Михаил Алексеев - Грозное лето

• Название: Грозное лето
• Автор: Михаил Алексеев
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2005
• ISBN: 5-9533-0719-5

Роман известного российского писателя, ветерана Великой Отечественной войны Михаила Алексеева "Солдаты" рассказывает о разведчиках. В нем есть все: и увлекательный сюжет, и глубокая достоверность, а главное - берущая за сердце правда о войне, о тех ее страницах, которые малоизвестны, забыты, ушли в тень вместе с безвестными героями.

---

И начальник госпиталя уступил.

Как ее... эту вашу дивизию... э... зовут? - проворчал он в свои обвисшие, как у Пинчука, усы и позвал писаря.

– Значит, так, - начал Сенька с великим удовольствием. - Пишите: Гвардейская Красноградская ордена Ленина, дважды Краснознаменная...

Но начальник госпиталя охладил Сеньку.

– Номер какой? - равнодушно спросил он.

Сенька сообщил номер дивизии. Затем, взяв направление, пробкой вылетел из госпиталя и помчался к регулировочному пункту.

Недалеко от линии фронта он покинул машину, свернул на проселочную дорогу, закурил и торопливой легкой походкой пошел в свою дивизию. Гонимые ветром перекати-поле перебегали ему дорогу. Кое-где Ванин шагал прямиком, сокращая путь. Откуда-то выскакивали сонные зайцы, стлались над зеленым ковром озими, которая, чуть прихваченная заморозком, хрустела под ногами бойца. Кое-где попадались трупы немецких солдат. С них неслышно снимались древние вороны и улетали на другое место. Встречались также брошенные врагом автомашины и бронетранспортеры с кучами пулеметных лент и рыжими солдатскими ранцами в кузовах. Сенька по привычке подходил к машинам. Однако за последнее время к трофеям он сильно охладел. Сейчас он прихватил только из одной машины немецкий автомат с запасом патронов, сказав при этом:

– Ковпаку пригодится.

Сенька почему-то был глубоко убежден, что все трофейное оружие обязательно отправляется к партизанам, орудовавшим в тылу врага.

Проверив исправность подобранного оружия, Сенька зашагал дальше. Вскоре он повстречался с одним красноармейцем. Тот бежал с каким-то поручением в штаб корпуса. Ванин спросил его, как всегда спрашивают в таких случаях встречающиеся фронтовики:

– Из какого хозяйства, пехота?

Боец, немного помявшись, назвал номер соседней дивизии. Сенька тоже не стал секретничать.

– Знаю вашу дивизию, - сказал боец улыбаясь.- Это ведь про нее говорят: "Мимо-Харьковская, возле-Полтавская, около-Кременчугская, Непромокаемая, Непросыхаемая..."

Сенька возмутился:

– Знаешь что, ты, краснобай!..

Но у солдата была такая пребезобидная физиономия, что Сенька сразу заметно остыл:

– Ну вот что, непросыхаемый, пока я тебя не изувечил, иди своей дорогой! Иди, иди, не то отмолочу и плакать не разрешу! - серьезно добавил он.

Но, отойдя от бойца, Сенька вдруг рассмеялся. Понравилось ему это "Непросыхаемая, Непромокаемая". Большая правда была в этих словах. В самом деле, за всю войну дивизия, в которой служил Сенька, ни разу не отводилась на переформирование. На переднем же крае ее редко сменяли. А если сменяли, то вовсе не затем, чтобы отводить на отдых, а для переброски на другой, более тяжелый, хотя часто малозаметный участок фронта.

– "Непромокаемая, Непросыхаемая!.." Придумают же, черти! - завидовал Сенька солдатскому остроумию, убыстряя и без того бойкий шаг.

Ему встретился еще один красноармеец, помоложе первого. Опытным взором бывалого солдата Сенька оценил: зелен, из новичков... и ватные брюки сползают, тонкозадый еще.

Солдат оказался из "хозяйства" Сизова. Они присели на пеньке, завернули папироски. Ванин нe вытерпел и попросил красноармейца сообщить полное наименование дивизии, втайне думая о том, не украсилось ли ее название каким-либо новым орденом или городом.

Но, кроме номера и гвардейского звания, красноармеец ничего больше не знал о дивизии. И Ванин вдруг почувствовал непреодолимое желание рассказать ему о боевых заслугах дивизии, как иногда хочется поведать все о своем большом и умном друге. Он вынул из вещевого мешка карту с пометками взятых ими населенных пунктов и стал рассказывать о всех походах, в которых участвовала дивизия, о том, как пришла к ней гвардейская слава, как на ее знамени засверкали орден Ленина и два ордена Красного Знамени.

– Вот тебе и Непромокаемая, Непросыхаемая!..- заключил он, обнимая одной рукой не понявшего последних слов бойца.

Сенька умолк. Он хотел еще что-то добавить значительное, но не хватило красноречия. Однако лицо его, ставшее вдруг не по-обычному серьезным, честное и лукавое солдатское лицо говорило лучше всяких слов. Оно светилось тем негасимым светом, который исходит только из глубины чистого и горячего сердца.

Ванин заметил в кармане красноармейца фронтовую газету. Не спрашивая разрешения, вынул ее, развернул и перво-наперво прочел "От Советского Информбюро".

– Неплохо, - заключил он.

Потом отыскал информацию о действиях союзников. Она была, как всегда, очень скудна.

– А ну, посмотрим, что они делают! Много ли ярдов отмахали? - и лицо его приняло дурашливое выражение. Прочел нарочито громко, словно декламируя: - "Продвижение войск союзников в Италии, Лондон. Штаб войск союзников в Северной Африке сообщает, что ввиду плохой погоды и произведенных противником разрушений на фронте английской 8-й армии операции ограничивались действиями патрулей". Ничего себе воюют. Штаб загорает где-то в Сахаре, а войска в Италии ждут, когда дождичек перестанет... А нам и плохая погода как будто впрок. Опять Первый Украинский больше ста населенных пунктов освободил вчера.

– Сравнил! Так то ж мы!.. - не выдержал красноармеец, которому, судя по выражению его лица, такое сопоставление показалось даже оскорбительным для Красной Армии.

Сенька не стал спорить со своим случайным собеседником.

– То, что они неважные вояки, давно всем известно, - охотно подтвердил он. - Но тут, дружок, если пораскинуть умом, другое вытекает: они, союзнички-то наши, черт бы их забрал совсем, не торопятся еще и потому, чтобы мы побольше повоевали с немцами да силы свои поистратили. А кончится война, они тут как тут: извольте-ка подчиниться нам - у нас сила сохранилась!.. - Сенька скорчил страшную рожу, пытаясь изобразить Черчилля, и ему, кажется, удалось это.-Дураки они!.. Разве сталь не становится прочней от огня! - закончил Ванин и, гордый, торжественный, начал прощаться с бойцом. - Ну, ладно, будь здоров, приятель! - весело сказал он, явно довольный тем, что повстречал такого горячего единомышленника в оценке поведения союзников.

Самой интересной, однако, была третья встреча. Идя прямиком, по бездорожью, Ванин вдруг заметил, как на поле шевельнулся сноп соломы. Почуяв в этом недоброе, он снял с плеча автомат и стал медленно и осторожно подходить к подозрительному месту. Вскоре он различил полу не в меру длинной потрепанной немецкой шинели и, надувшись, отчаянно крикнул:

– Хальт!.. Хенде хох!..

Сноп отлетел в сторону, и перед Сенькой предстал замурзанный, тощий и перепуганный фашист. Он послушно задрал вверх руки, глядя на Сеньку маленькими слезившимися глазами. Губы его, синие от холода, мелко дрожали.

– Какой же ты., жалкий!.. - сквозь зубы процедил Ванин, с величайшим презрением осматривая врага.

Коротким, привычным движением вскинул автомат. Подняв его на уровень побледневшего от безумного страха лица немца и вдруг вспомнив что-то, быстро опустил оружие. Гоняя под скулами желваки, Ванин прохрипел:

– Счастье твое, фриц!.. Попался бы ты мне в другом месте! - повесив автомат на плечо и показывая рукой в сторону Веселой Зорьки, он резко скомандовал: - Ком!.. Ком!.. Шнель, говорю, ну!..

Немец понял и послушно зашагал вперед, все время оглядываясь.

– Да не трону!.. Топай! Ишь как смерти-то боится!..

Перед этим Сенька обыскал пленного и нашел в его кармане небольшой лист бумаги, наполовину исписанный.

"Гуров переведет, что там написано", - решил он.

Ванину не хотелось возиться с немцем, но он все-таки довел его до Веселой Зорьки и сдал инструктору политотдела.

– "Языка" привел вам, товарищ капитан, из нашего тыла!..- сказал Сенька и, передав найденный в кармане пленника недописанный лист, попросил: - Переведите, товарищ капитан. Любопытно, что он там накропал...

Гуров перевел конец письма.

– "На всем пути отступления от Белгорода, - жаловался кому-то немец, - наша дивизия несла большие потери. Солдаты хотели как можно скорее перебраться на правый берег Днепра. Каждый считал, да и командиры в этом уверяли, что спасение возможно только там, за рекой. Офицеры говорили, что через этот водный рубеж не пройдет ни один русский солдат".

– Ишь ты - "не пройдет". А вот прошли! - выпуклые глаза Ванина загорелись. - Недаром генерал так торопил нас к Днепру. Знал наш комдив замысел фашистов!.. Значит, провалился ваш вал... а? Что жо ты молчишь?.. Эх ты, вояка! - Ванин энергично сплюнул и быстро распрощался с Гуровым. Уже у порога вспомнил: - А Бокулей где?.. Скоро, глядишь, до его Румынии дотопаем. Вот оно как обернулось!..

Выйдя от капитана, Ванин быстро отыскал свою роту. Его появление было встречено восторженно: скучно было разведчикам без Сеньки.

– А где Камушкин? - первым долгом спросил Ванин и закричал:-Рядовой Камушкин, ко мне!