Дион Форчун - Жрица моря

• Название: Жрица моря
• Автор: Дион Форчун
• Жанр: Ужасы и Мистика

В этом волшебном романе мы впервые встречаемся с героиней нескольких книг Форчун, бессмертной и вечно юной жрицей Изиды - Морган Ле Фэй. В одном из ее воплощений - спасшаяся из гибнущей Атлантиды жрица, в другом - сестра короля Артура, известная из легенд как фея Моргана, воспитанница волшебника Мерлина, фигурирующего в этой книге в качестве Лунного Жреца. Главный герой книги, от имени которого ведется повествование, - Уилфрид Максвелл, обыкновенный английский джентльмен из провинции, - становится благодаря своей любви к Жрице Моря одним из посвященных, Жрецом Солнца в возрожденной древней традиции.

---

— А что, мисс Морган все еще сохранила свои прелести? — спросила меня однажды сестра.

— Мне она представляется совершенно нормальной женщиной, — ответил я, — но Скотти считает, что она нравственно неустойчива.

Он в действительности так считал, хотя его подход отличался от подхода моей семьи.

После этого разговора они успокоились относительно моего отсутствия дома; фактически, я пропадал в форте ежедневно. Я заметил, что морской воздух самым чудесным образом влиял на мою астму, заметили это и они — так что сама Судьба играла мне на руку. Не то чтобы я слишком надеялся на эту темпераментную богиню — она всегда имела привычку сперва покровительствовать мне, а затем оставлять меня на произвол. Думаю, что это неизбежно там, где все знают друг друга; всегда найдутся браконьеры, которые неизбежно разгадают вашу загадку, даже если ваш двор будет укрыт от глаз самой лучшей изгородью. То, что ускользнет от глаза браконьеров — увидят влюбленные парочки, так что немногое пройдет мимо внимания этих двух типов людей, которые по самой природе своей обязаны зорко стоять начеку.

В конце концов, я пришел к выводу, что искренность является наилучшим проявлением осторожности в нашей округе, хотя у меня не было осознанного намерения лгать тем, кто интересуется чужими делами. Думаю, что это зародилось еще во время обучения в нашей местной академии для детей благородных джентльменов, где первое, чему учишься, и единственное, что вызубриваешь назубок, — это то, каким образом можно уйти от неприятностей, спрятавшись за собственное воображение. Будучи художником (как заметила мисс Морган), притом художником в гораздо большем количестве областей, чем ей казалось, я весьма преуспел и в этом. Будь я высокопоставленным господином — и все сложилось бы по-другому; но достичь благородства и власти без жертвенности возможно только с помощью значительных капиталов, а все наши средства были неразрывно связаны с семейным бизнесом. Удивительным было то, что сестре, бесчисленное количество раз называвшей меня лжецом, никогда не удавалось поймать меня на лжи, поскольку она, имея крайне ограниченное представление о человеческой натуре, всегда хваталась не за то.

До недавнего времени меня не слишком беспокоило, знают ли они что-нибудь о моих делах или нет, так как вновь обретенное покровительство защищало меня. Всю свою жизнь, пока Я не заболел астмой, я оставался маменькиным сынком. И лишь с приходом болезни я вырвался из оков. Говорят, что Божеское благословение стоит человеку весьма дорого, но в любом случае, наслав на меня трудноодолимое наказание, боги щедро наградили меня в другом. Могу сказать совершенна откровенно и положа руку на сердце — если бы мне пришлось выбирать между перспективами остаться астматиком либо маменькиным сынком, то испробовав обе доли, я предпочел бы первое. Моя семья тяжело восприняла то, что я начал посылать их к черту, — для них это было совершенно неожиданным поражением.

Все лето мы проработали в форте и, должен заметить, весьма успешно. Со стороны континента форт напоминал развалины аббатства, так как обновленные окна контрастировали с полуразрушенной кровлей. Крыша была почти плоской, чтобы уменьшить сопротивление ветру и одновременно обеспечить сток дождевой воды; почти вся покрывавшая ее некогда черепица давно ушла в область преданий. Но когда я покрыл ее тонкими каменными пластинами, наподобие котсуолдовского коттеджа, она приобрела весьма приятный вид.

К трем амбразурам для ружей теперь полукругом вели глубокие ступеньки; низкие балюстрады у амбразур были сплошь покрыты резными изображениями морских коньков и других причудливых обитателей моря. Я также устроил лестницу и проход до самого края мыса, снабдив их перилами, насколько это было возможно, дабы мисс Морган не повторила недавно предпринятую мной попытку соскользнуть в морскую глубину. Я также соорудил потрясающий воздушный балкончик с балюстрадами, выходивший к купальному пляжу — маленькой пещере с выходом на море, как раз с подветренной стороны вершины холма. Именно сюда прибрежные волны выносили невероятное количество плавника: я не думал, что мисс Морган когда-либо придется заботиться о доставке угля, во всяком случае, если она привыкла готовить на масле, а я на это надеялся. Когда придурковатому сыну было нечего делать, мы посылали его вылавливать и складывать плавник, дабы не вводить его во искушение, — будучи незанятым, он немедленно принимался устраивать костер из всего что ни попадя. Я собирался к приезду мисс Морган накопить изрядный запас сухого плавника, так как полагал, что моей Жрице Моря будет очень приятно, если по приезде ее встретит настоящий морской костер, — ведь так приятно смотреть на голубоватое пламя пропитанного солью дерева.

Заставив землекопов поработать на головокружительном повороте горной дороги, мне удалось лишить его значительной части таившейся в нем опасности; так что, хотя он все еще требовал осторожности, грузовики с мебелью миновали его благополучно, хотя дорога все равно вызвала у шоферов множество нареканий. Мисс Морган прислала супружескую пару для работы на ферме: это были уроженцы Корнуолла, могучего, даже квадратного телосложения — их рост, полнота и вес обозначались абсолютно одинаковыми цифрами. Было видно, что они оба не чаяли души в мисс Морган.

В их обязанности входило присматривать за фермой, а также навещать форт и делать там всю необходимую работу; по сей причине мисс Морган потребовала, чтобы я купил для них автомобиль, так как дорога от фермы до форта была неблизкой. Подбирать машину для этих целей нужно было осторожно, ибо от мистера Третоуэна нельзя было ожидать таланта водителя. Я знал, что думать о его способности переключить передачу — значило думать о нем слишком хорошо, — так что у него должна была быть возможность беспрепятственно преодолеть горную дорогу, но не быть возможности исчезнуть вместе с автомобилем. В конце концов я нашел древний завалявшийся «форд» на одном из местных виноградников, способный свернуть телеграфный столб; это был высокий, горбатый двухместный кабриолет с поднимающимся верхом, который они использовали только в хорошую погоду для защиты от солнца. Было просто уморительно наблюдать, как мистер Третоуэн, посадив свою супругу вперед, гордо трясся на своем автомобиле, не обращая внимания на ломающиеся вокруг кусты и ветки. Он обожал мчаться на безумной скорости в десять миль в час, сигналя кроликам. Ему нравилось сигналить. Вскоре мне пришлось купить ему новый клаксон, так как старый он быстро доконал. Быстрее он никогда не ездил, даже на ровной дороге; но он никогда не позволял себе и снижать скорость, особенно на поворотах; зрелище того, как он проходил тот самый головокружительный поворот на вершине холма со скоростью десять миль в час, заставляло кровь стынуть в жилах.

Вскоре они навели кое-какой порядок, хотя окончательная отделка оставалась за мисс Морган. Моя работа была выполнена, и я уехал из форта, заставив старого Биндлинга вновь забраться в свою телегу, ибо из телеграммы мисс Морган явствовало, что она собирается приехать сегодня в полдень, а значит, Биндлингу надлежало убраться отсюда за день до этого; но строители ничуть не изменились со времен Вавилонской башни, свалившейся им на головы, пока они продолжали разговаривать.

Она могла приехать единственным поездом, прибывавшим в Дикмаут в 5.15, а дорога до форта заняла бы не менее часа, так что поклявшись самому себе, что я уберусь из форта еще до ее приезда, я все же решил в последний раз окинуть взглядом сделанное. Я провел здесь практически все лето. До появления Третоуэнов я привозил еду с собой; затем они, появившись, готовили для меня, так что единственным ниспосланным мне облегчением была возможность провести ночь дома.

В последний раз окидывая взором сделанное, я почувствовал себя матерью, выпускающей ребенка в большой мир. Думаю, что из всех творческих людей лучше всего приходится писателям, потому что писатель не теряет свою книгу после опубликования, тогда как художнику приходится отдавать свою картину покупателю, и даже композитор зависит от интерпретации его произведения исполнителем. Что же до архитектора — то ему, бедняге, приходится вкладывать свою душу и находиться в бесконечном творческом поиске, чтобы создать нечто эпохальное, — и тут приходит покупатель, который непременно выкрасит все здание в розовый цвет!

Ничто не давало повода для беспокойства, и я совершенно расслабленно бродил вокруг форта, прощаясь с морскими коньками и прочими удивительными обитателями моря, вызванными к жизни моим воображением, как вдруг под сводчатым въездом в форт появился черный спортивный автомобиль, из которого вышла мисс Морган.

Я был настолько обескуражен, что не смог сдержать глупую улыбку до ушей и лишь выдавил: «Привет!», — что было явно не тем приветствием, которым лучшие агенты по недвижимости встречают своих клиентов.