Анатолий Алексин - Мачеха

• Название: Мачеха
• Автор: Анатолий Алексин
• Жанр: Современная проза

---

— Он очарователен… — прошептала я Кате. Она пожала плечами.

Мы сидели в третьем ряду — и было заметно, что знаменитость обратила на меня внимание.

Раскланиваясьё он мне подмигнул…

— Ты так раскраснелась! — с тревогой отметила Катя. — Не вздумай подмигивать ему в ответ!

— Знаешь, — продолжала я дышать Кате в ухо, — однажды я нашла у тебя давнюю-предавнюю фотографию Карузо… Он на него похож!

— Если очень пожелаешь себе это представить! — шёпотом же ответила она. — Можно даже вообразить, что он и поёт как Карузо.

Аплодисменты затягивались, — и у нас было время перешёптываться.

— Карузо был скромен, даже застенчив, а этот — профессиональный сердцеед. — Катя оберегала меня от сердцееда. «Уж не жалеет ли она, что мы пришли на концерт?» — сама себе задала я вопрос, не имевший ответа.

В конце концов, концерт начался. Кумир своим завораживающим баритонои исполнял арии из опер Моцарта, Чайковского, Верди, а на бис — популярнейшие романсы.

По реакции публики я поняла, что Моцарту далеко до романсов, что он просто до них не дорос. Тем усерднее Катя аплодировала классикам, мобилизуя и меня на преклонение перед ними.

Моцарта и Верди певец исполнял на их родных языках. Глаза сердцееда явно требовали, чтобы я оценила и его владение иностранными языками.

— А он не тебе подмигивает? Узнал и… — спросила я Катю.

— Исключается: он меня всегда игнорировал.

Я успокоилась.

— Согласись, что у него удивительной красоты голос! Словно создан по чьему-то властному художественному заказу… — отметила я Кате в ухо.

— Если б и душа его была такой же красоты, — ответила она. Плохо говорить о людях Катя воздерживалась. Но во имя моего «спасения» позволила себе исключение. Тем паче, что подмигиванием он давал понять: и душераздирающие романсы преподносит прежде всего мне.

— В следующий раз он преподнесет их какой-нибудь другой своей жертве. Но ты жертвой не станешь!

Такой наступательности предупреждений я от Кати еще не слыхала и не видала. В антракте она мне сообщила:

— Перед его выступлениями в фойе вывешивается — ты его не заметила — отполированный ящик с прорезью, а на нем такое предложение: «Все отзывы представлять в письменном виде с указанием имени, возраста и номера телефона. Желательно приложить фотографию. Чтобы можно было откликнуться…» Я, как видишь, выучила текст наизусть: чтобы «откликнуться» своим изумлением. Написать, что столь откровенных «заманиваний» под видом внимательности к зрителям еще не встречала… В давние времена несравненно большим триумфом пользовались блистательные теноры Иван Козловский и Сергей Лемешев. Поклонницы фанатично их осаждали. Но подобных «ящиков» для них не вывешивали, — от психопаток, наоборот, скрывались, прятались.

Антракт завершился. Закончилось и второе отделение. Подмигивания знаменитости продолжались до его последнего выхода на поклоны. В ответ на восторги зала… Я впервые ощущала себя женщиной.

Когда мы с Катей оказались на улице, я возбужденно спросила:

— У тебя есть бумага и ручка? Фотография у меня самой есть: приготовила её для приёмной комиссии медицинского института. — Отец задумал, чтобы я, как в своём сне, продолжила профессию мамы. Но я в тот вечер думала не о детях.

— После всего, что я тебе высказала по поводу ящика с прорезью, ты замыслила что-то в него опустить? Или, точней, до него опуститься?

Катя ни единого раза таким тоном со мной не общалась.

— Я влюбилась, Катюша. И напишу ему…

— Там, возле ящика, уже выстроились психопатки. В ту очередь я тебя не пущу!

— Он тебя игнорировал… А ты в ответ его достоинства игнорируешь? Что я болтаю! Совсем обалдела? Извини меня…

Катя сделала вид, что ничего не услышала. Тогда я продолжила:

— Такой талант не может соседствовать с плохим человеком.

— Бывало, увы, что великие служители искусству служили иногда и грехам. К примеру, «зелёному змию»… Не забывай, что я преподаю «теорию музыки» — и изучила биографии всех гигантов. Хотя слушателей своих теми негативными фактами не разочаровываю. — Катя вообще разочарованиям предпочитала очарования. И лишь в тот вечер — во имя спасения моего — она дозволила себе крайнюю резкость. — Ты же мамина копия… Но мама, услышав от тебя то, что услышала я, перестала бы улыбаться тебе с портрета. А так как я перед ней за тебя отвечаю, она бы перестала улыбаться и мне.

— Всё равно я пойду… Ты-то уж знаешь, что такое любовь! — упорствовала я.

— Не сравнивай примитивного бабника со своим отцом-однолюбом. Гениев можно прощать… в отличие от бывшего студента моего училища. Дарование его загадочно существует само по себе. Вне присутствия совести… Исполняет творения композиторов класса высочайшего и низменно ведет себя в перерывах между теми творениями. — Со столь гневной Катей я еще не была знакома.

— А я всё же…

— Только через мой труп!

Я испугалась. «Из-за меня умерла мама… Не хватает еще, чтоб и она, пусть только на словах…». Эта мысль меня отрезвила.

— Прости, Катя. Поедем домой…

Вечером, дождавшись отца, я с неукротимой уверенностью заявила, что отныне у меня две мамы: одна на Земле, а другая на Небесах. И что для обеих я дочь!

Отец не возразил, а, напротив, отреагировал одобряюще: «Спасибо тебе, Катюша, за нашу Лену!»

Но никогда и никому женою её по-прежнему не представлял. Катя считала, что это нормально.

Июль-август 2008 года.