Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2007 #2

• Название: Журнал Наш Современник 2007 #2
• Автор: Журнал Современник
• Жанр: Публицистика

---

Вячеслав Михайлович Клыков принадлежал к той, к сожалению, редкой русской интеллигенции, которая, несмотря ни на что, строит Веру, строит Надежду, строит Любовь, которая пытается возвратить родной народ на истинные пути, чтобы он снова стал русским. И потому, будучи президентом Международного фонда славянской письменности и культуры, он делал огромное дело по возрождению в народе национального державного самосознания, а как скульптор ставил на Руси — и за пределами ее — памятники, чтобы русский человек шел от одного к другому, и вспоминал о прошлом, и задумывался о будущем величии России.

Надо ли уточнять, что в смутные 90-е годы делать это было чрезвычайно сложно. Одни говорили: зачем вообще нужны такие памятники так называемой новой (не русской! — по точному определению профессора Веселина Джуретича) России?! В это время над Россией всходила, щедро подпитываемая специфическим бизнесом, “звезда” Церетели. Другие восклицали: до памятников ли сейчас?! Что касается собратьев по творчеству, скульпторов, то далеко не все из них питали, да и сейчас питают, к Клыкову теплые чувства: одни — чужие по мироощущению и по отношению к России — принципиально не принимают его, другие, вроде бы свои, тоже были в претензии: мы нищенствуем, у нас нет заказов, а он обставил своими памятниками чуть ли не всю страну, начиная от Манежной и Славянской площадей в Москве.

Клыков не просто возводил монументы, он изменил представление о памятнике как таковом. Или, точнее сказать, вернул ему прежнее назначение. Памятники снова стали не отвлеченным элементом градостроительной архитектуры, а, если хотите, призывом — к памяти, к созиданию. Клыков обладал огромным даром предвидения. Его памятники вставали в городах и весях России, как потом оказывалось, на переломах новейшей отечественной истории, накануне судьбоносных для страны и народа событий и потом становились как бы реальными участниками этих событий; они, как путеводные маяки, указывали пути, по которым нужно идти.

Нужны ли памятники обворованной, нищей России? Клыков своим творчеством ответил на этот вопрос. Нужны, раз врагам России они так мешают. Раз их расстреливают, как расстреляли в постаменте памятника равноапостольным Кириллу и Мефодию на Славянской площади в Москве неугасимую лампаду, зажженную от Благодатного Огня из храма Гроба Господня. Раз их по ночам воровски убирают, как украинские самостийники ночью убрали памятник князю Владимиру в Херсонесе под Севастополем, зачислив его в ранг проклятых москалей. Нужны, раз их не дают ставить. Несмотря на то, что в свое время проект Клыкова победил на конкурсе, не встал в Москве на Поклонной горе его памятник Победы, вместо него воздвигли другой, некий каббалистический символ — тоже победы, только вот вопрос: кого и над кем?

Я принципиально сейчас не буду говорить о художественных достоинствах его произведений, и не только потому, что я не искусствовед, просто сегодня не это тема моего разговора. Несомненно, многие из памятников Клыкова — великие, как, например, памятники преподобному Сергию Радонежскому в Радонеже в Подмосковье и в городе Нови Сад в Сербии, как памятники святой великомученице Елизавете Федоровне в Марфо-Мариинской обители на Большой Ордынке и Ивану Алексеевичу Бунину в Орле. Особое место в творчестве Клыкова занимает памятник-звонница на Прохоровом поле, поставленный в 50-ю годовщину Победы в Великой Отечественной войне. Да, Клыков своим творчеством ответил на этот вопрос: нужны ли России памятники в эпоху нового Смутного времени, когда две трети ее населения находится за чертой бедности. Наверное, ни один из его памятников не оставил современников равнодушными — в самом прямом смысле этого слова.

И опять-таки я сейчас имею в виду не восторги или, наоборот, хулы искусствоведов или собратьев по творчеству. Творчество Клыкова — уникальный случай в отечественной, а может, и мировой истории. Вспомните, как вставал его памятник преподобному Сергию в Радонеже еще в советское время, в 1988 году, когда, казалось, еще ничто не предвещало катастрофы Советского Союза. Сотни, тысячи людей, несмотря на отмененные остановки электричек и автобусов, откровенные угрозы и тройное оцепление войск Московского военного округа, МВД и КГБ, пробирались окольными тропами к месту установки памятника; сам памятник был арестован под предлогом технической неисправности перевозящего его грузовика. Другой бы отступил, сдался, пошел на компромисс — другие отступали перед гораздо меньшими преградами, а тут была мобилизована вся мощь идеологической и карательной систем страны. Но Клыков тем и отличался от других, что не отступал ни при каких обстоятельствах, всегда шел до конца. И в том, заведомо неравном, бою победил он. Памятник был установлен!

Установка памятника Сергию Радонежскому в год тысячелетия Крещения Руси была истолкована как покушение на идеологические устои, но применить к Клыкову какие-то серьезные карательные меры уже не решились. Клыков сразу был признан лидером, знаменем русского национально-освободительного движения. Давайте признаемся себе: кто, кроме Клыкова, в то время мог решиться на подобный шаг?! Клыков, как великий сын России и большой художник, раньше многих почувствовал, какие духовно-исторические личности снова будут востребованы в России в пору грядущих трагических перемен. Он видел, что впереди у России новое Куликово поле, только враг будет не извне, а изнутри.

Нужны ли русские памятники другим славянским народам в пору всеславянской беды, межславянского раздрая, когда идеи великого Ивана Аксакова о всеславянском братстве оказались попранными прежде всего самими славянами?! “До памятников ли сейчас голодной и холодной Сербии?! — говорили в глаза и шептали за спиной у Клыкова, когда он выбирал место для памятника Сергию Радонежскому. — Неэтично и даже кощунственно сейчас дарить ей, блокадной, монументы, когда ей нужны газ, нефть, танки, самолеты, зенитные комплексы С-300…”.

Наверное, танки и самолеты Сербии были нужны в тот момент больше, чем памятники, но танков и самолетов у Клыкова не было, и не его вина, что тогдашняя российская власть предала Сербию, но удивительно, что воюющей, схваченной за горло блокадой Сербии оказались нужны и памятники. Но не любые, а именно клыковский памятник преподобному Сергию, потому что у Сербии было впереди свое Куликово поле.

Игумен всея Руси и встал в Нови Саде, в прекрасном Дунайском парке, над тихой водой среди русских берез. Я вспоминаю, как мы искали место для памятника: несколько раз проехали и прошли город вдоль и поперек; хозяева города предлагали самые разные варианты: на площади, у храма, на другой площади, у другого храма. Вроде бы одно место лучше другого, но Клыков был хмур и твердо повторял: “Давайте поищем ещё!”. Наконец вроде бы выбрали прекрасное место, но когда поздно вечером, перед ранним отъездом в Белград, собрались в застолье и градоначальник предложил тост за прекрасное место, где будет стоять памятник, Клыков неожиданно встал: “Нет, все-таки это не самое лучшее место. Давайте еще поищем”. — “Но когда? У вас же завтра самолет!” — “А прямо сейчас, ночью”. И пошли искать прямо в ночь…

После неудачных ночных поисков, возвращаясь в гостиницу, мы шли вдоль какой-то каменной стены. “А что за стеной?” — неожиданно спросил Клыков. “Дунайский парк”. “А ну-ка подсадите меня…”. — “На противоположной стороне — ворота”. “Подсадите…” — нетерпеливо сказал Клыков. Мы вслед за ним полезли через стену, обвитую колючим кустарником. Перед нами лежало прекрасное озеро, в него вклинивался небольшой полуостров, на котором росло несколько развесистых русских берез. “Вот это место я искал….” Место в самом деле было прекрасное. “Мы не думали, что вам понравится место посреди озера”, — оправдывались хозяева.

Нет, преподобный Сергий не спас Нови Сад от страшных натовских бомбардировок, но нравственной поддержкой в трудную годину он стал для многих: он свидетельствовал, что не вся Россия отвернулась от Сербии…

…Не случайно первые крестные ходы из Кремля в наше время были на Славянскую площадь, к клыковскому памятнику равноапостольным Кириллу и Мефодию. И если бы не клыковский памятник, вряд ли в то время они стали возможны, вряд ли одна из центральных площадей Москвы была бы переименована в Славянскую.

…Один из самых любимых мною памятников Клыкова — великомученице Елизавете Федоровне. В ней не было ни капли русской крови, но именно она своей земной и неземной, выбранной ею судьбой олицетворяет собою понятие “русский”. Для русского националиста Вячеслава Клыкова понятие “русский” — не понятие чистоты крови, а отношение к Державе, к Православию.

“Быть русским!..” Так называется одна из статей приснопамятного митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна, светоча Русской православной церкви второй половины XX века, кажется, единственного иерарха Русской православной церкви, своими проповедями и книгами сказавшего правду о леволиберальной революции середины XX века, укреплявшего дух русского народа в страшные 90-е годы. Спустя десятилетие народ благодарно помнит это. О многом говорящий факт: недавнюю панихиду по митрополиту Николаю Ротову в Санкт-Петербурге служили больше 10 епископов, при этом примерно столько же было в храме прихожан. И наоборот: на панихиде по митрополиту Иоанну была огромная толпа простого люда, но не было ни одного епископа. Митрополит Иоанн с Клыковым были из одного ряда великих подвижников земли русской, для которых быть русским значило бороться, несмотря ни на что, бороться до самой смерти. Толстовское непротивление злу насилием было противно их сути. Одна из статей митрополита Иоанна так и называлась: “Будь верен до смерти!”. Эта строка из Святого писания тоже полностью применима к Вячеславу Михайловичу Клыкову. И не случайно памятник великому архипастырю изваял именно Клыков.