Борис Алмазов - Я иду искать

• Название: Я иду искать
• Автор: Борис Алмазов
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1982

В этой приключенческой повести, посвященной славному юбилею пионерии, рассказывается о красных следопытах, о том, как разыскивая героев, ребята взрослеют, набираются знаний, становятся патриотами своей Родины.

---

— Ты — гений! — примирительно сказал «траурный» человек. — Ты ищешь себя. Только мой тебе совет: ты себя поскорее находи. Жизнь штука короткая… Где фотография? Так! — сказал он, взглянув на неё краем глаза. — Ну как тебя после этого называть? Я, конечно, могу предположить, что ты неграмотный, но, согласись, это сложно!

— В чём дело? — заволновался Сан Саныч.

— Ты, конечно, не стоглазый Аргус, но хоть свою родную газету, в которой ты служишь и жалованье получаешь, просматриваешь иногда? Так, для общего развития?

— В чём дело? — опять пробормотал Сан Саныч.

— Да опубликована эта фотография! Неделю назад опубликована! — И «траурный» человек, порывшись на столе, достал номер, в котором под заголовком «Отзовитесь» я увидел пионеров и танкистов.

— Саня! — В дверь просунулась кудлатая голова. — Вот ты где! Наконец-то! Давай к главному! Сейчас тебе фитиля вкрутят!

«Траурный» человек аккуратно закрыл за Сан Санычем дверь и подошёл ко мне.

— Отклики были? — спросил я. Но у меня получилось так тихо, что «траурный» человек переспросил:

— Что, что?

— Отклики… — Надо ж! Пока отец искал выход на нужного человечка, Эмлемба и компания опубликовали фото!

— Да нет! — сказал «траурный» человек. — И как подсказывает опыт, вряд ли будут. Ты лучше вот что мне скажи: как это получилось, что ты про публикацию не знал?

— Я болел, — прошептал я. — Задание нам дали до каникул, а я в каникулы болел…

— Так! — сказал он. — Ну, ты на ребят не сердись. Они сюда целой депутацией явились! Такой шум подняли! Вот вне всякой очереди их материал опубликовали! Наверное, на это весь порох у них и вышел… Ты не обижайся! Они не забыли тебе сказать — они отвлеклись!

Голова моя тяжело клонилась вниз.

— Как тебя зовут?

— Макаров. Шестой «а».

— Так. А меня — Георгий Алексеевич. Ну что ты! Они не специально! Или ты расстроился из-за того, что откликов нет? Да, брат, — сказал он, обнимая меня за плечи, — поиск — вещь тяжёлая… Ищешь, ищешь… И всё как в пустоту. Пишешь, пишешь… Но ты не расстраивайся! Ну-ка!..

Он достал из шкафа кастрюлю, вылил в неё из графина воду и сунул туда кипятильник.

— Чай будем пить!

У него всё так ловко получалось, что через пять минут я уже держал в руках жестяную самодельную кружку с чёрным от крутой заварки чаем.

— Эта кружка волшебная! — сказал Георгий Алексеевич. — Кто из неё чаю выпил, навсегда поисковиком станет «и будет пить чашу едину со други своя», как в старину говаривали. Не боишься? Это ведь, брат, ни днём, ни ночью покоя нет — волнения, беготня и работа, утомительная, неблагодарная… Нет, это я вру! Благодарная! Вот найдёшь сына матери и поймёшь, что годы мучений — ерунда!

— А вы находили?

— Я, брат, сам находный! Меня солдаты нашли! Знаешь, как меня звали, — Иван, потому что русский! Отчество дали в честь Суворова — Александрович, а фамилию дали — Победный! Я своего имени от голода не помнил!

— Так как же вы теперь Георгий Алексеевич?

— Вот на этом месте сидел замечательный человек! Святой человек! Он в поиске сердце надорвал! Сгорел как в огне. Сколько вокруг этого огня людей грелось. Да! — Георгий Алексеевич посмотрел на стол, где у него под стеклом лежала фотография какого-то старика. — Он разыскал моих родственников. Пятнадцать лет искал. Ты, между прочим, пьёшь чай из его солдатской кружки, так что теперь обязательно поисковиком станешь!

«Прямо! Разбежался! — подумал я. — Ещё чего не хватало! Теперь, когда от меня наконец все отстали… Подумаешь, сообразили в газете напечатать! Я это тоже сообразил! Если бы я знал, что без этого Сан Саныча можно было прийти, давно бы пришёл…»

— Откликов нет, — говорил Георгий Алексеевич. — Но зацепочка одна есть. Начнём копать?

Разве я мог ему сказать, что думаю? Вон его самого два раза нашли! Он, как маленький, верит, что кружка может быть волшебной.

— Смотри! — Он достал фотографию. — До войны фотоаппараты были большой редкостью, а эта фотография не любительская. Её делал профессионал. Причём не в ателье. Это — репортажный снимок. Я думаю, он был опубликован и подписан. А из подписи мы можем узнать фамилии и тех, кто на снимке, и того, кто снимал!

Тут я не выдержал:

— Ну, узнаем фамилии, и что? Вот стоят Иванов, Петров, Сидоров… ну и что? Их, может, тыща миллионов с такими фамилиями.

— Э, брат, — сказал Георгий Алексеевич. — Это уже кое-что. Тут ведь вот какая штука… — Он стал торопливо прихлёбывать остывший чай. — Жизнь человеческая бесследно не проходит. Вот сейчас эти трое — тень на бумаге, а ведь у них были отцы и матери, их кто-то любил, и они кого-то любили, кто-то писал им письма, ждал… Они и сейчас живут в чьей-то памяти, если, конечно, погибли. Жизнь человеческая не кончается со смертью, но лишь тогда, когда память канет в забвенье, — так наши предки говорили…

Может, и правда кружка была волшебной, потому что я посмотрел на «траурные» глаза Георгия Алексеевича, на его заваленный бумагами стол и неожиданно для себя сказал:

— Что делать надо?

Глава восьмая СТАРЫЕ ГАЗЕТЫ

— Дело, можно сказать, замечательное! Старые газеты просматривать. — Георгий Алексеевич стал по комнате ходить, и подпрыгивать, и руки потирать. — Я бы, знаешь, и сам с удовольствием, но текучка, текучка заедает… Значит, договоримся так: я отведу тебя в нашу библиотеку и там тебе дадут все ленинградские газеты за тысяча девятьсот тридцать девятый — тысяча девятьсот сороковой годы. Ты будешь их просматривать и искать нашу фотографию.

И вот я как заведённый в библиотеке после уроков ворочал огромные, громыхающие, будто жестяные, старые газетные листы. Работал я медленно. Наверное, можно было и быстрее, но мне нравилось читать. Ну, например:

«Режиссёр Сергей Эйзенштейн заканчивает съёмки нового фильма «Александр Невский» — в заглавной роли снимается артист-орденоносец Николай Черкасов».

Это кино старое-престарое! Там даже звук плывёт. Я его раз десять смотрел. Оно мне очень нравится, но я-то читал газеты того времени, когда его ещё не было… Его ещё только снимали.

Часто попадались фотографии Невского проспекта: по нему ехали автомобили, похожие на чемоданы, а по самой середине шёл трамвай, переполненный народом. Вроде Невский, вроде и не Невский! Милиционер в смешной форме регулировал движение, мальчишки в коротких штанах с пуговицами заглядывали прямо в объектив, тётеньки в шляпах-кастрюльках кутались в меховые воротники узких пальто с большими меховыми манжетами. Они торопились по Невскому мимо Гостиного двора…

У нас в школе есть стенд по истории: Ленинград в блокаде. Как раз на этом месте, где бегут-торопятся пешеходы, всего через полтора года будут лежать убитые.

Я подумал об этом, когда наткнулся на большое, набранное крупным шрифтом сообщение: «1 сентября 1939 года германские войска нарушили границы Польши». И тут же была напечатана карта. Я никогда такой не видел. Почти вся Европа была залита чёрной краской — Германия, Испания, Италия, Австрия, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Финляндия, Греция, Болгария — и всюду фашисты, фашисты, фашисты, и все против нас… У меня на руках сделалась гусиная кожа.

Я раньше говорил: «Это было до войны». И мне казалось, что это ужасно давно. До войны была революция, нашествие Наполеона, татаро-монгольское иго. И всё! А тут только один год мелькал передо мною на страницах газет, и тысячи событий рвались снарядами, грохотали оркестрами; люди смеялись, плакали, сходили с ума от горя на пожелтевших страницах.

«Воссоединение с Россией братского белорусского народа!» На плакате крестьянин в вышитой сорочке целует солдата в старой глубокой каске.

А на другой странице: «Открылся новый детский комбинат. Дети рабочих Невской заставы получили от рабочих в подарок сразу ясли, детский сад, школу и летнюю спортивную площадку. Быстрее растите сильными, крепкими, юные пролетарии!»

Я даже не могу сказать, какие мысли приходили мне в голову, но мне было как-то не по себе. Тревожно. Перед глазами мелькали газетные строчки, рябые фотографии.

«11 мая. ТАСС. Красная Армия, верная союзническому долгу, совместно с войсками Монгольской Народной Республики вступила в бои с японскими захватчиками…»

На фотографиях солдаты рыли окопы в абсолютно голой степи. Лётчики улыбались, стоя у маленьких тупоносых самолётиков.

Страшные снимки наших раненых, попавших к японцам в плен. Ничего не разобрать, видны только босые ноги.

Я листал газеты и читал, читал, хотя ведь это было совсем не обязательно читать. Даже совсем не нужно. Нужно было найти фотографию, если, конечно, она опубликована, переписать подпись, и всё… Но каждый день я бежал в библиотеку и снова, и снова листал газетные страницы. И мне было даже жалко, когда подшивка кончалась и нужно было ставить её на полку. Мне казалось, что там осталось ещё много интересных статей и фотографий, которые я просмотрел только мельком.