Карл Май - Через пустыню

• Название: Через пустыню
• Автор: Карл Май
• Издательство: ТЕРРА‑Книжный клуб
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00150-9, 5-275-00148-7

Роман Карла Мая «Через пустыню» входит в «восточный» цикл и описывает опасные приключения путешественника и его находчивого проводника, наполненные красочным колоритом загадочного Востока.

---

— Оторваться от противника, позвать помощь! — заорал онбаши, который раньше всех обрел дар речи.

Его сабля стала ему помехой, он отбросил ее и помчался к выходу; остальные последовали за ним. Там уже стоял храбрый Халеф с ружьем на изготовку.

— Назад! Всем остаться на месте! — крикнул он подбегавшим солдатам.

Ошеломленные, они повернулись и разбежались в разные стороны, стараясь спрятаться по углам.

Омар тоже выхватил свой нож и стоял с мрачным видом, готовый вонзить его в сердце Абу эн-Насра.

— Ну, ты не умер? — спросил я векиля.

— Нет, но ты хочешь убить меня?

— Это зависит от тебя, о средоточие правосудия и мужества. И уверяю тебя, что твоя жизнь висит на тонюсеньком волоске.

— Что ты хочешь от меня, сиди?

Прежде чем я ответил, раздался исполненный страха женский крик. Я оглянулся и заметил маленькое тучное существо, которое крайне поспешно, как шарик, накатывалось на нас.

— Стой! — визгливо кричала она. — Не убивай его! Это мой муж!

— Да, это моя жена, Роза Кбилли, — кряхтя, подтвердил наместник.

— Как ее зовут?

— Меня зовут Мерсина, — сообщила она.

— Благодарю тебя, солнце Джерида, — польстил я ей. — Если ты пообещаешь мне, что векиль будет сидеть спокойно, его никто не обидит.

— Он превратится в соляной столп, я тебе это обещаю!

— В таком случае он может благодарить твою миловидность.

Векиль выпрямился, слегка постанывая, но покорно оставался в сидячем положении. Мерсина внимательно оглядела меня с ног до головы, а потом спросила по-дружески:

— Кто ты?

— Я немей, чужестранец, родина которого лежит далеко за морем.

— Немей — очень умные, очень храбрые и очень вежливые люди. Это я уже слышала, — заявила она. — Добро пожаловать к нам! Однако почему ты связал этого человека? Почему от тебя бежали наши солдаты? И почему ты хотел убить могущественного наместника?

— Я связал этого человека, потому что он убийца.

— Ты получишь правосудие!

Тут мною овладело убеждение, что женская туфля на Востоке обладает той же волшебной силой, как и в западных странах. Векиль увидел, что его авторитет под угрозой, и сделал попытку вновь восстановить его:

— Я праведный судья и буду…

— Ты будешь молчать! — приказала она ему. — Ты знаешь, что мне известен этот человек, который называет себя Абу эн-Наср, хотя должен был бы прозываться Абу эль-Ялани, отец лжецов. Это он виновен в том, что тебя послали в Алжир, хотя ты мог стать мюльазимом; он виновен в том, что потом ты приехал в Тунис и здесь был погребен в одиночестве. Как только он появляется здесь, ты всегда вынужден делать что-то приносящее тебе вред. Я ненавижу его и ничего не имею против, если этот чужестранец убьет его. Он заслужил такой конец!

— Его нельзя убить. Он находится в тени падишаха!

— Заткнись! Ну да, он находится в тени падишаха, а этот чужестранец находится в тени жены наместника, в моей тени, слышишь? А кто находится в моей тени, того никто не может погубить. Вставай и следуй за мной!

Векиль поднялся; она направилась к выходу, и он уже собрался последовать за своей женой. Это не входило в мои планы.

— Стой! — приказал я ему, еще раз ухватив за шиворот. — Ты останешься здесь!

Тогда Мерсина обернулась.

— Разве ты не сказал, что хочешь освободить его? — спросила она.

— Да, но при условии, что он останется на этом месте.

— Но не может же он сидеть здесь целую вечность!

— Ты права, о жемчужина Кбилли, но в любом случае он останется здесь так долго, пока дело не будет разрешено.

— Оно уже разрешилось.

— Каким образом?

— Разве я тебе не сказала, что ты желанен в нашем доме?

— Верно.

— Значит, ты стал нашим гостем и можешь жить у нас со своими людьми так долго, пока тебе не захочется снова покинуть нас.

— А Абу эн-Наср, которого ты назвала Абу эль-Ялани?

— Он останется твоим, и ты можешь сделать с ним все, что захочешь.

— Это верно, векиль?

Он медлил с ответом, но строгий взгляд его госпожи вынудил наместника выдавить из себя:

— Да…

— Ты клянешься мне в этом?

— Клянусь.

— Клянешься Аллахом и его Пророком?

— Я должен поклясться? — спросил он свою мадам, Розу Кбилли.

— Должен! — ответила она весьма решительно.

— Тогда клянусь Аллахом и его Пророком!

— Ну, теперь он может идти со мной? — спросила она меня.

— Может, — ответил я.

— Ты последуешь за нами и отведаешь за нашим столом барашка и кускус.

— А есть у тебя местечко, в котором можно надежно припрятать Абу эн-Насра?

— Нет. Привяжи его к стволу пальмы вон там, у стены. Он не убежит от тебя, потому что я прикажу охранять его нашим воинам.

— Я сам его постерегу, — ответил вместо меня Халеф. — От меня он не убежит. Он заплатит своей смертью за жизнь моего отца. Мой нож будет таким же острым, как и мой глаз.

С тех пор как он был связан, убийца не произнес ни слова, но его глаза зловеще сверкали, когда мы привязывали его к пальме.

Я действительно не намерен был лишать его жизни, но он попал под законы кровной мести, и я знал, что Омар не удовлетворит мою просьбу о снисхождении. За кровь надо платить кровью. Для меня, несмотря ни на что, лучшим выходом было бы, чтобы Абу эн-Наср улизнул — разумеется, без моего ведома. Но пока я стоял на его пути, пока он находился в моей власти, я должен был рассматривать пленника как врага и убийцу, следовательно, и обходиться с ним соответственно. Конечно, он бы меня не пощадил, имей я несчастье попасть в его руки.

Итак, я оставил его под присмотром Омара и отправился в селямлык. По дороге мой маленький слуга спросил меня:

— Ты сказал, что этот человек не мусульманин. Это верно?

— Да. Он армянин, и значит, христианин, но там, где это выгодно, выдает себя за магометанина.

Мы вошли. Векиль уже нас ожидал. Выражение его лица, с каким он встретил нас, даже отдаленно не напоминало дружеское.

— Садись! — скорее пробормотал, чем проговорил он.

Я подчинился его приглашению, усевшись очень близко от него, тогда как Халеф занялся курительными трубками, которые к тому времени уже подготовили в углу комнаты.

— Почему ты захотел увидеть лицо моей жены? — начал беседу векиль.

— Потому что я — франк, европеец, и привык постоянно видеть лицо того человека, с которым я говорю.

— У вас плохие обычаи! Наши женщины прячутся, а ваши выставляют себя напоказ. Наши женщины носят одежды, длинные сверху и короткие снизу; ваши — короткие сверху, длинные снизу, а часто — короткие и сверху и снизу одновременно. Разве вы встречали у себя когда-нибудь наших женщин? А ваши девушки приезжают к нам. Зачем?

— Векиль, и такое гостеприимство ты мне предлагаешь? С каких это пор стало обычаем встречать гостя оскорблениями? Мне не нужно ни твоего барашка, ни твоего кускуса, я лучше пойду на двор. Следуй за мной!

— Эфенди, прости меня! Я хотел только сказать тебе, что думал, но я не хотел тебя обидеть.

— Кто не хочет обижать собеседника, не должен то и дело говорить, о чем он думает. Болтливый человек подобен разбитому горшку, который никому не понадобится, потому что ничего не сохранит.

— Садись-ка опять со мной и расскажи, где ты встретил Абу эн-Насра.

Я выдал ему обстоятельный отчет о наших приключениях. Он молча выслушал, а потом покачал головой:

— Итак, ты полагаешь, что он убил купца в Блиде?

— Да.

— Но ты сам не видел.

— Это мой вывод.

— Один Аллах может делать выводы, потому что он всеведущ, а мысль человека подобна всаднику, которого непокорная лошадь несет туда, куда он вовсе не хочет скакать.

— Только лишь Аллах может делать выводы, потому что он всеведущ? О векиль, твой дух утомлен большим количеством баранины и кускуса, съеденных тобой! Именно потому, что Аллах всеведущ, он не нуждается в выводах. Их делает тот, кто ищет итог своих размышлений, не зная его заранее.

— Я слышал, что ты ученый, посетивший много школ, потому-то ты говоришь никому не понятными словами… А еще ты считаешь, что он убил человека в Вади-Тарфои?

— Да.

— Ты был при этом?

— Нет.

— Стало быть, это тебе рассказал мертвец?

— Векиль, бараны, которых ты ел, и те соображали, что мертвый не может говорить.

— Эфенди, теперь ты сам стал невежливым! Итак, ты не был при этом, и мертвый не мог тебе ничего сказать. Откуда же ты тогда знаешь, что Абу эн-Наср убийца?

— Я сделал такой вывод.

— Я уже сказал тебе, что такие мысли под силу лишь Аллаху!

— Я видел след убийцы и шел по нему, а когда я встретил Абу эн-Насра, он хотел убить меня.

— Если ты нашел след, это еще не доказательство того, что ты отыскал убийцу, потому что еще никто не убивал человека следами. А заявление, что Абу эн-Наср хотел убить тебя, не введет меня в заблуждение. Он — шутник, и в мыслях у него были только шутки.

— С убийством не шутят!

— Но шутят с человеком, а ты — человек. И ты полагаешь, что он застрелил проводника Садика?