Олег Маркеев - Черная Луна

• Название: Черная Луна
• Автор: Олег Маркеев
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Боевик
• Год: 2000
• ISBN: 5-224-00762-3

Новая книга молодого писателя является продолжением сюжета романа «Угроза вторжения». Главный герой Максим Максимов, член тайного военного Ордена, возвращается к жизни, чтобы вновь вступить в бой. Канун президентских выборов. Для одних это время ставок и сделок, для других — выбора жизненного пути и переоценки прошлого, а для посвященных — это время Дикой Охоты — бескомпромиссной и беспощадной битвы со Злом. В городе, под которым в любой миг может развернуться огненная бездна, закручивается дьявольская интрига, захватывающая в свой водоворот политиков, спецслужбы, сатанистов и посланцев тайных восточных Орденов. Роман изобилует малоизвестными фактами деятельности спецслужб, тайными доктринами тайных лож, мистическими откровениями и магическими формулами. Все это делает его прекрасным образцом романа в жанре «мистического реализма». Только прочитав «Черную луну» до конца, вы поймете, что не все так просто в сегодняшней жизни и не все так безнадежно.

---

— Ну и зачем? — выдавил Максимов.

— Для следствия ты уже никакого интереса не представлял. Власть, пославшая в пекло очередного оловянного солдатика, интересовалась только одним — уж не предал ли он ее, чтобы не сгореть без остатка. Нас же ты заинтересовал именно тем, что не сгорел. Но закаленный металл становится хрупким, поэтому мы решили испытать тебя на слом. Чтобы нам не мешали, решили перебросить тебя подальше от Москвы. Штрафбат округа, спецбокс, о существовании которого никто не знает. Лишних глаз и ушей нет, а обстановка позволяет прессовать клиента по полной программе. Результатом все довольны, иначе ты бы здесь не сидел.

— А дальше что? — Максимов вытащил из земли нож вытер лезвие о штанину. Подцепил ломтик сала, отправил в рот. Сидевший напротив никак не отреагировал на оружие в руках Максимова. — Пикник на обочине для вернувшегося к жизни в кругу боевых товарищей? Под охраной местного разведбата?

Человек отрицательно покачал головой.

— Следствие закончено, Максим. И вместе с ним еще один этап в твоей жизни. Или еще одна жизнь, если хочешь. Утром тебя официально освободят, дадут двухмесячный отпуск, а потом отправят к новому месту службы. В какую-нибудь глушь, подальше от людей, которым могут быть интересны твои африканские похождения. Это и станет твоей новой жизнью. Но я решил вмешаться и дать тебе шанс самому выбрать себе судьбу. До сих пор ты мужественно преодолевал то, что подбрасывала тебе жизнь. Сейчас есть шанс самому выбрать ту жизнь, которой ты достоин.

— Звучит вкусно, как слово «халва», — усмехнулся Максимов. — Особенно если закрыть глаза.

Человек пристально посмотрел ему в глаза, потом улыбнулся.

— Уже научился не доверять никому. Все правильно, жить надо так, чтобы не прозевать удар. Как говорят в центре подготовки морской пехоты США: «Если выглядишь как еда, тебя обязательно сожрут».

Максимов кивнул. Три месяца в саванне он чувствовал себя именно так — прожаренным до костей цыпленком табака, вызывающим у окружающих непреодолимое чувство голода. Охотились там на него все: и звери, и люди.

Человек приподнялся, помешал ложкой в котелке, попробовал, удовлетворенно кивнул.

— Еще минут пять. — Он принял прежнюю позу. — Итак, ты мне не доверяешь, чему я, откровенно говоря, рад. Возможно, в высоком кабинете, будь я при погонах с большими звездами, ты был бы и посговорчивее. Но там сплошной официоз, там ты вновь превратился бы в оловянного солдатика. А мне это неинтересно. Есть приказ, есть задание, а есть миссия и судьба. Я хочу, чтобы ты выбрал последнее.

— И жизнь сразу же превратится в праздник, — иронично подхватил Максимов. — А звезды сами будут падать с небес и укладываться на моих погонах, согласно уставу.

— Нет, Максим. Я не берусь предсказать, какой будет твоя жизнь. Но я точно знаю, чего в ней не будет. Не будет карьеры и успеха в том смысле, как это понимают все. Будет мало друзей и, скорее всего, не будет семьи. Не будет привязанностей, которыми обычный человек связан с жизнью. Потому что либо ты сам будешь их рвать, либо это сделают за тебя другие. Порой жестко, подчас жестоко. Я даже не могу обещать, что твоя жизнь продлится долго. Оборвать ее легко, ты это сам знаешь. Смерть твоя станет серьезной потерей для тех немногих, кто тебя ценит, и большинством останется незамеченной. На могилу со звездой, прощальный залп и прочее можешь не рассчитывать. Ты просто исчезнешь, словно и не рождался вовсе.

— А что взамен?

— Только знания и опыт, которые не получить другим путем или в другой жизни. Но знания не делают свободным, потому что они обязывают к действию. А опыт — лишь бремя, если он не стал источником знания. Действовать, потому что обладаешь знаниями, знать сокрытое от других, потому что можешь совершить то, во что большинство отказывается верить. Вот и все, что я могу тебе предложить.

Максимов, не отрываясь, смотрел на пляшущие языки пламени. Голова немного кружилась от свежего воздуха, дыма костра, аромата поспевающей в котелке еды. В него вновь возвращалась жизнь. Оказалось, что для полного осознания себя живым достаточно влажных стебельков под ладонью, шелеста листвы, костра и звездного неба над головой. Тот в нем, кто цеплялся за жизнь из последних сил, рвался в схватку, как затравленный зверь, путал следы и таился в засаде, — исчез, растворился без следа от уютного тепла костра и тишины вокруг. Но Максимов знал, что никуда он не делся, проснется, непременно оживет и вновь потребует своего: медного привкуса крови на губах, усталости, холодной ярости ночного боя. Он тоже имел право на жизнь и рано или поздно потребует своего. Две жизни в одном человеке не уместишь, рано или поздно они разорвут тебя в клочья. Пока не поздно, надо выбирать, каким быть.

— Я не вчера родился и могу отличить вербовочную беседу от трепа у костра. — Максимов поднял взгляд. — Надеюсь, не забыли, что я офицер и давал присягу?

— Конечно, нет. Но будет тебе известно, что подпись на типовом бланке присяги, подшитом в личном деле, есть лишь реверанс перед законом, чтобы с чистой совестью и по определенной статье ра сстрелять труса, предателя и подлеца. — Человек зашуршал плащевкой, положил руки на колени. — Что будет, если не станет страны, которой ты присягал? Если втопчут в грязь ее знамена? — Он не стал ждать ответа. — Ты редкий тип, Максимов. Честь, долг и верность находятся в тебе самом. И умрут лишь вместе с тобой, даже если исчезнут внешние признаки того, во что ты верил и чему ты присягал. Вспомни, что заставляло тебя идти вперед, когда от солнцепека и потери крови кружилась голова? Почему не сдался в плен? Или еще проще — не вышел из игры, наплевав на всех? Родина, командиры, родные и близкие — все они остались в другой жизни. Почему ты шел к своим?

— У меня был груз. — Максимов чуть прикусил губу, чтобы сгоряча не сболтнуть лишнего.

— Контейнер с биологической отравой, — равнодушно, как о банке тушенки, обронил человек. — А кому он был нужен? Ну стало одной пробиркой с гадостью у нас больше, а у американцев меньше. Африканцы как ничего не имели, так ничего и не получили, судьба у них такая. Даже если бы ты выбросил контейнер, ничего страшного не произошло бы. Африка просто биологический котел, в котором ежесекундно рождаются миллионы новых видов бактерий и вирусов. Стало бы на один больше, только и всего. С точки зрения вирусологии тебя бы и обвинить было невозможно.

— Издеваетесь? — вскинул обритую наголо голову Максимов.

— Нет, просто передаю мнение тех, кто решал твою судьбу. Слишком много проблем ты создал своим возвращением. Ты оказался слишком живуч, слишком верен и слишком предан. Даже шпиона из тебя сделать не получилось. А поверь мне, некоторым очень этого хотелось.

Человек присел на колени, повозился в рюкзаке, вытащил два солдатских котелка. Отщелкнул крышки, с горой навалил в них исходящую паром картошку, воткнул ложки. Придвинул одну порцию к Максимову.

— Чем проще, тем лучше, — пробурчал он с набитым ртом. — В равной мере относится к еде и к людям. Согласен?

Максимов не стал возражать. Рот был забит обжигающим варевом, а голова не менее жгучими мыслями. Человек дождался, пока Максимов не проглотит пару ложек, потом как-то вскользь спросил:

— Не помнишь, что сказал Наполеон о солдатских медалях?

Максимов на секунду задумался, слишком неожиданно и не к месту прозвучал вопрос.

— Кажется, что государству они обходятся дешево, а купить на них можно весь мир.

— Браво! — Человек отставил свою порцию, запустил руку в вещмешок. На плащ-палатке, которую постелили на землю как скатерть, появилась бутылка водки и два пластиковых стаканчика. — Граненые уже, увы, не выпускают. А жаль, весь шик церемонии пропадает. — Он ловко перебросил Максимову бутылку. — Открывай и наливай. А я сейчас.

Он подтянул к себе за ремешок командирскую сумку, раскрыл, дождался, пока не наполнятся стаканы, и извлек небольшую коробочку.

— За мужество и героизм, проявленные при выполнении служебного долга, наградить старшего лейтенанта Максимова Максима Владимировича орденом Красной Звезды. — Человек испытующе посмотрел в глаза Максимову. — Ты мне веришь на слово или показать бумагу? — спросил он.

— Такими делами не шутят. — Максимов ошарашено покрутил головой.

Человек достал из коробки звезду цвета спекшейся крови, осторожно опустил в стакан Максимова. Теперь согласно традиции требовалось выцедить стакан до дна чтобы звезда коснулась обоженных водкой губ.

Но Максимов медлил, покачивая ставший неожиданно тяжелым тонкостенный стаканчик. И медлил сидевший напротив, пытливо вглядываясь в закаменевшее лицо Максимова. Максимов закрыл глаза, чтобы не отвлекал свет костра и жгущий взгляд незнакомца. Выдохнул, задержал дыхание.