Питер Альбано - Атака седьмого авианосца

• Название: Атака седьмого авианосца
• Автор: Питер Альбано
• Издательство: Яуза
• Жанр: Триллер
• Год: 1996

Обладающие колоссальными денежными ресурсами лидеры нефтедобывающих стран Ближнего Востока не жалеют средств для закупки боевых самолетов и кораблей. В огонь войны за мировое господство они бросают все новые и новые силы. Летчикам террористов обещана щедрая плата за каждый боевой вылет и выполненное задание. Экипаж «Йонаги», японского авианосца с фантастическим судьбой, противопоставил ярости фанатиков и «грязным» деньгам наемников преданность долгу и нормам самурайского кодекса чести.

---

2

Брент, ощущая какое-то смутное беспокойство и тревогу, медленно выплывал из беспамятства. Лежа на спине, разбросав руки и ноги, он без малейшего усилия плавно поднимался вверх, к поверхности воды, слабо светившейся где-то высоко над головой, и затуманенное сознание успело отметить, что рядом возникла и двинулась навстречу ему разверстая, точно зев пещеры, пасть с рядами кинжально-острых зубов. Челюсти исполинской хищной твари готовы были вобрать его в себя без остатка, проглотить целиком. Горячее дыхание обожгло ему щеку. Он попытался вскрикнуть, но только судорожно всхлипнул перехваченным горлом. Раздался грохот, акула извергла жар и огонь, ткнувшие его желтыми раскаленными пальцами, и Брент в утробном первобытном ужасе хотел вскинуть руки — и не смог: они были связаны. Он задергался всем телом из стороны в сторону в тщетной попытке высвободиться, услышал крики. Но кричал кто-то другой — в этом Брент был уверен.

Но вот он вынырнул на поверхность. Пасть исчезла, а свет стал таким ослепительным, что резал глаза. Голову, казалось, стягивал обруч из колючей проволоки, и невидимый палач закручивал ее все туже. Брент поднял веки и увидел склоненное над собой пергаментное стариковское лицо доктора Эйити Хорикоси и его руку, из которой безжалостно бил этот тонкий и острый лучик света. Брент замотал головой и услышал:

— Приходит в себя.

Слепящий луч милосердно исчез, и Брент различил лица Йоси Мацухары, адмирала Марка Аллена и адмирала Хироси Фудзиты. Все они молча смотрели на него. Он попытался сфокусировать зрачки на лице старого японца, но черты его расплывались, таяли, словно у призрака. «Не адмирал, а тень отца Гамлета», — подумал Брент, собрав остатки юмора.

А ведь арабские газеты и впрямь называли «Йонагу» и его командира «призраками» и «пришельцами из потустороннего мира». Адмирал был таким малорослым и щуплым, что под его синей тужуркой не чувствовалось живой плоти; бугристая, как у доисторического ящера, йодисто-коричневая, словно прокуренная, кожа на голове — совершенно лысой, с венчиком легких как пух седых волос — была покрыта темными пятнами старческой пигментации и затянувшимися язвами солнечных ожогов — следами многих десятилетий, проведенных под палящим солнцем на мостике. Нос был приплюснут, глубоко запавшие губы — почти незаметны, а подбородок — крут и четко очерчен. Посверкивавшие из глубоких темных впадин живые умные глаза, свидетельствуя о железной воле и подспудной силе, смотрели пронизывающе, словно их обладатель был наделен даром не только угадывать чужие мысли, но и читать в человеческих душах, как в открытой книге.

Никто в точности не знал, сколько ему лет, но все сходились на том, что никак не меньше ста. Хироси Фудзита, выходец из аристократической семьи, по окончании Военно-морской академии сражался в Цусимском бою, а во время Первой мировой войны был офицером связи в Лондоне и Вашингтоне, где, подобно многим другим японским морякам, и продолжил между двумя войнами образование. Он участвовал в Вашингтонской военно-морской конференции, где было принято столь унизительное для Японии соглашение, определявшее соотношение количества ее крупных кораблей к судам Англии и Америки как 3:5:5.

Убежденный защитник и сторонник морской авиации, он учился летать в начале двадцатых, когда служил на авианосцах «Кага» и «Акаги», более пятнадцати лет разрабатывал тактику действий торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков, принимал как представитель флота не имеющий себе равных тренировочно-учебный центр в Цутиуре. Вторую мировую войну он встретил в чине капитана первого ранга. Одиннадцатого ноября 1940 года взлетевшие с палубы британского авианосца допотопные торпедоносцы «Суордфиш» дерзким ночным налетом на итальянскую эскадру, стоявшую на рейде Таранто, не только потопили три и серьезно повредили два итальянских линкора, но и навсегда покончили с прежними догмами военно-морского оперативного искусства.

Неделю спустя главнокомандующий императорским флотом адмирал Ямамото приказал Фудзите, Камето Куросиме и Минору Генде разработать план авианосной атаки на Перл-Харбор, где базировались американские ВМС. По типичной для самурая логике, признающей или все, или ничего, Фудзита решил нанести по американской твердыне один, но сокрушительный удар мощью всех семи японских авианосцев. План его был утвержден и одобрен, Фудзите, произведенному в адмиралы, поручили командовать ударным соединением «Кидо Бутай», и он перенес свой флаг на новый и самый крупный авианосец «Йонага», оставив шесть остальных на бездарного адмирала Нагумо. Затем последовало нефтяное эмбарго, наложенное Соединенными Штатами, Великобританией и Голландией, и оставшейся без нефти Японии волей-неволей пришлось атаковать. Получив приказ, эскадра на Курильских островах стала готовиться к рейду.

Но главнокомандующий, не решаясь собрать всю авианосную мощь флота в один кулак и особенно тревожась о судьбе «Йонаги», приказал ему скрытно стать на якорную стоянку в чукотской бухте Сано и там поджидать радиосигнал к походу на Перл-Харбор… Именно в этой Богом забытой бухте авианосец попал в ледяную ловушку и был сочтен погибшим. Кончилась Вторая мировая война, а высшие чины в Главном морском штабе, блюдя самурайскую традицию и кодекс бусидо, никому не открывали возможное местонахождение «Йонаги» — авианосец считался пропавшим без вести. Потом они один за другим поумирали, а про гигантский корабль все забыли.

Однако адмирал Фудзита и его команда, оказавшись в ледовом плену, не забыли о своем высоком предназначении самураев и не пали духом. Пробив проход к побережью Берингова моря, обладающего самыми крупными в мире запасами рыбы, моряки, снабжаемые энергией от геотермального источника в Тихом океане, ждали освобождения больше сорока лет. Многие умерли, но большая часть экипажа, благодаря адмиралу, не дававшему им расслабиться и впасть в уныние и апатию, сохранила прекрасную физическую форму, готовя себя к тому часу, когда плен окончится и они смогут выполняя приказ, атаковать Перл-Харбор. Подобно тем безумцам, которые не признали капитуляции еще многие десятилетия продолжали воевать на островах Тихого океана, моряки «Йонаги» как бы «остановили время» и остались молодыми, тогда как их ровесники давно уже были немощными и слабоумными старцами.

Чудо произошло в 1983 году: под воздействием «парникового эффекта» исполинская ледяная глыба сдвинулась в сторону, как занавес, открывающий сцену, где разыграется великая драма. И получивший свободу авианосец ринулся выполнять приказ, полученный им давным-давно: его стосковавшаяся по делу команда сбивала самолеты, топила корабли, взяла в плен капитана «Спарты» Теда Росса и наконец атаковала Перл-Харбор, пустив на дно «Нью-Джерси» и «Пелелью». За этим последовало триумфальное возвращение в Токио и ошеломительное открытие. Произошло немыслимое: Япония капитулировала. Сутки спустя адмирал Фудзита узнал, что его жена и двое сыновей стали жертвами атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. Справиться с этим горем ему помогли начавшаяся война с Каддафи и личный приказ императора, вдохнувший в него новые силы и давший ему новую цель в жизни. Потом было самоубийство Теда Росса в тот самый день, когда его сын Брент, командированный на «Йонагу» разведуправлением ВМС США, ступил на борт авианосца.

…Брент, глядя вверх, собрал все свои силы, сфокусировал зрачки — и из тумана выплыло лицо адмирала, точно выгравированное на меди: его каменная непроницаемость смягчалась в эту минуту проступившим на нем выражением тревоги. Лейтенант попытался было что-то сказать, но губы не слушались его, и он почувствовал себя еще более беспомощным и жалким.

— Как по-вашему, Хорикоси, он оправится? — донесся до него такой знакомый, скрипучий и чуть приглушенный голос адмирала.

— Он контужен, к счастью, не слишком сильно. Пулевые и осколочные ранения лица и головы… Ожоги первой и второй степени для жизни угрозы не представляют. Из шока мы его вывели, но, чтобы снять боли, довольно сильно «накачали» седативными средствами… Крови потерял столько, что обыкновенный человек давно был бы на том свете. Но Брента Росса к обыкновенным никак нельзя отнести. Мы вовремя сделали переливание, и он ожил как по волшебству.

— Так что там у него с лицом?

— Я штопал его весь вечер. Грудь была словно дырявая циновка, истыканная ножом безумца. Чтобы собрать его по кусочкам, понадобилось наложить сто двадцать швов.

«Шалтай Болтай сидел на стене… — мелькнуло в голове у Брента. — Шалтай Болтай свалился во сне…» Ему хотелось рассмеяться, но вместо смеха раздалось только какое-то горловое бульканье.

— Стонет? — услышал он низкий бас Мацухары.

— Возможно, он пытается что-то сказать, — предположил Хорикоси.

— Не… пытаюсь, а… говорю… болван… — сумел наконец произнести Брент.