Борис Синюков - Боги и человек (статьи)

• Название: Боги и человек (статьи)
• Автор: Борис Синюков
• Жанр: Культурология

---

Обилие воды, я даже считаю, что оно наступившее, кроме пренебрежения к строжайшей экономии воды и прочим недостаткам этого обилия, позволило не так строго выполнять предписания сообщества, ранее совершенно неукоснительные, и дало простор совершенно фантастическим возможностям модификаций и уклонений от правил на «жестком диске». И эгоизм стал возможен. А мы ведь только что читали об эгоизме австралийской орхидеи, без зазрения совести обманывавшей бедного и охочего самца осы. То есть, эгоизм сдерживался у насекомых самой невозможностью осуществления и подчинения своих желаний желаниям социума, а тут – получил простор. И пошло – поехало.

Если вы мне скажете, что орхидея на иерархической лестнице ниже человека, а эгоизм уже имеет, то я отвечу вам, что и генов у нее побольше, чем у человека. Притом эгоизм у орхидеи социальный, а у человека – индивидуальный. Муравьи–рабовладельцы тоже эгоисты, но тоже – социальные.

Ни один из видов млекопитающих и даже холоднокровных рыб не имеет социума в том понимании, какое мы должны вкладывать в понятие социума у насекомых. Социум у насекомых – это основа жизни вида, а социум у всех остальных «высших» – это, например, как участие в демонстрации или сидение в душном кинотеатре, то есть можно участвовать, а можно и – нет. Социум в этом случае просто – умозрительная выгода данного индивида, совершенно не обязательная для него. Например, в демонстрациях участвуют, чтоб начальство заметило и выдвинуло, или просто – за деньги. Кино в кинотеатре можно посмотреть и одному, но это – слишком дорого. Каждая селедка в косяке селедок в море тоже имеет какую–то личную выгоду, до которой я добираться не буду, я лишь сошлюсь на то, что кузнец, бондарь и сапожник, например, это – выгода каждого для организации самой деревни, но можно жить и одному как сыч. То же самое можно сказать и о стаях перелетных птиц, летящих клином, где каждой птице, кроме вожака, выгодно, чтобы перед ней рассекали плотный воздух. А вожаку выгодно иметь престиж вместо глупо растраченных сил. Косяку диких лошадей, вернее каждой лошади, выгодно встать в кружок, обернуться задними ногами к волку, а в середину кружка спрятать несмышленых жеребят. И только царь зверей этой выгоды не ищет и, естественно, бродит один.

Посмотрим, кто же чаще всего пытается встать на задние ноги и лапы? Уж не лошади ли? Хотя и лошади – тоже, но это от избытка чувств. Хотя и это – тоже знак. Об обезьянах я говорить не буду, с их попытками прямохождения и без меня вам все уши прожужжали. Но вот всеядные медведи на речных порогах часами стоят на задних лапах посередь реки и ловят передними лапами (чуть не написал руками) прямо в воздухе рыбу, запрыгивающую на порог. Притом среди них есть такие, которые только делают вид, что ловят, а сами – поглядывают на соседей и, пользуясь правом сильного, тут же отбирают пойманное. Тоже «руками». И вообще медведи большинство работ (например, сбор ягод и грибов, «пчеловодство», строительство берлоги) выполняют исключительно «руками». И даже всеядные собаки то и дело норовят встать на задние лапы или «послужить», или кость придерживают, чего отродясь не делают плотоядные кошки, большие и маленькие. Даже слишком неудобные куски они «употребляют» без малейшего участия передних лап, только пастью.

Наконец, наступает очередь «снежного» человека в самых разнообразных модификациях и по всей Земле абсолютно. Первобытные люди не дадут мне соврать. Потом наступает пора евреев, но об этом я уже столько написал, что не знаю, что же я здесь еще могу добавить.

А, вспомнил! Надо сказать о генах и о том, почему ныне ни из каких животных люди не получаются, прямо на наших с вами глазах. На второй вопрос я уже ответил в статье «Почему ныне из обезьян не происходят люди», а о генах сейчас скажу.

Во–первых, вы заметили, что у человека по сравнению с животными ненамного больше генов и даже меньше, чем у растений? Значит все те совершенства, которых достиг человек, не слишком–то и большие совершенства. И даже принципиально обратимые, ибо они пока не закреплены навечно в программе выработки специфического «белка ума» и поддерживаются только образованием.

Во–вторых, та огромная куча генов, которая наличествует в геноме любого представителя флоры и фауны, любому из индивидов данного вида повседневно, так сказать, совершенно не нужна. Большинство генов вообще – «спящие». Поэтому они выполняют всего лишь роль страховки фирмы Ллойд от потерь кораблекрушения. Именно поэтому в нас все еще сохраняются про запас способности, например, без компаса ходить по бескрайней и безориентирной тундре, а кому этого не надо, те гены – спят. Поэтому мы все еще немного чувствуем друг друга на расстоянии, будто находимся все еще в социуме по примеру муравьев. И так далее 20 тысяч раз. И все это нам все меньше и меньше нужно. Мы ведь уже слишком умные. Всеми силами стараемся не заглядывать на наш жесткий диск инстинкта, все решаем чистейшим разумом с упором на эгоизм. Жалко только, что большинство даже не подозревает, что в организме у нас – страховка почти от всех превратностей судьбы.

В третьих, не надо сильно обольщаться страховкой. Мы настолько вольны экспериментировать сегодня, и так широко пользуемся этим правом, что стало очевидно: ко многим нашим выкрутасам наш генетический аппарат не успевает приспосабливаться. Мы сильно забегаем вперед, рассчитывая на антибиотики и вообще, черт знает, на что еще. Между тем, повторяю, генов у нас лишних по сравнению с червяком пока не слишком много и совершенно недостаточно, чтобы лихачить как знаменитый «человек–паук». Он ведь все равно рано или поздно разобьется, так как гена против его выкрутас пока нет.

В четвертых, не забывайте о предельно рационалистической системе пользования ресурсами у насекомых.

В пятых, вы и без меня привыкли говорить, что вся жизнь природы едина, и довольно часто это повторяете. Беда в том, что при произнесении этих слов большинство вообще не задумывается над смыслом того, что он говорит. Это звучит примерно как русское «о кей», ибо даже американцы не знают, что это такое, и я вынужден был это им объяснять в большом куске специальной статьи.

И, наконец, я не претендую на исчерпание предмета в связи с окончательным и бесповоротным установлением истины. Я просто размышляю на мотивы и, надеюсь, что это кому–нибудь поможет.

Интеллекто–инстинкт

Первоначально я назвал эту статью «Инстинкто–интеллект», а потом, подумав, переставил слова, ибо не инстинкт, а интеллект первичен, что видно даже в неживой природе, изучаемой в кристаллографии (см. предыдущую мою работу «Любовь и магия»), где любовь и разум идут рука об руку и почти – синонимы.

Объем сознания

Не знаю как в других языках, но в русском слово объем в смысловом отношении – одно из самых удачных. И если бы у нас было столько же рук, сколько у Шивы, то оно было бы еще удачнее. Ибо две руки все–таки не достаточно точно характеризуют третье измерение. Для этого надо двумя руками еще и повертеть, показывая, как вы обнимаете, например, снежный ком: с боков, сверху вниз и немного наискосок

Главное в объеме (обнимании) то, что руки конечны, хотя можно представить их и немного подлиннее. Бесконечно длинные руки представить тоже можно, тогда в объем войдет весь мир, вся Вселенная, и это здорово напоминает непонятного бога. И потому, что это невозможно представить физически, так как за любой длины руками еще что–то должно быть, примерно как за самой последней стенкой. И потому, что у размера бога как бы нету конца в большую сторону.

Но и бесконечно малые руки представить можно, короче которых наподобие электрона еще есть, какие–нибудь кварки или нейтрино. Тут тоже физическое представление дает сбой и как бы застопоривается. Но, вообще говоря, физическое представление есть ничто другое, как сравнивание с тем, что мы видим или чувствуем другими своими органами, включая расширяющие и сужающие возможности этих органов изобретениями типа очков и телескопа в одну сторону, и микроскопа и синхрофазотрона – в другую. Сравнить Вселенную и «кирпичик» нейтрино с чем–нибудь известным мы не можем, отсюда и тупик физическому представлению. По аналогии конца богу нет и в меньшую сторону. Хотя публику эта меньшая сторона не особенно интересует.

Поэтому самые умные из церкви и сказала нам, что бог необъятен, вернее – безобъемен. И на этом поставили точку, слегка надавив на нас, что соваться в этот вопрос бесполезно. А если он безобъемен, то науке – есть конец. Но ученые, да и вообще все думающие люди, не хотят с этим смириться, ведь им, опять же, из личного физического опыта известно, что, если постараться, все находит свое разрешение. Но есть ученые терпеливые и нетерпеливые. Нетерпеливые, потыкавшись, насколько хватало терпения, в изучение вопроса, примкнули к церковникам и угомонились. Терпеливые – продолжают искать, в том числе и более логического бога. Я себя отношу к терпеливым.