двадцать три из двадцати трех. Арестован, избит батогами, отпущен. Ужасы трибунала: плаха с ржавыми гвоздями, жидкое олово в горле, носатая маска, тиски для шейных позвонков. Предметы, которыми жонглирует меркурий: монеты, огонь, жезл, стрела, свисток, крылатое яйцо, чаша со змеей, меч. Справа грозит кулаком обезьяна, посланница Тота. Список тем: "Доктор, англия, венера", "О церемонии ЭИ", "Нагота элементарного короля", "18-ый этир".

Думал, это копье центуриона, а это была минутная стрелка. Вложил персты в восковую рану, коснулся ребра. Твои сети, Маринус."…Квадратные клинья в круглую дырку. Только ЭИ, думал я, не отвечает на призывы. Но что-то должно быть там, под шкуркой. Тогда я решил отказаться от системы ЗЗ". — "They don't really act like energies you suck from the rentboys, but rather they come in, activate some part of you which changes you in some way or another, activate another part of you which changes you in some way or another and from then on this part acts as a knot of instant communication (no rituals needed or anything like that)".

И все же мы не поверили, распустили черное покрывало с алым кругом, поставили свечи, разложили купола, прицепили колокольчики к мизинцам. Это был чистый секс, секс в таблетках. Наваждение хынека-альфа остывает ночной сковородкой, подгибаются края белка, темнеют ногти, расплелась тесьма. Микробы, поселившиеся в итальянском дерьме, дохлом китеже, мертвом море. Нефтяная вышка торчит из непонятной воды, наткнулись, когда придумали плыть наперегонки до острова-буяна. Сережа ебнулся лбом о ржавый шест, захлебнулся.

— Помнится, у вас был тут один блондин, знал толк в Идоиго.

— Ушел гулять с друзьями, не вернулся. Знаете эти нравы. Теперь ищем замену. Звоните в понедельник.

— Но у меня iliac passion!

— Не можем помочь, простите.

Понедельник, 10 ноября. Германский день пропущен, выдернут из колоды, на окне "Отеля де ля Сюз" вспыхивает бальзамин. Можно заглянуть в невидимую базилику, пощупать мокрые стены. Молотом в лоб, циркулем в висок, угольником в нежную шею.

— Такие заказы мы не берем.

Напутствие Баррона: "Ты — ноль, живи партизанской лимфой, лови сигналы элементарного короля, ходи на службу, каждое утро — малая пентаграмма. В дни равноденствия, солнцестояния, праздничный вечер девятого ноября — пентаграмма гранде. Ве-хедура, ве-хебула, итоговый малькут". Рассмеялся в перекошенное лицо. Пароль: В Экстернштайне погасли огни. Отзыв: Падает ртуть.

Скудная зима 1439-го, вдова отправила сыновей за хлебом. По дороге вырезали крючки на белых стволах, 88, когда-нибудь следы расползутся, вырастут, как гитлерюгенд. Заблудились, решили заночевать в лесу. В полночь к костру подсел святой франциск, покровитель белочек и медвежат. Попросил младшего братца пощупать ладонь. Звездочка на втором суставе среднего пальца — меланхолия. Линия бедствия, от линии жизни вверх на большой палец, предвестие насильственной смерти. А вот и лошадка Прелати, слышишь, — скрипит валежник?

86

"Care Frater! Посылаю отчет о судьбе бедняги Маркопулоса. Вы помните дни, когда в Берлине сломались плавники, помните циркуляр Lv-Lux-Light о ложном завершении строительства ХНД? Тогда мы как раз начали обсуждать гибель Andrea Doria, а посланцы А-е вырвали белые кнопки. Наперсток каждый раз давал новые ответы, щуп выскальзывал из замороженных пальцев. Тогда я не думал, что это связано с выборами канцлера, ведь прошло всего два месяца, в тынском колодце еще крутился дракон. Вы знаете, как эти люди готовят осаду: поднимаешь простую трубку, и вместо позывных слышишь собачий лай, автомобили на улице раскрашены в цвета твоей кухни, бельэтаж занимает разведка и шпигует потолок проводами. "В Бремене мне подложили таллий, — жаловался Маркопулос, — волосы выпадают, отмирают корни. Не ложись на мою подушку, это заразно. Спасает только жир сибирских зверьков, Nerzol". Потом начал худеть, это было странно, словно по бедрам стекала монсерратова лава. Ему могли помочь только лекари в санатории Хаусхофера, но там уже запретная зона, все эти укротители энергий".

Каменная пристань… моторные лодки в искусственной бухте… красный домик императора… за утесом вольный биарицц… улитки… левее испанская граница, страна басков с желтыми горками, тоскливой пылью. Вышел из будки, присел на полосатый стульчик, звякнул блюдцем. Что ты там пишешь, ястреб? Опять про смiрть? (Заглянул через плечо).

Кошачьи карты: Reine de Denier на оливковом пуфе, Roi de Coupe с лазоревой чашей, Le Mat — котомка и багровый посох, Le Сhariot с испуганным тянитолкаем, Le Pendu в цветастом платьице висит на опушке, веревка примотана к левой лапе.

— Заклинаю тебя, Творение воды!

Школа ЭМ на побережье. Бело-зеленые тенты, музыкальный автомат под навесом, полукруглый бар, на мраморной стойке углубления для ритуальных стаканов. Поодаль — спальный павильон, здесь встречаются заговорщики. Праздник военного урожая, июль. Не сразу догадался, что благоприятная карта перевернута: херувимы раздувают всепроникающий ветер, двадцать один переходит в ноль; солнечный глаз Гора, пятнистый змей трансформаций, серп, прорывающий паутину обольщений.

Гриф, Ястреб, Маркопулос, 777, Джефф Страттон. Мы бросили вызов замыслу НИ, проникли в невидимую базилику, ловили голоса злодеев. Мы не верили хирургам, не заметили вышедшего из чащи ребенка, не узнали тайну пересечения пропасти. Все было тщетно, бумага. Хозяин разворачивает подарок, кладет скомканный лист на кухонный стол, утром прислуга соберет обрезки стеблей с бурыми шипами, розовые ленточки и пробки, швырнет черный мешок в контейнер. Пыхтит локомобиль, хынек-штрих разучил новые танцы, читает мелкий шрифт на седьмой странице: the end of the matter delay opposition inertia perseverance patience crystallization of the vile matter involved.

Отец небесный, спали рейхстаг.

87

Это была обычная плата за рельеф, медная монета закатилась в дикарский шатер. Пытались поймать, но там уже суетились элементали. Нет пощады, пытался сдуть пыль, раздавил стекло, медная стрелка попала под ноготь, столбняк, заражение крови.