Карл Май - Через пустыню

• Название: Через пустыню
• Автор: Карл Май
• Издательство: ТЕРРА‑Книжный клуб
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00150-9, 5-275-00148-7

Роман Карла Мая «Через пустыню» входит в «восточный» цикл и описывает опасные приключения путешественника и его находчивого проводника, наполненные красочным колоритом загадочного Востока.

---

— С убийством не шутят!

— Но шутят с человеком, а ты — человек. И ты полагаешь, что он застрелил проводника Садика?

— Да.

— Ты был при этом?

— Разумеется.

— И видел это?

— Очень четко. Хаджи Халеф Омар — тоже свидетель.

— Ну ладно, стало быть, он подстрелил проводника. Хочешь ли ты на этом основании сказать, что он убийца?

— Без сомнения.

— А если он совершил кровную месть? Разве в твоей стране нет кровной мести?

— Нет.

— Так я скажу тебе, что человек, совершающий кровную месть, никогда не бывает убийцей. Ни один судья не осудит его. Только те, к роду которых принадлежал убитый, имеют право на его преследование.

— Садик его не обижал!

— Значит, его обидело племя, к которому принадлежал Садик.

— И это не так. Векиль, хочу тебе сказать, что я не имел никаких дел с этим Абу эн-Насром, которого вообще-то зовут Хамд эль-Амасат, а до того он носил еще какое-то армянское имя. Я не имел с ним дел, пока он не трогал меня. Но он убил проводника Садика, у которого есть сын, Омар бен Садик, и именно этот человек, как ты только что объяснил, имеет право на жизнь убийцы. Так что улаживай это дело с ним, но позаботься также и о том, чтобы мне этот негодяй больше не попадался на глаза, иначе я сам с ним рассчитаюсь!

— Сиди, теперь твоя речь источает мудрость. Я поговорю с Омаром, который должен его освободить, а ты будь моим гостем столько времени, сколько тебе понравится.

Он поднялся и пошел во двор. Я знал, что все его усилия договориться с Омаром напрасны. Действительно, через некоторое время он вернулся мрачнее тучи и остался молчаливым даже тогда, когда внесли поджаренного на вертеле барана, которого приготовили умелые и хорошенькие пальчики его жены. Я и Халеф храбро набросились на еду, и как раз в тот момент, когда векиль сказал мне, что Омар должен получить свой обед во дворе, ибо ему нельзя отходить от своего пленника, снаружи раздался громкий крик. Я прислушался. Крик повторился: «Эфенди, на помощь!»

Этот призыв относился ко мне. Я вскочил и выбежал из дома. Омар лежал на земле и боролся с солдатами. Пленного не было видно. У другого выхода стоял негр и злорадно ухмылялся.

— Вперед, сиди… скачи туда!

В три прыжка я выскочил из дома и увидел, как Абу эн-Наср исчезает между пальмами. Он мчался на скаковом верблюде, имевшем, кажется, очень приличный шаг. Я сразу все понял. Векиль не добился успеха в переговорах с Омаром, но он хотел спасти Абу эн-Насра. Он отдал африканцу распоряжение привести верблюда, а солдатам приказал схватить Омара и развязать пленника. Одиннадцать героев отважились напасть на одного, и заговор удался.

Правда, они дорого заплатили за свою удачу. Омар пустил в ход свой нож, и когда я раскидал узел из сплетенных тел, то увидел у многих солдат кровоточащие раны.

— Он удрал, сиди! — задыхался от ярости и негодования молодой проводник. — Накажи здесь этих мерзавцев, эфенди, а я буду охотиться за беглецом!

— Ему оседлали скакового верблюда.

— Все равно я его настигну!

— У тебя нет лошади!

— Сиди, у меня здесь друзья; они одолжат мне благородное животное, а также дадут в дорогу фиников и сосуд с водой. Прежде чем он исчезнет за горизонтом, я пойду по его следу. Ты также найдешь мои следы, если захочешь пойти за мной. — И он умчался.

Халеф все видел и помогал мне освобождать Омара из рук солдат. Он тоже пылал гневом.

— Почему вы отпустили этого убийцу, собаки, потомки мышей и крыс?

Он еще долго продолжал бы поливать их ругательствами, если бы во дворе не появилась Мерсина. Она была снова укутана в покрывало.

— Что случилось? — спросила она меня.

— Твои солдаты напали на моего проводника…

— Ах вы негодяи, мошенники! — закричала она, топнув ногой и высвободив из-под покрывала кулаки.

— И освободили пленника…

— Ах вы плуты, обманщики! — продолжала она и, по всей видимости, собиралась броситься на них.

— По приказу векиля, — добавил я.

— Векиля? Червяк! Непослушный, никчемный, упрямец! Сейчас я ему задам, и немедленно!

Она повернулась и направилась, переполненная гневом, к селямлыку.

Глава 3 В ГАРЕМЕ

В полуденный час, когда светило в Египте заливает землю своими жаркими лучами, каждый, кого дела не гонят наружу, стремится спрятаться под сенью собственного жилища, пытаясь хоть там обрести прохладу и покой.

Вот и я лежал на мягкой кушетке в снятой мною квартире, потягивал пахучий мокко [42] и наслаждался ароматом пряного джебели [43], которым была набита моя трубка. Толстые стены без окон на улицу защищали от солнечного жара, а дырявые глиняные сосуды, через стенки которых равномерно вытекала нильская вода, настолько увлажняли духоту в помещении, что я почти не ощущал обычной при полуденном зное усталости.

Внезапно снаружи раздался звонкий голос моего слуги Халефа-аги.

Да, мой бравый маленький Халеф стал агой [44]. И кто же дал ему этот титул — спросите вы? Смешной вопрос! Кто же иначе, как не он сам!

Через Триполи и оазисы Куфра мы приехали в Египет, посетили Каир, который египтяне называют просто-напросто эль-Миср (Столица) или еще милее — эль-Кахира (Победоносный), поднялись вверх по Нилу, насколько это позволили мои ограниченные средства, а потом сняли для отдыха апартаменты. Я бы с удовольствием находился там все время, если бы роскошный диван и все ковры не были густо усыпаны готовыми к действиям кусачими созданиями, а именно блохами.

Снаружи раздался звонкий голос слуги Халефа-аги, вызвавший меня из мечтаний:

— Что? Как? Кого?

— Эфенди! — робко ответили ему.

— Ты хочешь побеспокоить эфенди, важного господина и учителя?

— Я должен поговорить с ним.

— Как это «должен»?! В то время, когда он отдыхает? Может быть, черт — Аллах, защити меня от него! — наполнил твою голову нильским илом, так что ты перестал понимать, что такое эфенди, человек, которого Пророк наполнил мудростью, и он может все, даже воскрешать мертвых, если они только поведают ему, отчего умерли!

Не стану скрывать, что здесь, в Египте, мой Халеф стал совершенно иным! Он преобразился в весьма гордого, до отвращения грубого и ужасно хвастливого человека, а это на Востоке говорит о многом.

В странах утренней зари каждый немец слывет великим садовником, каждый иностранец — хорошим стрелком или знающим врачом. На беду мне в Каире как раз попала в руки старая, полузаполненная гомеопатическая аптечка. Я испытывал ее на многих: у знакомых и у чужих людей, выдавая по пять крохотных, как зернышки, таблеток для сохранения мужской потенции. Потом, во время поездки по Нилу, я давал матросам на кончике ножа молочный сахар от всевозможных недомоганий и с неслыханной быстротой получил репутацию врача, состоящего в союзе с шайтаном, который, мол, может оживить мертвого всего лишь тремя зернышками проса.

Эта слава пробудила в Халефе разновидность мании величия, которая, однако, не мешала ему, к счастью, быть вернейшим и внимательнейшим слугой.

Среди прочего он купил на свои ограниченные средства плетку из бегемотовой кожи. Без этой плетки он себя просто не мыслил. В Египте Халеф бывал и раньше; он уверял меня, что без плетки здесь и на улицу выйти невозможно. Плетка наделает значительно больше дел, чем вежливость или деньги, которых у меня, разумеется, было вовсе не так уж много.

— Храни Бог твою речь, сиди, — снова услышал я голос просителя, — но я непременно должен увидеть твоего эфенди, великого врача из Франкистана [45], и говорить с ним.

— Сейчас это невозможно.

— Это очень нужно, иначе бы хозяин меня не послал.

— А кто твой хозяин?

— Богатый и могущественный Абрахим-Мамур, да ниспошлет ему Аллах тысячу лет жизни!

— Так скажи мне, сиди, что мне следует сделать, чтобы попасть к знаменитому врачевателю?

— Разве ты никогда не слышал о серебряном ключе, который открывает жилища мудрых?

— Я захватил этот ключ с собой.

— Так отпирай.

Я напряженно вслушивался, пока не уловил звон пересыпаемых монет.

— Всего пиастр? [46] Человек, я скажу тебе, что дыра в замке больше твоего ключа; он не подходит, так как слишком мал.

— Я смогу сделать его побольше.

Снова зазвенели монеты, вроде бы серебряные. Я не знал, смеяться мне или гневаться. Этот Халеф-ага стал настоящим пройдохой.

— Три пиастра? Хорошо. Теперь по крайней мере можно спросить, чего ты хочешь от эфенди.

— Он должен пойти со мной и взять с собой волшебное лекарство.

— Прекрасно! Итак, кто же болен?

— Жена моего хозяина.

— Я не могу этого позволить.

— Почему?

— Мой хозяин чтит Коран и презирает женщин. Прекраснейшая из женщин кажется ему скорпионом на горячем песке.

С каждой минутой мне приходилось все больше признавать талант Халефа-аги, хотя я, разумеется, испытывал большое желание пройтись по его собственной спине бегемотовой плеткой. Тем временем я услышал голос просителя: