Герхард Кегель - В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста

• Название: В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста
• Автор: Герхард Кегель
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

Воспоминания немецкого коммуниста-интернационалиста Г.Кегеля – это страницы жизни подлинного патриота своей родины, избравшего в годы кровавой фашистской диктатуры путь активной борьбы против нее на самом передовом и опасном участке. Автор рассказывает о своей разведывательной деятельности, о пребывании в довоенной Польше, о работе в немецком посольстве в СССР и в аппарате фашистского МИД в Берлине, подробно описывает обстановку в Германии военных лет. Последняя часть воспоминаний посвящена участию автора в строительстве Германской Демократической республики.

---

У буржуазии промышленно развитых капиталистических государств росла потребность в информации. «Красная торговля угрожает!» – так называлась книга американского публициста Кникербокера о первом пятилетнем плане, которая быстро стала бестселлером международного масштаба. Свою вторую книгу, которая снова имела успех, он озаглавил «Красная торговля завлекает!». Капиталистические журналистские и информационные агентства были вынуждены уже писать о развитии и планировании советского народного хозяйства более реально и подробно. Я использовал эту тенденцию, не вызывая к себе политических подозрений.

Массовый террор и пропаганда войны

Господствующие классы Германии сделали Гитлера рейхсканцлером, отдав в его руки немецкое государство, все инструменты власти. Фашистский террор приобрел невиданный размах. Организованный Герингом и Геббельсом поджог рейхстага должен был послужить оправданием массовых арестов и убийств, запрета на профессии десяткам тысяч людей самых различных специальностей, оправданием создания адских камер пыток и концлагерей. Коричневая фашистская чума стремилась изолировать и физически уничтожить коммунистов и прогрессивных социал-демократов, профсоюзных деятелей, демократов и гуманистов. Уже на первом этапе гитлеровского господства были убиты, изувечены, замучены в концлагерях и тюрьмах или вынуждены эмигрировать десятки тысяч лучших сынов и дочерей немецкого народа. Все это сопровождалось небывало жестоким преследованием евреев, показавшим, на что были способны коричневые властители. И когда штурмовики, а затем и рекруты вермахта заводили песню о «дряблости» мира, который «бросала в дрожь» приближавшаяся «великая война», каждому немцу, собственно, должно было стать ясным, что затевали фашисты и к чему они вели ставшую нацистской Германию. «Мы будем идти маршем, пока не превратим все в развалины, ибо сегодня в наших руках Германия, а завтра будет весь мир». Более определенно сказать о своих намерениях фашисты просто не могли.

Утрата связи с партией

В конце февраля или в первой половине марта 1933 года у меня состоялась последняя встреча со связным окружкома партии. Он сообщил мне об аресте многих членов партии и о бесчеловечных пытках, которым их подвергли. Уже провалилось два состава окружкома КПГ Бреслау, его члены были арестованы или убиты. Возможно, что фашистам удалось внедрить в партийный аппарат своего провокатора.

Вскоре после этой встречи неподалеку от оперного театра Бреслау я увидел людей в арестантской одежде, которых охраняли вооруженные штурмовики. Они подметали улицу. Вдруг в человеке, который толкал впереди себя тачку с мусором, я узнал Вернера. Он также узнал меня, но не подал и виду. Мы незаметно обменялись приветственными взглядами. Я ничем не мог помочь ему. Больше я его не видел. Провод, связывавший меня с партией, продолжавшей теперь борьбу в глубоком подполье, был порван.

10 апреля 1933 года фашисты фальсифицировали день международной борьбы пролетариата – 1 Мая, заменив его «днем национального труда», для чего приняли соответствующий закон. Эта демагогия должна была сбить с толку рабочих относительно антинародной сущности фашизма. И правление Всегерманского объединения профсоюзов призвало членов профсоюзов к участию в фашистском первомайском празднике. На одной из самых оживленных улиц Бреслау я видел колонну демонстрантов. Более 100 тысяч человек шли под флагом со свастикой и фашистскими лозунгами, часть из них явно делала это по принуждению. Среди демонстрантов – множество рабочих! Я был удручен.

В редакции мне поручили написать восторженную статью очевидца. По указанию Геббельса все газеты должны были посвятить майской демонстрации и торжествам целые страницы. Я вежливо, но твердо отказался участвовать в этой затее.

На следующий день я получил от руководства редакции указание как можно быстрее отправиться к дому профсоюзов Бреслау. О происходивших там событиях я должен был написать репортаж.

Улица была оцеплена штурмовиками, которые не пустили меня к дому. Но я все же видел, как вооруженные штурмовики силой заняли здание. Из дома с поднятыми руками выходили профсоюзные работники, их ударами загоняли на стоявшие наготове грузовики, среди них имелись тяжелораненые, а несколько человек было убито. Нападения на профсоюзные учреждения произошли в тот день по всей Германии. Нацисты конфисковали многомиллионную кассу профсоюзов, арестовали и насильственно увезли множество их функционеров. Собственность разгромленной организации рабочих передали в распоряжение основанной через несколько дней фашистской организации «Германский трудовой фронт». Мой отчет обо всем этом был признан абсолютно негодным.

Спустя примерно две недели руководство издательством и я получили из Берлина сообщение, что за марксистские взгляды я вычеркнут из «списков немецких редакторов». От издательства, которое не могло больше пользоваться моими услугами, я получил уведомление об увольнении. В нем говорилось о якобы согласованном со мной условии, что я могу быть уволен с предупреждением за три месяца, – в действительности мне этого не полагалось. Такое уведомление я воспринял как дружественный жест со стороны директора издательства Тугендхата, который также оказался в «черном списке» ввиду своего еврейского происхождения. Во всяком случае, жалованье за три месяца мне пригодилось.

Форма и содержание сообщения о том, что моя фамилия вычеркнута из списка журналистов, дали мне основание предполагать, что против меня не имелось какого-то конкретного изобличающего материала. И я решил закинуть удочку. Я написал протест, сославшись на свое хорошее сотрудничество с кругами промышленников и рейхсвера, и потребовал сообщить мне фамилию и адрес доносчика или доносчиков, чтобы возбудить против них судебное дело. Тут мне также помог неожиданный забавный случай.

Как было сказано выше, еще во время учебы в школе я стал членом спортивного общества Бреслау «Форвертс», где очень старательно посещал тренировки. А потом, ко времени учебы в университете, мой старший брат сманил меня в Академический гимнастический союз, где срочно требовался инструктор по занятиям на снарядах и хороший спортсмен для участия в межвузовских соревнованиях.

Упомянутый Академический гимнастический союз, который очень быстро фашизировался, в 1931 году исключил меня за «марксистское умонастроение» – некоторые члены союза из рядов фашистской партии или штурмовиков во время одного реакционного студенческого мероприятия видели, как я участвовал в организованном срыве этого мероприятия: мы пели «Интернационал». Особенно любившие спорт члены гимнастического союза, который, между прочим, входил в состав Немецкого союза гимнастов, хотели во что бы то ни стало оставить меня в нем. Но нацисты, которые уже находились там в большинстве, категорически потребовали моего исключения. В течение двух вечеров до поздней ночи мы в союзе ожесточенно спорили об «Интернационале», о том, что говорит его пение, о самом певце. Я открыто признал, что пел «Интернационал», и заявил, что считаю фашизм смертельным врагом немецкого народа, подлым обманным маневром реакционных сил. Нацисты и их попутчики составляли, повторяю, большинство, и я был исключен.

Чтобы заниматься спортом и дальше, я активизировал свое пассивное тогда, но не прекращавшееся членство в спортивном клубе «Форвертс». Я уплатил просроченные членские взносы, которые для студентов были невелики, и меня снова допустили к спортивным занятиям.

После того как государственная власть была передана фашистам, они ликвидировали спортивное общество «Форвертс» – причиной для этого явился хороший спортивный зал, который они хотели присвоить. Это было хорошее, крепкое общество, оно находилось под влиянием прежде всего буржуазных левых и социал-демократических кругов, оказывавших ему солидную финансовую поддержку. Фашисты конфисковали и заняли спортивный зал и другие площадки. На этой основе, располагая всеми материальными ценностями и списками членов, они основали новое нацистское спортивное общество. Тем самым они также избежали и выплаты старых долгов, и взятия на себя пассивов общества «Форвертс». Теперь возможность занятия спортом была исключена для меня и здесь.

В середине мая 1933 года, когда я только что обратился в центральную инстанцию Берлина с протестом против запрета заниматься своей профессией, против исключения меня из «списка редакторов», я получил письмо от секретаря этого нового спортивного общества. В письме мое внимание вежливо обращалось на то, что мной уже в течение нескольких месяцев не уплачены членские взносы, и содержалась просьба как можно скорее погасить задолженность. Посоветовавшись с одним из товарищей, который находился в таком же положении, я отреагировал на это письмо, уплатив все свои долги и, кроме того, внеся плату еще за несколько месяцев вперед. Я направил в правление общества письмо с извинением за свое упущение и просил сделать мне любезность – выдать справку, подтверждающую мое членство, которая мне нужна для подыскания работы. И я получил такую справку. Там была всего лишь одна фраза примерно следующего содержания: соотечественник Герхард Кегель в течение многих лет является членом обозначенного на бланке письма спортивного общества.