Павел Парфентьев - Четвертый Крестовый поход. Миф и реальность

• Название: Четвертый Крестовый поход. Миф и реальность
• Автор: Павел Парфентьев
• Жанр: История

Привлекая широкий круг первоисточников и научных работ, автор подробно анализирует сложный ход событий IV Крестового похода (1202–1204), приведшего к захвату и разграблению Константинополя латинянами. Автор последовательно показывает, что расхожая мифологизированная «антикатолическая» версия событий не соответствует исторической действительности и обвинять в событиях 1204 г. Католическую Церковь на разумных основаниях невозможно.

---

Получив отказ от Папы, Алексей направляется к мужу своей сестры Ирины, Филиппу Швабскому, у которого встречает теплый прием. При дворе Филиппа созревает замысел помочь Алексею возвратить престол силами крестоносного войска. Филипп и Алексей направляют посольство к крестоносцам, которое застает их еще в Венеции, до отплытия к Задару.[146] Точное содержание первых переговоров нам неизвестно, однако Виллардуэн указывает, что бароны, возглавлявшие Крестовый поход, нашли Алексея невинно пострадавшим и дали предварительное согласие помочь ему возвратить себе принадлежавший ему трон.[147] Венецианцы, имея, как мы уже говорили ранее, напряженные отношения с Алексеем III, со своей стороны были весьма заинтересованы в том, чтобы на византийском престоле сидел лояльный к республике св. Марка император.

Первые переговоры с послами Алексея и обсуждения возможности похода к Константинополю происходят еще в присутствии легата Пьетро Капуано, который и сообщает о них Папе. В уже упомянутом письме Алексею III от 16 ноября, Иннокентий III пишет ему не только о визите царевича Алексея и об оказанном ему прохладном приеме. Папа также сообщает о том, что его просили направить Крестовый поход к Константинополю, на что он ответил отказом, несмотря на советы многих кардиналов.[148]

Здесь следует сделать еще одно маленькое отступление и показать, почему неверны мнения некоторых историков прошлого, полагавших, что, отказываясь от похода к Константинополю на словах, Папа в действительности тайно планировал его в сговоре с другими участниками или как минимум в намерении.[149] Можно показать, что, вопреки мнению М. А. Заборова, направление Крестового похода к Константинополю едва ли ослабило бы моральный престиж Римского Престола.

Дело в том, что в этот период не считалось чем-то ненормальным применение сил крестоносцев даже против политических противников папского престола. Корни такого использования крестоносного ресурса уходят, по видимому, во времена священных войн реформистских пап конца XI столетия. Уже в 1127 г. Папа Гонорий II, вероятно, объявил такой Крестовый поход против норманнского графа Сицилии Руджеро II.[150] В 1199 г. папа Иннокентий III использует силы крестоносцев против Маркварда Анвайлера[151] и его сторонников в Сицилии, которые сопротивлялись политике Святого Престола в Италии.[152] Таким образом, представлениям времени не противоречит в принципе использование военной силы крестоносцев против христиан, не подчиняющихся Церкви – и использование ее против христиан Греции, отвергающих власть Римской Церкви, не вызвало бы возражения современников. Если бы Папа Иннокентий III действительно желал направить поход на Константинополь, у него не было бы нужды скрывать это, и он мог бы сделать это достаточно прямо, без предполагаемых дипломатических ухищрений. И уж конечно, последнее, о чем он мог думать – так это то, какое впечатление его политика и решения произведут на русских православных авторов XX–XXI в. Тем не менее, это не было сделано (причины чего мы уже разобрали выше), и поход на Константинополь был запрещен. Как уже указывалось, Папа Иннокентий, запрещая перед взятием Задара крестоносцам под страхом отлучения нападать на любой христианский город, уже знает о возможности решения направить поход к Константинополю – и, таким образом, в своем запрете имеет в виду также и византийскую столицу.[153]

После взятия Задара (и прибытия Бонифацио Монферратского[154]) в лагере крестоносцев вновь появляются послы Филиппа Швабского и царевича Алексея с весьма заманчивыми предложениями: «Прежде всего, коли угодно будет Богу, чтобы вы возвратили царевичу его наследие, он поставит всю империю Романии[155] в подчинение Риму, от которого она некогда отложилась. Далее, он знает, что вы поизрасходовались и что вы обеднели; и он даст вам 200 тыс. марок серебра и провизию для всей рати, малым и великим. И он самолично отправится с вами в землю Вавилонскую[156] или пошлет туда своих послов, коли вы сочтете это за лучшее, с 10 тыс. ратников за свой счет; и он будет оказывать вам эту службу один год. А все дни своей жизни он будет держать в Заморской земле на свой счет 500 рыцарей».[157]

Эти предложения действительно выглядели весьма привлекательно. С одной стороны, трудно было сомневаться в том, что (взятое вне связи с целью похода и крестоносными обетами) дело было весьма благим – ведь речь шла о восстановлении на престоле законной власти и низвержении жестокого узурпатора. Во-вторых, для войны в Святой Земле нужны были средства, которых не хватало – немалые средства нужны были и для погашения долга перед Венецией. Наконец, царевич обещал устранить греческую схизму и восстановить единство греческих Церквей с Римом, да и поддержать крестоносное войско 10.000 воинов – существенная помощь. Надо заметить, что Алексей, как кажется, конечно знал о невыполнимости своих обещаний – но об этом отнюдь не подозревали крестоносцы. В расхожих тогда на Западе представлениях Константинополь был одним из богатейших городов мира. Бароны не сомневались в платежеспособности царевича Алексея. По большому счету, особого выбора у них не было, они понимали, «что не могут двинуться ни в Вавилон, ни в Александрию, ни в Сирию, ибо у них нет ни съестных припасов, ни денег, чтобы отправиться туда <…> И они сказали, что никак не могут двинуться дальше, а если и двинутся туда, то ничего там не достигнут, потому что у них нет ни съестных припасов, ни денег, которыми смогли бы продержаться».[158]

Последовало горячее обсуждение. Противники похода к Константинополю имели серьезные возражения против предложенного плана: «И говорил аббат де Во из ордена цистерцианцев, и говорила та часть, которая хотела распадения войска; и они сказали, что ни в коем случае не согласятся, потому что это значило бы выступить против христиан, а они отправились совсем не для того и хотят идти в Сирию».[159] Оппоненты возражали им, что без необходимых средств поход был бы бесполезен и настаивали на необходимости получения помощи от царевича Алексея, после выполнения его просьбы. Различались и мнения духовных лиц: «Аббат Лоосский,[160] муж весьма святой и праведный, а также и другие аббаты, которые держали его сторону, проповедовали и взывали к людям о милосердии – во имя Бога удержать войско в целости и заключить это соглашение, ибо это такое дело, посредством которого лучше всего можно отвоевать Заморскую землю. А аббат де Во и те, кто держал его сторону, проповедовали и постоянно твердили, что все это зло и что надо бы отправиться в Сирию и содеять там то, что сумеют!».[161] В конце концов, дело было решено волевым давление Бонифацио Монферратского и нескольких других баронов. Предложение послов было принято.[162] Таким образом, крестоносцы собирались направиться к Константинополю по просьбе законного наследника византийского трона, чтобы за вознаграждение, необходимость в котором была велика, помочь ему восстановить его власть. Крестоносцы потребовали, чтобы царевич Алексей присягнул на святых мощах, что его обещания будут исполнены.[163]

Тем не менее, не все крестоносцы смирились с этим решением. Как и прежде, планы руководителей были сокрыты от основной массы крестоносного войска. Узнавая о них, многие смущались. Некоторые покидали войско, направляясь в Сирию. Аббат де Во (действия которого во всей этой истории можно рассматривать как олицетворение «римской» линии), Симон де Монфор,[164] Ангерран де Бов,[165] а с ними и многие другие рыцари, покинув войско и отказавшись от экспедиции к Константинополю, отправились в Венгрию.[166]

Однако, как мы помним, за разорение Задара крестоносцы попали под папское отлучение. По этому поводу надо было что-то делать.

Посольство в Рим и отношение Папы к возможности похода на Константинополь

«Тогда бароны переговорили между собой и сказали, что они пошлют в Рим к апостолику, ибо, как им было известно, он считал, что они совершили злое дело завоеванием Задара; и они выбрали послами двух рыцарей и двух клириков, таких, которые, полагали они, вполне подходят для этого посольства. Из двух клириков один был Нивелон де Кьерзи,[167] епископ Суассонский, а другой – мэтр Жан де Нуайон,[168] который был канцлером графа Бодуэна Фландрского;[169] а из рыцарей один был Жан де Фриэз,[170] а другой – Робер де Бов.[171] И они по установившемуся порядку поклялись на святых мощах, что честно выполнят посольское поручение и что вернутся в войско».[172]

В изложении такого апологета IV Крестового похода, как Виллардуэн, события выглядят весьма радужно. Во-первых, он вообще не упоминает о папском отлучении за взятие Задара. Посольство, если ему верить, отправляется, чтобы развеять «ошибочное» суждение Папы о том, что завоевание Задара было делом злым. Во-вторых, принято оно Папой, согласно его изложению, было весьма милостиво.[173] В действительности, однако, все обстояло далеко не так замечательно, как это хотел бы изобразить Виллардуэн.